От Сен-Марсиаль в Лиможе ничего не сохранилось до нашего времени, кроме крипты (подземной часовни) с захоронением святого Марциала, давшего имя обители. Аббатство было очень богатым, жившие в нем монахи верили, что славословить Господа нужно красиво, а значит, эстетика, прекрасное должны служить дополнительным средством прославления Святой Троицы и христианства в целом. Так и получилось, что Сен-Марсиаль стал едва ли не основным центром искусств в Аквитании (так называлась эта область современной Франции) и вообще в Западной Европе. Недаром во французских музеях хранятся чудом уцелевшие предметы, покрытые драгоценными эмалями. Но славу обители принесло не прикладное искусство, а музыка. Сен-Марсиаль считается родиной многоголосного пения (есть даже специальное название – «аквитанская полифония»). Со временем музыкальный принцип был применен и в поэзии, и французские трубадуры (поэты-музыканты) многим обязаны здешней атмосфере, в которой их искусство находило и благодарных слушателей, ценителей, и поле для дальнейшего развития: недаром здесь, как считается, или зародилась, или оформилась строфическая поэзия с делением стихотворения на строфы, т. е. регулярно повторяющиеся сочетания одного и того же количества стихов, или строк.
Сен-Сернен в Тулузе – один из самых интересных памятников Лангедока и крупнейшее сохранившееся романское строение во Франции. Мощи святого Сатурнина, просветителя и мученика III века, привлекали верующих к этой обители. Базилика из розоватого песчаника построена с пятью нефами, ярко выраженным трансептом и хором. Здесь искусство французских строителей раскрылось во всем богатстве возможностей – стоит лишь взглянуть на кладку или на роскошные украшения интерьеров. Южный портал (главный вход; со временем входов в храм стало несколько, не только один с западной стороны, как в античности) богато и празднично украшен: над ним находится фронтон (полукруглое завершение; может также быть треугольным), украшенный рельефом, и резной карниз, справа и слева – мраморные колонки. В целом украшение храма заставляет вспомнить античные образцы.
Важнейшим источником изучения паломничества с давних пор стал путеводитель, созданный французским монахом из Пуату Эмери-Пико в начале XII в. Четыре дороги, проходившие по Франции и соединявшиеся в одну («camino frances» – «французская дорога») уже на испанской территории, в Наварре, в результате приводили к цели – святилищу Сантьяго-де-Компостела. Четыре храма вкупе с собором Сантьяго-де-Компостела составили своего рода «семью».
Эмери-Пико подробно и обстоятельно описал этапы паломничества по каждой из четырех дорог. Он обрисовал все маршруты. Так, тулузская дорога пролегала из Арля. По ней двигались с Востока и из Италии, а также жители Прованса и немцы из Южной Германии. В городе Ле-Пюи начиналась поденская дорога, удобная тем, кто шел из Лиона, Клюни и Северной Оверни (столица – Клермон-Ферран). Лиможская дорога (Лимож – столица провинции Лимузен) выходила из города Везле, где находится знаменитый храм Св. Магдалины. Отсюда шли жители Шампани и Бургундии, а также жители востока и северо-востока Европы. Последняя дорога, турская, вела через Париж и Тур и была удобна для жителей Северной Франции и Нидерландов. Все четыре дороги сходились в Пуэнте-ла-Рейна в Испании.
Но вот что важно для нас: описывая структуру паломнических храмов, Эмери-Пико первым делом прибегает к сравнению с человеческим телом! Главный неф любого собора он обозначал как «основу тела» (вертикаль от ног до головы, исключая руки), а крылья трансепта ассоциировались у него с руками. Таким образом, размеры и пропорции церкви соответствовали мере, заданной человеческим телом.
Модель паломнического храма – базилика, способная вместить огромное количество людей и дать каждому проделать его путь. Тело собора было продольным, интерьер организовывался рядами колонн, что придавало внутреннему пространству ритмичность и при этом парадоксально лишало его однообразия, т. к. само чередование колонн в перспективе усиливало ощущение драматической напряженности по мере движения и вносило динамизм в ощущения верующего и ход службы. Современный исследователь В. Н. Тяжелов, попав под воздействие романского мироощущения, описывал интерьер паломнического храма как движение огромного существа: в предалтарной части он ощущал тяжелую поступь опорных столбов, которая затем прерывалась стремительным движением в стороны рукавов трансепта и одновременно взлетала к куполу над средокрестием. Этот взлет или, как писал Тяжелов, взрыв – граница между земной и небесной сферой, между мирянами и клиром. Но широкое пространство тут же сужалось, движение завершалось в полуцилиндре и конхе апсиды.
Считается, что впервые обход вокруг хора, или деамбулаторий как архитектурная деталь и основное отличие паломнического храма от обычного, в том числе от «ad quadratum», появился в крипте старой базилики Св. Петра в Риме. Стимулом к его возникновению стало желание паломников увидеть мощи апостола: в то время, когда внутри храма происходило богослужение, паломники могли двинуться в обход и осмотреть храмовые капеллы. В алтарную часть храма эта система была перенесена в монастырской церкви Сен-Филибер де Гранлье в первой половине IX в. Этот же прием использован полвека спустя в другой церкви, посвященной тому же святому Филиберу, в Турню. Здешний деамбулаторий сохранился до наших дней.
Судя по всему, там же зародилась другая интересная особенность крупных паломнических храмов, а именно трехнефный трансепт. Галерея, проходящая над боковыми нефами в хор, в этом случае идет сплошным потоком по всему зданию, вновь выражая ключевую для паломничества идею пути, процессии. Правда, параллельно трехнефный трансепт появился в церкви Сен-Реми в Реймсе. Из четырех главных паломнических церквей самый древний деамбулаторий был построен в турской Сен-Мартен, в свое время ставшей образцом для здания в Конке. Надо заметить, что подобная конструкция появилась в то же время в подчинявшихся аббатству Клюни церквях реформированного в X–XI веках бенедиктинского ордена. «Старшей дочерью» монастыря Клюни стала большая церковь в Шарите-сюр-Луар. Идея деамбулатория возникла при строительстве не сразу, но практическая необходимость обусловила ее применение. Обходы в храмах клюнийского типа со временем приобрели особое значение: они стали ядром, важнейшей составляющей алтарной части. Так, в архитектуре «младшей дочери» Клюни, церкви в Паре-ле-Моньяль, обход выполнен столь виртуозно, что монахи назвали его «прогулочной ангелов».
Архитектурный прием, имевший и практическое, и философское значение, распространился и на другие храмы, особенно во Франции. Какое отношение имеет он к микрокосму и макрокосму? Самое прямое. Путь по деамбулаторию, как бы опоясывающий извне богослужение, идущее внутри, символизирует обретение цели в виде поиска (quest) Бога. Понятие «квест», столь популярное в наши дни совсем, казалось бы, в другом значении, берет начало в романской культуре.
Само слово «процессия» означает «шествие», осуществляемое в ходе литургии. Она может приобретать смысл паломничества и показывает характер истинного христианина, который не привязывается ни к чему земному. В таком виде процессия напоминает библейский путь иудеев по пустыне. К тому же в монастырских ритуалах шествие проводится перед мессой и во время других служб. К тому же душа средневекового человека была привязана к кругу определенных тем, которые прихожанин созерцал телесным зрением, находя подтверждение им в образах храмовой скульптуры и в процессе церковной службы. Шествие и несение хоругвей имели мистический смысл: речь шла о том, чтобы создать священный круг защиты. Иногда процессии очищения в некоторых средневековых приходах сопровождались драматическими манифестациями, в частности, разыгранными мистериями с участием не только людей, но и животных, проходивших символический маршрут вместе с человеком.
