Благодаря свидетельству римского историка Плиния Старшего мы знаем, как она появилась. Жрецы храма Афродиты на острове Кос заказали статую Праксителю. Тот создал два варианта – нагую и одетую богиню и предложил заказчикам выбирать. Те предпочли традиционный вариант (эта скульптура не сохранилась, и упоминаний о ней в древних источниках пока не найдено). Обнаженную богиню приобрели менее консервативные жители малоазийского города Книд, и она стала считаться лучшей скульптурной работой всех времен. Афродита принесла Книду процветание: чтобы взглянуть на чудо ваяния, в малоизвестный до того полис начали стекаться паломники, здесь стала развиваться торговля. Афродита Книдская была установлена в храме под открытым небом, ее можно было увидеть со всех сторон; солнечный свет скользил по покатым плечам и бедрам, по мраморной коже, и казалось, что самая прекрасная из женщин спустилась с небес, дабы дать людям счастливую возможность лицезреть себя. В эту статую, как гласит предание, даже влюблялись – вот какое впечатление она производила. А один из римских поэтов сочинил эпиграмму: «Видя Киприду на Книде, Киприда стыдливо сказала: // “Горе мне, где же нагой видел Пракситель меня?”» (Римляне, как известно, по-своему переименовали всех эллинских богов, хотя легенды и мифы о них оставили прежними.)
Мастер Лисипп, чье творчество завершает эпоху поздней классики, называл своим учителем… Дорифора – мраморного Копьеносца, а не создавшего его Поликлета. Вот еще одно свидетельство обожествления статуй в Элладе. Лисипп создавал изображения, в частности, Александра Македонского, который оказывал этому скульптору честь, позируя ему обнаженным (увы, даже в копиях ни одно изображение царя в полный рост не дошло до нас) или сидя верхом.
В целом Лисипп создал около полутора тысяч статуй; якобы после каждой работы мастер клал в шкатулку драгоценный камень, и после его смерти их пересчитали. Как бы там ни было, он был автором грандиозных творений – например, колоссального изваяния Зевса, стоявшего на агоре в полисе Таренте. Творения Лисиппа находились и в Сикионе, и в Аргосе, и в Мегарах. Одним из любимых скульптором мифологических персонажей был Геракл, которого Лисипп изображал в различных состояниях духа – то в меланхолии, то в радости.
* * *
Разделение истории культуры на эпохи, условно отделенные друг от друга при периодизации, – не механический прием, придуманный кем-либо для удобства анализа. В основе каждого периода лежит некий сдвиг или слом мировоззрения, черта, не характерная для искусства ранее. Люди по-иному начинают ощущать себя в мире, в их сознании возникает новая нота, новая краска, ранее непредставимая. Тогда человек ищет формы выражения для этого нового – и находит их.
Мировоззренческий сдвиг всегда сопровождается увеличением количества изобразительных форм. Тем более если это кризис.
Таким кризисом стала для эллинов… эпоха эллинизма. Она принесла в жизнь Эллады коренные, глобальные изменения. Не случайно, собственно, эллинизм и заканчивает историю Эллады. Это парадокс: эллинский образ жизни стал повсеместным образцом, эллинские ценности распространились по всей ойкумене так широко, как это возможно, а сама Эллада пела лебединую песнь, и звучали печальные голоса поэтов и философов, прославлявших прекрасное прошлое и тосковавших о том, что уходит оно безвозвратно.
Эпоха эллинизма связана с деятельностью Александра Македонского, великого полководца и завоевателя, изменившего лицо Древнего мира. Походы его начались в последней четверти IV в. до н. э. Империя Александра при его жизни простиралась от Египта до границ бывшей державы Ахеменидов – Персии, последнего царя которой, Дария III Кодомана, Александр разгромил окончательно и бесповоротно.
Будучи македонским царем, Александр повсеместно утверждал вовсе не македонский, а эллинский образ жизни. Надо сказать, что для эллинов македонцы исстари были «варварами», «мужланами», «грубой солдатней». Меж тем македонская знать многое перенимала у эллинов. Когда же в Элладе, пережившей эпоху расцвета после победы объединенных сил Делосского союза над Персией, начался упадок, «эстафету» подхватила Македония. Александр соблазнил греков возможностью окончательно разделаться с древним врагом, Персией. Образовался победоносный греко-македонский союз. И хотя многие полисы не принимали Александра (так, македонского царя долго не признавали в Афинах, во многом благодаря деятельности оратора Демосфена, его злейшего врага), все же его власть над Элладой утвердилась, и страна – теперь уже навсегда – утратила первенство в ойкумене.
Разумеется, одну из первых ролей в процессе эллинизации играла архитектура. Ведь храм – этот образ мира, созданный народом, желающим явить миру свой идеал в весомой, грубой, зримой форме. Здание, построенное из камня, долговечно. Храм, стоящий на возвышении или на открытом месте, являет собой воплощенный в «вечном» материале комплекс представлений породившей его культуры о прекрасном, побеждающем уродливое, о добре, стоящем над злом, о временном и вечном, наконец, о взаимодействии этики и эстетики. В результате мы преклоняемся перед архитектурой Эллады спустя более чем два с половиной тысячелетия. И даже то, что перед нами – лишь бледные подобия, «скелеты» когда-то полных жизни и людей зданий, не умаляет нашего восхищения.
Примерно в середине IV столетия начались процессы, углубленные во время правления Александра Македонского и его последователей. В архитектуре это выразилось в повсеместном подновлении, реконструкции или реставрации старинных зданий, в первую очередь, конечно, культовых. Для Эллады эпохи поздней классики это очень важная, знаковая и определяющая черта. В одних случаях было очень важно повторить, воспроизвести прежний образец, либо обветшавший, либо разрушенный по тем или иным причинам. В других – возвести нечто новое, сохраняя, однако, ту же идею, что содержалась и в более ранней постройке.
Так, например, был отстроен храм Артемиды в Эфесе, по преданию, сожженный Геростратом в ту ночь, когда македонская царица Олимпиада, жена царя Филиппа, родила Александра, будущего великого царя. И до пожара он поражал великолепием – а новая версия оказалась еще более величественной и монументальной.
Одним из символов архитектуры эпохи эллинизма стал храм Аполлона в Дидимах близ Милета в Ионии, примерный сверстник храма Артемиды Эфесской. Он оказался воплощением нового, имперского, мировоззрения и потому потрясает масштабами и роскошью. Когда-то здесь находилось более древнее святилище, построенное примерно в VI в. до н. э. Оно было украшено грандиозными статуями, в которых с необыкновенной силой ощущалось восточное влияние. Новый храм являл собою диптер ионического ордера. Длина западного и восточного фасадов составляла 51 метр, северной и южной сторон – 109. На внешних колоннадах располагалось, соответственно, по 10 и 21 колонне.
Новый храм строился, по одной версии, более полутора столетий, по другой – около трехсот лет. Колоссальный семиступенчатый стилобат делал его непомерно высоким, а стройные силуэты часто посаженных колонн подчеркивали неостановимый порыв ввысь, к небу. Смелым решением строителей было максимальное удлинение пространства при входе в здание. Зайдя внутрь, почитатель бога Аполлона попадал как бы в лес, состоявший из трех рядов колонн 20-метровой высоты. Ученые предполагают, что внутри зала для молений находился небольшой прямоугольный внутренний дворик, в котором, собственно, и стояла статуя бога света. Он также был окружен колоннадой. Поражало воображение наружное убранство храма, пышное и богатое. Разнообразными рельефными украшениями была покрыта каждая колонна ионического ордера.
