Остается только сетовать, что если музыку древнейших людей еще можно как-то себе представить, то язык – совершенно точно нет. А значит, каждое произведение той поры навсегда останется для нас знаком без значения. Только одно можно утверждать с большой долей уверенности: древнейшая, доисторическая культура основывалась на представлении о единстве всего живого. И, конечно, создания человека также подчинялись законам всеобщего мирового единства. И сам Творец – не исключение из общей цепи…
Формула вторая
Междуречье, Египет и образ человека
Архитектура, да и в целом искусство Месопотамии (Междуречья) и Древнего Египта значительно ближе к нам, чем дольмены или менгиры. Во всяком случае, в основном это уже создания исторические: у народов, живших вдоль рек Нила или Тигра и Евфрата, была письменность, а значит, их документы донесли до нас имена и даты. Конечно, это не всегда так, но в большинстве случаев нам есть на что опереться. Мы можем расшифровать знаки, оставленные этими цивилизациями, и понять, с какой целью они создавались и что выражали.
Памятники этих культур поражают масштабом и монументальностью. Египетские пирамиды или зиккураты Междуречья, общепризнанные знаки этих цивилизаций, – грандиозные создания, возникшие в самых мощных в Древнем мире государствах Древнего Востока.
В первобытном обществе люди жили родами и племенами, и в их представлении всепроникающая божественная сила жизни, витальность, поровну распределялась между всеми живыми существами на земле. А в древневосточных деспотиях, прежде всего в Египте и Месопотамии, средоточием этой силы стал царь или фараон, который ко всему прочему еще и обожествлялся. Миллионам других людей, например, рабам, было отказано в бессмертии, а значит, в причастности к мировой витальности.
Возникновение в период бронзы, в IV–III тыс. до н. э., двух столь сильных, мощных, иерархически построенных, централизованных государственных образований имперского типа, двух деспотий выглядит практически необъяснимо. Мы не можем понять, как случился переход от децентрализованного племенного общества к централизованному. Причем все государства – рабовладельческие. Почему люди выбрали для себя иерархию и деспотию как принцип жизни?
Государства Междуречья и Египет имеют много общих черт, но одну из них хочется объяснить словами великого русского поэта XX века Осипа Мандельштама. В статье «Гуманизм и современность» (1922) он писал, что бывают эпохи, которые строят из человека, а не для него. Но есть и другие, основывающие свое величие на высшей целесообразности в соответствии с потребностями личности.
Мандельштам использовал в своей статье и понятие «социальная архитектура», которая, с его точки зрения, измеряется масштабом человека. Имел он в виду, безусловно, структуру общества, формирующуюся в соответствии с пониманием личности.
На первый взгляд, культуры Египта и Месопотамии относятся к первому типу: там строили из людей, а не для них. Однако это, во-первых, касалось далеко не всех: в Египте особые знания и умения делали человека даже подобным богам и уж во всяком случае достойным памяти, т. е. вечности. Играл роль и высокий общественный статус (и материальный достаток, конечно). Во-вторых, мы увидим, что сквозь основы деспотического правления прорастали побеги индивидуализма – пусть робкие, но все-таки не заметить их трудно.
Первое, что мы замечаем, глядя на зиккураты и пирамиды, так это их облик: мощное обширное основание – и постепенное сужение объема кверху, к вершине. Такова и общественная структура деспотии: внизу множество простого народа, того самого строительного материала истории. Перед нами иерархия, только теперь еще более определенная. Чем выше, тем малочисленнее следующие социальные слои или уровни: попавшие на них люди обладают большим количеством прав и привилегий. И, наконец, вершина – царь – тиран – единственный обожествленный деспот.
В IV–III тыс. до н. э. на азиатском континенте возникли очень сильные государства с центрами в укрепленных городах с, как бы мы сейчас сказали, развитой инфраструктурой. Символами этих государств стали здания, главным государственным видом искусства – архитектура: в Месопотамии это были зиккураты, в Египте – пирамиды. Вокруг основной пирамиды располагался пирамидный комплекс: стена вокруг основной пирамиды, образующая внутренний двор; пирамида-спутница, в которой погребался кто-то из ближайших к фараону людей (супруга, или сын, или дочь и др.); заупокойный храм, храм в долине, дорога и еще некоторое количество построек и сооружений. О предназначении обоих храмов египтологи спорят, поэтому говорить о них здесь не стоит.
Комплекс строился на плоскости, и египетские храмы – четырехугольники, в плане «растянутые» по земле. Пирамида, равно как и зиккурат, – доминанта здесь. Менгир, зиккурат, пирамида – все восходит вверх, словно растет из земли к небу, ввысь из материнского лона, и поднимается к небу. Это символ жизни. И иерархическое государство тоже мыслилось, безусловно, как живой организм, растущий с земли навстречу божественным существам – создателям мира.
В Египте формы культуры были свои, в Междуречье – свои. Есть ли у них что-то общее, кроме политического устройства? То, что позволяет объединять обе области в условное «древнеближневосточное» целое? Конечно! Это крайний консерватизм, пожалуй, невозможный позже и в других местах. На протяжении тысячелетней истории мы видим преемственность религиозных, а значит, и эстетических моделей. Единственный раз религиозную революцию в Египте попробовал произвести фараон Эхнатон, и что же? Стоило ему умереть, как собственный народ лишил его божественного статуса. Такую же преемственность наблюдаем в Междуречье, хотя государства-лидеры менялись: царства Шумера и Аккада, Древнего Вавилона, Нового Вавилона и Ассирии воевали друг с другом. Но формы культуры оставались одними и теми же. Поэтому жителей Междуречья можно иногда называть обобщенно – «месопотамцы» (это научный термин).
С чем связан консерватизм религиозных и культурных форм? С тем, что их незыблемость давала ощущение стабильности жизни и силы народа. Принципы устройства родового общества еще далеко не стерлись из памяти поколений, и делать так, как отцы и деды, означало поддерживать порядок мира. Религия как всеобщее государственное мировоззрение тоже со своей стороны выступала таким гарантом. А отдельный человек, следуя обычаям и отправляя обряды, ощущал, что делает что-то правильно. Если же результат не соответствовал ожиданиям, всегда можно было понять это как волю богов.
Парадоксально, что в этой ситуации в Египте и Междуречье постепенно стало складываться понимание индивидуальности, ощущение собственного «я». Анализируя множество древних текстов, ученые выяснили: в обоих регионах во II тыс. до н. э. формировалась религия личного бога. Религия незаметно подталкивала человека к осознанию себя отдельным, не похожим на других людей.
Еще один общий момент. Обе цивилизации – а цивилизация и есть «гражданский уровень» существования человека среди других людей, в большой общности – были в высшей степени бюрократическими. В любой области имелись чиновники, которые писали бесконечное количество «бумаг» (в Месопотамии это были клинописные глиняные таблички, в Египте – папирусы): отчетов, докладов, сводок, порой и… доносов. Процветала, разумеется, и коррупция, несмотря на жесточайшие наказания за взятки. Оба государства можно характеризовать как теократические, бюрократические, рабовладельческие.
