Артобстрел прекратился, Шубин спрыгнул в траншею, отряхнулся и зашагал к блиндажу.
- Разрешите, товарищ майор!
- Да, входите… Кто там?
У майора Донского было угловатое, гладко выбритое лицо; кряжистое туловище; верхнюю часть головы покрывала седая поросль, словно снежком присыпало. Он сидел за столом, сколоченным из досок; смотрел на карту; на столе стандартные офицерский набор: пачка папирос, алюминиевая кружка, коптилка из снарядной гильзы. На плечи комполка была наброшена шинель, левая рука висела на перевези…
- Лейтенант Шубин по вашему приказанию…
- А, вот ты какой! - перебил его майор. – Входи, присаживайся! Комполка Донской, Игорь Тимофеевич… Выглядишь, лейтенант, как партизан…
- Так я и есть, товарищ майор!
- Ну да, не учёл, - комполка отрывисто засмеялся - у майора было тяжёлое лицо и живые блестящие глаза. – Знаю, что с вами случилось, не дуйся на особистов, любят гнобить нашего брата.
- Я понимаю, товарищ майор. Уже забыл.
- Вот и славно! - комполка смущённо крякнул. - Знаю Александра Гавриловича Моисеевского хотя и не ровня мы с ним, не сделать такую карьеру как твой комдив. Поговорили мы с ним, когда связался с твоей базой - оплошка у вас вчера вышла, когда немцев за собой повели, но зато как красиво это сделали. Не твоя вина, лейтенант. В общем, порекомендовал мне тебя Александр Гаврилович, расписал во всех красках. Принимай взвод разведки, - не бог весть, конечно, - бойцы выбывают один за другим, набирать приходится из того, что есть. А о своей приписке можешь не волноваться - документы твои сохранились, сведения о тебе уйдут в штаб армии, так что ты не бродяга, не дезертир. В личное дело напишут как надо - инкогнито не останешься, не бойся.
- Взвод разведки, товарищ майор? - озадачился Глеб. - У вас же Фомин есть? - вчера виделись. Человек вроде не дёрганый и поступает взвешенно…
- Да, ты же не знаешь… - майор помрачнел. - Не вернулся вчера Фомин с задания - убили его. Трое их было: Фомин, Раков и Шульжин, ушли в немецкий тыл километра на четыре; хотели выявить артдивизион, который нам давно поперек горла - не выявили ни черта, только себя выдали. Стали отступать, немцы за ними Ракова сразу убили, Шульжин с Фоминым ещё пару вёрст пробежали, потом Фомина в спину - беда в общем… У Шульжина ноги длинные – убежал, вернулся один, весь побитый и потерянный. Получается, что остались без командира разведки. Он, кстати, я перечислил места, где точно не стоит этот клятый дивизион, сузил, так сказать, район поисков - хоть какая-то польза от этого рейда.
- Понятно, товарищ майор. Я с ним поговорю…
- Приводи в порядок своих орлов. Я прикажу, чтобы всех поставили на довольствие, получите обмундирование, оружие. Сам решай с кем пойдешь в разведку. Сиротинушек Фомина - шесть ртов осталось; они в овраге, рядом с полевой кухней обитают – знают, черти, где лучше расположиться. Собственно на этом их привилегии и заканчиваются… - Донской вяло засмеялся. – Гибнут, как пехота под пулемётом…
- У меня тоже выбор небогатый, товарищ майор. Пятнадцать со мной пришло, все бывшие красноармейцы, но разведчиков – раз, два и обчёлся: Резун, Курганов, Кошкин, Шаламов, Вартанян, ещё Халевич, но он ногу повредил - какой с него прок, только хромать и может… Остальные бойцы хорошие, но не разведчики. Забирайте их в регулярные подразделения.
- Хорошо, в общем, формируй команду, вмешиваться не буду. Да не тяни, к ночью вы мне понадобитесь. Взаимодействуем напрямую, поскольку, ну нет у нас людей - штаб полка выбит на 80%, остались ты да я, да мы с тобой… Начштаба погиб неделю назад, сейчас его обязанности выполняет неопытный капитана Оленин. Полковой комиссар Шафранов получил осколочное ранение, когда вдохновлял бойцов, да так увлекся, что из траншеи вылез - тут его и накрыло; увезли в тыл, - совсем был плох Борис Михайлович. Старший политрук Митрофанов за него - человек правильный, но молодой, авторитетом у бойцов не пользуются. Заместителю начштаба капитану Анютину тоже не повезло: обе ноги оторвало минной, пока до хирургии довезли - умер от потери крови. Должность вакантная, ставить некого. Я сам, как видишь, майор, а нахожусь на полковничьей должности. А теперь ликбез, лейтенант, - склоняйся над картой, не стесняйся. Вчера мороз ударил, потом потеплело, сегодня снова холодок, - глядишь через-день другой мороз устоится и нам кирдык придёт - дороги затвердеют и немец попрёт… Ты три недели в своих лесах сидел - не представляешь, что в мире происходит. Немцы в шестидесяти километрах от Москвы, тяжко там… Южнее нас в прорыв на Тулу идут, теснят Красную Армию. На нашем участке пока сравнительно неплохо; держится 43-я армия, но части разрозненны, тем более к северу от нас, в районе Вахрушева, немцы формируют броневой кулак, - если пробьют оборону, то и мы покатимся, чтобы в котёл не попасть, но пока приказа о подходе не было, так что стоим. Мы держим оборону западнее Нары на фронте шириной два с половиной километра; характер местности способствует обороне, но если немцы будут также бить, то, сам понимаешь… За четыре дня получили подкрепление с той стороны: до ста штыков пехоты и взвод станковых пулеметов. Всё это, понятное дело, уже перемолото, но мы пока сила, в строю порядка шестисот бойцов - хватает даже на контратаки. Имеем с дюжину пулемётов, примерно столько же противотанковых ружей и три орудия 76-го калибра. Звучит неплохо, но если противник усилит давление, да ещё начнёт увлекаться фланговыми ударами… Сегодня артналёт продолжался полчаса, вчера минут сорок, - это изматывает, мы теряем людей, снаряды рушат укрепление. Нам нужны координаты их дивизиона. Пока отдыхай, собирай людей; днём нет смысла идти - Фомин уже сходил… Но к ночи будь готов! Местность на той стороне уже знаешь, запомнил поди, когда сюда шёл. Поговори с Шульгиным, он опишет маршрут своей последней вылазки с Фоминым. День думаю продержимся - немцы перестали атаковать в лоб, прощупывают нашу оборону разведкой боем. Постоянно приходится переставлять огневые точки. Уяснил задачу, лейтенант? Ступай, не буду тебя задерживать!
Глава пятая
После обеда немцы впали в легкое помешательство, по образному утверждению Вартаняна, подвергнув позиции полка массированному артналёту: снаряды рвались с недолётом; слева справа вырывали столбы с колючей проволокой, - она кружилась в воздухе, создавая фантастические завихрения; на месте маленького березняка, к северо-западу от деревни, остались лишь поваленные деревья, но и те продолжали подвергаться ударам, превращаясь в труху. Попаданий с ущербом было немного, значит стреляли по площадям с большого расстояния, либо корректировщик страдал слепотой.
- Мужики, берегите кухню! - кричали бойцы поварам, ныряя в траншеи.
Полевая кухня была зачехлена маскировочной сетью, на что шальным снарядам было глубоко плевать - без кухни дальнейшая война теряла смысл и «высшие силы» её сберегли. Кашевар получил контузию, но навыки свои не утратил. Потом на дальнюю опушку выехали немецкие танки Т-4 и стали бить по позициям прямой наводкой: взлетело недовольное вороньё, закружило над полем; танковые снаряды ломали бруствер, сыпалась земля за шиворот красноармейцам. Противотанковые ружья молчали - не было смысла бить с такой дистанции. Из леса выбежали пехотинцы, залегли; ударил крупнокалиберный пулемёт - защитники пока не высовывались. С советской страны ударила батарея орудий 76-го калибра, - пушки произвели два залпа, после чего обслуга стала приводить орудие в походное положение, последние пушки берегли. Снаряды, в танки не попали, но легли рядом. Машины попятились в лес и пропали из вида. «Вот там и сидите!», - радостно кричали красноармейцы. Пострадавшего Халевича отправили в медсанчасть. «Я скоро вернусь! - уверял боец. - Без меня не начинайте!».
