- Ну что ж, переселиться наверх это разумное предложение, - пробасил священник. - Если все остальные не возражают.
- Да кто же против такого возразит, - закряхтел поднимаясь Колесников.
Супруга бросилась к нему, чтобы поддержать. У парня по имени Фрол определённо был непорядок с головой. Он сильно заикался, медленно соображал, а когда понял, что их хотят вывести наверх, нездорово возбудился, бросился в коридор. Он что-то говорил, вернее пытался, но понять его было невозможно. Парня схватили, умеряли прыть. Председатель Колесников передвигался самостоятельно. Супруга дышала ему в затылок.
Наверху всё осталось по-прежнему. Гончар и Асташкин с любопытством уставились на незнакомцев, особенно на Екатерину Андреевну, которой удалось сохранить привлекательность.
Лейтенанту пришлось прикрикнуть на зевак:
- После войны будете пялиться. Несите лучше службу. Гончар – наверх, на галерею. Асташкин - на улицу и не отлынивать. Смена караула через полчаса.
Разведчики ушли ворча под нос.
В келье было тепло, хотя камин уже прогорел. Растопка ещё была и через несколько минут пламя опять весело заиграло.
Отец Кирилл подтвердил, в этом скромном помещении проживал и выполнял свой долг благочестивый отец Сергий, верный христианин бессребреник и совершенно безгрешный человек.
Колесников прилёг у камина, застонал от наслаждения. Подрагивал Фрол, возникло опасение, что парень собрался нырнуть в топку, настолько близко он придвинулся к огню. У женщин ещё оставался хлеб, завёрнутый в грубую бумагу. Они нарезали его тонкими ломтями, предложили разведчикам. Те отказывались, но женщины настаивали, совали им в руки.
- А что батюшка, пользовался успехом у советских граждан этот монастырь? - поинтересовался Карабаш. - Вы ведь знаете, раз сюда наведывались.
- Понимаю вашу иронию, молодой человек, - улыбался поп. - Рудимент царской эпохи, пережиток старины глубокой. Не собираюсь вас ни в чём разубеждать, это совершенно бесполезно. Смею заметить, что наша православная церковь никогда не выступала против Советской власти, - отец Сергий смущенно кашлянул, понимая что покривил душой. - Во всяком случае в последние пятнадцать-двадцать лет. Верить в Бога или нет - дело сугубо добровольное. Монастырь Святого Успения построили в середине прошлого века. Он действовал до 31-го года, приносил пользу огромному количеству людей. При монастыре работала церковно-приходская школа. В 14-м году здесь открылся дом милосердия. К нашему времени эти постройки окончательно обветшали и стали непригодны для использования. Люди здесь искали уединения и находили. Служили Господу, очищались от греховных помыслов, вели праведный образ жизни. За восемьдесят лет в монастыре не произошло ни одного преступления. Разве это не показатель? Монахи в одиночестве росли духовно, стремясь быть ближе к Богу. Здесь люди постоянно молятся, общаются с Создателем, проявляют терпение со смирением.
- Батюшка, нам тоже нужно проявлять терпение со смирением? - тихо спросила Настя. - Мы тоже должны непрестанно молиться? А ещё я слышала в монастырях запрещено винопития, табакокурение и сквернословие.
Разведчики оживились, тема была интересная.
- Это точно не для нас, - оскалился Гулыгин.
- Ой, ладно. Отстаньте, - батюшка отмахнулся. – Повторяю, не собираюсь вас ни в чём разубеждать. Надеюсь эти стены стерпят чуток не почитания.
- Ну всё, отдохнули и хватит, - Шубин поднялся. - Собираться будем. А вы решайте, идёте с нами или остаётесь. Должен сказать, что без еды вы продержитесь недолго, а скрести по местным сусекам занятие сомнительное, впрочем крысы здесь упитанные, сам видел. Так что есть смысл попробовать.
Как-то одновременно задрожали Настя и Екатерина Андреевна, уставились на лейтенанта большими глазами.
- Благодарим вас, товарищи, - тихо сказала Анна Михайловна. – Боюсь, что Пал Палыч с этой задачей не справится, - она погладила мужа по голове. - Вы сами не знаете как далеко идти и чем это может кончится. Нам придётся остаться. Он ещё очень слаб. Мы верим вам и отцу Кириллу, что в монастыре безопасно. Дождёмся наших. День-два ещё продержимся, возможно найдём какие-нибудь крупы. Когда освободят село мы должны немедленно в него вернуться. Неизвестно что натворили там фашисты. Возможно и нет уже никакого села, - в женских глазах заблестели слёзы. - А отец Кирилл пусть помолится, чтобы все наши сельчане остались живы.
- Молюсь, Сестра, - сокрушённо вздохнул батюшка. - Ежедневно и еженощно молюсь.
Спрашивать мнение Фрола, видимо, не стоило. Парень всё время улыбался и вёл себя очень нервно. Екатерина подумала, потом посмотрела на лейтенанта задумчивым взглядом, который очень не понравился Насте, переглянулась с Анной Михайловной и кивнула:
- Мы остаёмся, простите. Я не смогу бросить этих людей.
- Ладно, дело хозяйское, - чувство облегчения удалось скрыть. Меньше всего Шубину хотелось тащить эту обузу по буеракам. – Собираемся, бойцы! Через три минуты выступаем. Запрёте за нами, батюшка?
- Всенепременно, - отец Кирилл согласно кивнул.
- Товарищ лейтенант, - в теле всунулся красноармеец Гончар. Он выглядел взволнованным. - На минутку. Показать кое-что хочу…
Сердце беспокойное ёкнуло. Ведь как чувствовал, что гладко не получится.
Глава двенадцатая
Шубин скорчился на внешней галерее, опоясывающей второй этаж. Ещё ничего не произошло, а уже мурашки ползли по коже. Гончар сидел рядом на корточках. Вставать в полный рост они опасались. В ограждении хватало дыр, чтобы видеть всю картину.
Утро выдалось морозным. Осадки прекратились, но ночью валил снег, у забора выросли сугробы. Тучи затянули небо до краёв, уже и забылось когда в последний раз выглядывало солнце.
- Я людей видел, товарищ лейтенант, - прошептал Гончар. - Далеко в кустах. Они в маскхалатах. Поднимать панику не стал, зачем людей будоражить. Это скорее всего наши, но на всякий случай решил предупредить вас. Совсем необязательно, что эти люди направляются в монастырь, они могли идти куда угодно. Немцы вряд ли появятся с нашей стороны.
В первые минуты ничего не происходило. Но Гончар шептал, что он точно их видел. Звери? Кто тут обитает? Зайцы, лисы, иногда волки, лоси. Но нет... Шевельнулось что-то за кустами, словно сугроб перебрался на другое место. Поднялись люди в маскировочном облачении. Они фактически сливались с антуражем, приходилось всматриваться, чтобы их заметить.
Людей было много. Строй не держали, да и как его удержишь в кустах. Потом залегли, глядя на монастырь. Спина похолодела. Лейтенант кожей почувствовал как его разглядывают в бинокль.
- Гончар, не шевелись.
- Я понял, товарищ лейтенант, - боец кусал губы. - Вижу как окуляры отсвечивают. Да наши это, кто же ещё. На ту сторону пошли, значит наступление скоро.
По логике именно наши. Но от чего так волнительно?
