В танке глухо грохнуло. Пошла вибрация. Из люка подтянулся дымок. Вербин смущенно кашлянул.
- Тебя в консерватории такому научили? - спросил Гончар.
Вербин засмеялся:
- В моей консерватории и не такому научат.
Время поджимало, вступать в дискуссии, очевидно, не стоило.
Из леса с южной стороны доносились одиночные выстрелы. Стометровку одолели за считанные секунды. Ситуация была терпимая. Бронетранспортёр далеко не ушёл. Испуганный механик не справился с управлением и въехал в одиноко стоящее дерево. При этом перед боевой машины резко накренился. Механик газовал, но выбраться не мог. Удар повредил трансмиссию.
БТР был явно штабной. Корпус размалёван серо-белыми разводами, задняя часть для боевого отделения полностью закрыта. Машина оснащалась антеннами, а значит и радиостанцией, а то и не одной. Сигнал бедствия, можно не сомневаться, немцы уже подали. Другие в Красной Поляне наверняка уже реагируют. Но минут пять, если не меньше, в запасе есть.
Бойцы Лазаренко лежали в снегу и задумчиво разглядывали броневик.
- Загнали зверя, сержант, - Глеб пристроился рядом.
- Он сам себя загнал, товарищ лейтенант. Нервы сдали. Управление потерял.
Водитель полугусеничной машины всё ещё давил на газ, не теряя надежды. Пищала рация. Гневно кричал офицер. Из амбразуры в правом борту стрелял автоматчик. Он испытывал неудобства, сектор огня был ограничен, но немец очень старался. Пулемёт на крыше, затянутый конусовидным колпаком, хранил молчание. Чтобы вести из него огонь надо было выбраться из люка.
- Товарищ лейтенант, разрешите снять автоматчика? - спросил Асташкин. - Только раздражает. Он всё равно не офицер.
- Действуй, - кивнул Глеб.
В группе был карабин с оптическим прицелом. А из всего многообразия норм ГТО красноармеец Асташкин предпочитал стрельбу. Он затаил дыхание, прицелился, выбрав удобную позу. Автоматчик разъярился, вставил новый магазин и продолжал поливать огнём. Сухо треснул выстрел. Стрелок ахнул, выронил автомат и повалился на железный пол.
- В яблочко! - доложил Асташкин.
- Молодец, - похвалил Глеб.
Второго смертника в машине не нашлось. Заглох двигатель.
Время поджимало. Офицер, находящийся внутри, нужен был живым. Но нервы не железные. Подмога к терпящим бедствие могла подойти в любую минуту.
Шубин подполз ближе. Из машины доносились глухие голоса. Только офицер срывался на истерические нотки. Из отрывочных фраз было понятно, что помощь уже в пути и через семь-восемь минут будет здесь. Нужно продержаться и ни в коем случае не сдаваться. Уж лучше умереть, чем попасть большевистский плен. Эти «варвары» не умеют относиться уважительно к пленённым военнослужащим Великой Германии.
«Чья бы корова мычала… - подумал Глеб. - За такие слова прямого в челюсть не жалко».
- Выходите! - крикнул он на немецком. - Даём одну минуту. Не выйдете - бросаем противотанковую гранату.
- Дайте пять минут, - начали торговлю немцы.
- Осталось пятьдесят секунд! - отрубил Глеб. - Если не покинете машину, придётся вас убить.
Члены экипажа приглушённо совещались, старались не повышать голос, сообразили что их понимают.
Что-то Глебу подсказывало, что сдаваться они не будут, надеются на чудо.
- Товарищ лейтенант, а в переводе на «нормальный» что вы им сказали?- полюбопытствовал Карабаш. - Я вроде неплохо учился, но о немецкий язык все зубы сломал.
- Минуту дал, - пояснил Глеб.
- Так они и выйдут…
- Выйдут. Всем приготовиться! В офицера не стрелять!
Немцы тянули время. Прошла минута. Нависла оглушительная тишина. В этой тишине было слышно как вдалеке ревут моторы, спешит на выручку спасательная команда.
- Взрываем! - крикнул Шубин. - Приготовить гранаты!
- Не надо! Мы выходим.
По цепочке передали команду - стрелять только по сигналу. Недоумевал тугодум Лапштарь - зачем стрелять, если сдаются. Бойцы отползали в укрытие. Распахнулся люк, показался немец в утеплённой пилотке и чёрном комбинезоне. Знаки различия под комбинезоном не читались. Он держал автомат. Лицо было бледное как зашпаклёванная стена. Немец спрыгнул на землю, помог спуститься второму. Тот был постарше, но в том же облачении, и тоже не расставался с автоматом. Следом показалось ещё одна бледная физиономия. Напряглись скулы, страх сковал лицевые мышцы, но фашист держался. Головной убор отсутствовал, но Глеб узнал его. Это был гауптман, любовавшийся видом советской столицы. Пальцы разжались «люггер» выпал из дрожащей руки. Офицер досадно поморщился. Один из членов экипажа помог ему спуститься.
- Повторяю, в офицера не стрелять! - крикнул Глеб.
Как в воду глядел.
Члены экипажа неожиданно вскинули автоматы и открыли огонь. Они палили во все стороны, не видя целей. Потом бросились бежать, неважно куда, лишь бы подальше. Патроны кончились. Горячий металл обжигал руки. Гитлеровцы выбросили автоматы. И оба дружно упали, когда в спину ударили наши. Офицер продолжал бежать, зацепился курткой за ветку, начал грязно выражаться, а когда наконец отцепился, навстречу ему из-за дерева вышел красноармеец Уткин. Радушно развёл руки - Так мы вам рады.
Гауптман сник, упал на колени. А дальше никакого промедления. Вербин повторил свой недавний трюк. Забрался на броню, бросил в люк гранату. Вряд ли там кто-то остался, но чем чёрт не шутит.
Двое разведчиков подбежали к офицеру, схватили его под локти. Сзади пристроился Гулыгин, стал пинать в зад, чтобы пошевеливался.
- Пятьдесят метров по дороге, а потом в лес! - скомандовал Глеб.
Взвод поднялся с места, растянулся по тропе.
Гауптман сообразил, что от него требует. Слишком уж болезненными были удары. Он засеменил по протоптанной дорожке, втянул замерзающую голову в плечи. Всё происходящее стало для немца полной неожиданностью. Не так он представлял завершение своей военной карьеры. Неужели он так и не увидит как плетутся пленные жиды и комиссары по Красной площади.
Звук моторов становился надрывнее. Спасательная команда летела на всех парах. Разведчики свернули с дороги в лес. Пришлось потрудиться, но оно того стоило. Отказывали лёгкие. Ноги наливались чугунной тяжестью. Дышать на бегу было невозможно. Стылый воздух обжигал горло.
Группа уходила в глубину лесного массива. За спиной закричали. Застучал пулемёт. Немцы всё поняли. И тропу в лесу, по которой ушли семнадцать человек, заметили. Пули свистели над головами, рвали ветки.
- Ложись! - прохрипел Глеб.
Никто не сомневался, что немцы пустятся в погоню. Но они такие же люди, тоже быстро увязнут в снегу и выносливость у них не такая как у разведчиков Шубина, не говоря уж про отсутствие подходящего обмундирования.
