Вдобавок, к прочим неудобствам, от земли уже тянуло холодом.
- Не понимаю, какой смысл помирать такой странной смертью, когда хоронить будет нечего? И немцы если узнают, засмеют. Ты уж дотерпи до утра, глядишь и доковыляешь до госпиталя.
- Подождите… Товарищ лейтенант… - начал осознавать свое страшное положение Багдыров. - Это что же получается?.. На следующее задание я уже с вами не пойду?
- Думаю нет, Багдыров. Поэтому спи спокойно.
Товарищи сдавленно веселились, все люди как люди – кого-то осколком поранило, других пули задели - в принципе есть чем гордиться. А Багдырову позор на весь кишлак - руку сломал. Он вяло отбивался, потом тяжело вздохнул и пообещал, что обязательно что-нибудь придумает.
«Интересно что? - думал Шубин, гоняя под брезентом настырное комариное войско. - Сделает вид, что рука здоровая? Вот тоже сделал вид, что здоров, а теперь от боли гнёшься и сильно этого стесняешься».
- Обидно, что такая ерунда с нами стряслась, - подал слабый голос Мостовой. - Чуть пораньше бы к болотам подошли, успели бы переправиться, спали бы сейчас как белые люди.
- Мужики, а я знаю почему он это говорит… - встрепенулся Герасимов. – Признайся, Вадим: надеялся, что к Варюши успеешь сбегать перед отбоем? А если дежурить, то можно и после отбоя, верно? Признайся честно, Вадька: ты же лелеял такие замыслы?
- Да пошёл ты!.. Это тут причём? - стушевался Мостовой.
- А?.. Что?.. - оживился любопытный Бурмин. - О чём речь?
- Не о чём… огрызнулся Мостовой.
- Варюша Сотникова, медсестра из медсанбата, - охотно объяснил Серёга. - У девушки незаконченное медицинское образование, записалась на фронт, теперь имеет обширную практику. Зачастил наш Вадик в медсанбат. Чуть минутка - сразу туда. А Варюше нравится… С удовольствием с ним встречается, сам видел. Иногда могут и за угол завернуть и что там делают...
- Серёга, ты чего несёшь? - вспыхнул Мостовой.
- От чего стесняться-то? - резонно возразил Герасимов. - Мы наоборот, завидовать должны. У нас подобное удовольствие отсутствует. Для тебя и война не в тягость. Знаешь, что отмучаешься на очередном задании и туда, а там пригреют, обласкают… Девушка кстати, ничего такая – весёлая, даже симпатичная. Но я скажу тебе честно, Вадька, как комсомолец комсомольцу, видали и симпатичнее. В общем, не из тех, за которыми на улице мужики штабелями укладываются, хотя на войне, конечно, выбирать не приходится. В общем, молодец Мостовой, сориентировался в сложной ситуации. Сразу видно, что по части женского пола никогда не пропадёшь.
Разведчики возбудились, стали задавать вопросы: «А что они там делали за углом? Неужели что-то было? Мостовой должен выложить как на духу, со всей откровенностью и покаянием!». Даже приболевший Багдыров подключился к обсуждению. И только пленный немец угрюмо помалкивал. Мостовой отбивался, но вскоре перестал, отвернулся.
- Вот-вот, теперь нас за людей не считает… Не хочет делиться сокровенным. Правильно, кто мы такие - обычные неудачники, - подначивал Бурмин.
Потихоньку успокоились, затихли. Полевой медсанбат располагался на стыке двух полков в ближнем тылу и состоял из нескольких вместительных брезентовых палаток. Там всегда царила суета, хотя случались и дни затишья, когда не велись бои, молчала артиллерия и персонал мог позволить себе короткие передышки.
Из тумана выросла Лида Разина, пристроилась рядом, обняла. Глеб лежал уже не на сырой земле - среди болотных испарений, а на человеческой кровати и, стыдно признаться, на них обоих ничего не было – стыдоба... Потом был сон и он не сильно отличался от видений, нагрянувших наяву.
Глава четвертая
Утром взорам красноармейцев передового дозора предстала удивительная картина: от болот исходили гнилостные испарения; опушку леса заволок густой туман - он забил белой ватой по враги, трещины в земле, накрыл непроницаемым саваном минные поля на подступах к позиции. Зная, что должны вернуться разведчики, минеры этим утром особо не химичили, проход остался в целости, его обозначали колышки - даже в тумане их невозможно было не заметить.
Из завихрений, клубящихся над землёй, выбирались причудливые фигуры: грязные по уши; с опухшими от комариных укусов лицами, они передвигались тяжело, сутулясь, словно тащили на закорках тонну железа. Двое помогали ступать бледному пареньку с перевязанной рукой, ещё двое поддерживали падающего языка - руки пленника были по-прежнему связаны, колотун в голове стоял дыбом, словно он попал под высокое напряжение, лицо опухло до неузнаваемости, было истыкано каким-то черными точками, глаза стыдливо прятались под мешками кожи. Урок хороших манер герр Хольцман получил, права больше не качал и попыток к бегству не предпринимал.
- Стой!.. Кто идёт?.. - грозно выкрикнул красноармеец часовой.
- Свои боец... Не стреляйте!.. - поднял руку Глеб. - Разведка 845-го полка, лейтенант Шубин… Не узнаёшь что ли?
- Не, не узнаю, товарищ лейтенант, - красноармеец заулыбался. - Ну так, только по голосу. Ребята, не стреляйте!.. Это наши вернулись.
Из кустов настороженно морга вышли красноармейцы, опуская карабины.
- Ну и рожа у вас… Ой, простите, товарищ лейтенант.
- Да и вы не лучше… Почему такие опухшие?.. Водку пили всю ночь?
- Да, расслабились маленько бойцы.
Шубин скрипнул зубами, показал кулак - он тоже был опухший и покрасневший:
- Дайте пройти!.. Чего столпились?.. Службу несите.
Сил идти практически не осталось, посыльный от дозора умчался в штаб. За кустами разведчики по падали как подкошенные, только Багдыров со своей рукой торчал столбом - улыбчивого паренька больше не было, остался сгусток боли и злости. Майор немецкой армии был подавлен, слезились глаза.
В расположении полка пленного встретили с распростёртыми объятиями. Бойцы разведвзвода и, присоединившийся к ним капитан Муромцев, спешили на встречу, радовались, хлопали разведчиков по плечам - не так уж много в военное время простых человеческих радостей. Все живые, вернулись с уловом, а рука Багдырова – чепуха, заживёт как на собаке, ему же лучше - отдохнёт недельку.
- Скажу честно, лейтенант, уже не ждали, заочно вас похоронили, - без тени смущения заявил помощник начштаба по разведке. - Слышали как поздно вечером немцы болото минными забрасывали. Решили, что кто-то из вас прорвался, да в болоте и сгинул. Уважаю, лейтенант!.. Все живы, да ещё такого орла привели.
- Уже не орёл, товарищ капитан. Он вчера был орёл – истинный ариец, гордый, наглый, высокомерный. А что осталось?.. Это кстати, заместитель начальника штаба 78-ой пехотной дивизии 20-го армейского корпуса, птица важная и осведомлённая. Думаю долго выкаблучиваются не будет - расскажет всё, что знает.
- Отлично, лейтенант! На этом ваша работа закончена. Сутки можете спать… Допросим это пугало болотное, потом отправим в дивизию. Ты, кстати, в зеркало давно смотрел? - представитель комсостава засмеялся. - С таким страхом не дай бог ночью перед сортиром столкнёшься - можно и не заходить.
