Незнакомцы поднялись, стали приближаться. Первые пробежали метров двадцать, залегли, ждали остальных. Потом опять встали, побежали дальше. Группа пропала из вида, их заслонил обрыв, переправлялись через речку. Потом опять возникли, стали карабкаться на склон. Сердце тревожно стучало. Советская разведка так не действует, уж больно академично и размеренно.
Они скапливались за косогором, без команды на открытое пространство не лезли. Вот показалась голова, блеснул бинокль. Какого чёрта, всё под носом. В горле пересохло. Человек был в каске, обтянутой белой материей. Красноармейцы так не делают, тем более зимой они предпочитают ушанки. Пришлось признать очевидный факт - это немцы. Кто такие? Ответ напрашивался сам собой – вражеская, разведывательно-диверсионная группа возвращается из советского расположения.
- Товарищ лейтенант, это фрицы! - утробного выдохнул Гончар. Вот так номер в цирке… Как такое может быть?
- Думаешь только мы ходим во вражеский тыл? - отозвался Глеб.
Он всё ещё выжидал, не зная как будет действовать противник - может мимо пройдут. И вдруг сообразил - да чёрта лысого они пройдут! Сутки или двое ползали по советским тылам, промёрзли как последние сволочи. Последняя ночь выдалась суровая. Не пройдут они мимо, обязательно зайдут погреться! Глеб уже видел холодные лица.
Они появлялись над косогором. Иней белел на бровях и щетине. Поднялись двое, побежали к забору, на них были просторные маскировочные комбинезоны, короткие утеплённые сапоги. Немцы были навьючены амуницией, ранцами, у всех автоматы МР-40. Вояки смотрелись внушительно. Это могло быть специальное подразделение Абвера для действий в особо сложных условиях, непростая полковая разведка. Поднялись ещё двое, размеренно двинулись вперёд. Рослые, физически развитые, натасканные на любые условия и даже на безжалостную русскую зиму. Но как все люди и они имели предел, им тоже требовался отдых в тёплом помещении.
Диверсанты скапливались в слепой зоне за оградой. Двое отправились на фланги, но быстро вернулись не заметив ничего подозрительного. Эти люди действовали строго по писанному, как роботы. Поднялся офицер, он шёл последним, тоже побежал, выбрасывая ноги из глубокого снега. По лицу блуждала усмешка, у фрица явно было приподнятое настроение. Языка с советской стороны они не вели - и то слава богу.
- Товарищ лейтенант, я шестнадцать насчитал, включая офицера, - прошептал Гончар. – Многовато, чёрт. А нас семеро, включая вашу знакомую. Ещё гражданские, которые ни к селу, ни к городу. Что им надо здесь, товарищ лейтенант?
- Гитлеровская разведка, обученные специи. Идут с нашей стороны, видать что-то накопали. Замёрзли, погреться хотят.
- Уничтожить их надо, товарищ лейтенант, чтобы к себе не добрались.
- Ты ставишь невыполнимую задачу, - усмешка вышла неестественной. - Уничтожить шестнадцать обученных врагов и при этом самим никого не потерять, это невозможно, Гончар. Ползи к нашим, собирайте шмотки, затушите камин и немедленно в подвал. И никакого промедления. Гражданских с собой.
- Ну, товарищ лейтенант! - Гончар ещё больше заволновался. - Мы в подвале в западне окажемся.
- Оттуда есть запасной выход. Контролировать оба. Глубоко в подвал они не сунутся, они же только погреться идут.
- Так и мы погреться шли…
- Ладно, не умничай. Дуй!
- Слушаюсь. А вы?
- Я посижу ещё.
Гончар на корточках перебрался в здание.
Шубин продолжил вести наблюдение. Лица диверсантов мелькали за оградой. Их планы уже не оставляли сомнений. Принимать бой было смертельно опасно, у разведчиков почти не осталось боеприпасов. Шестнадцать против семи - не наш расклад. Погибнут бойцы, погибнут гражданские, Настя, да и он сам. Последнее уже не казалось такой трагедией. Шубин не питал иллюзий. Он давно сомневался, что сумеет дожить до победы.
Действия немцев на данном этапе мало отличались от недавних действий советской разведки. Самого лёгкого бойца они также перекинули во двор. Немец кубарем покатился по снегу, потом резво поднялся, вернулся к калитке и отодвинул засов. Питать иллюзий не стоило, раз закрыто, изнутри, значит в доме кто-то есть.
«Бес значит, - со злостью подумал Глеб. - Дух святой в монастыре обосновался и эти черти сюда не войдут. Эх батюшка. Вот заставить бы тебя самого от этих бесов отбиваться»…
Он должен был тянуть до последнего и в бой вступать только в крайнем случае.
Фашисты проникли во двор, рассредоточились. Офицер вошёл последним, с насмешкой смотрелся, что-то бросил солдату. Тот отозвался сдержанным смешком. Глеб напрягся. Следы разведчиков уже замело, но потоптались они там изрядно, какие-то приметы могли и остаться. Немцы с опаской озирались. Один присел на корточки, долго изучал снег, потом позвал старшего. Офицер подошёл и тоже присел. Он не изменился в лице, дополнительных указаний не отдавал. Его можно понять, ничейная земля русским здесь делать нечего, если кто и есть, то парочка гражданских.
Несколько человек отправились в обход, остальные пошли к крыльцу. Глеб дотянул до последнего, но он ещё мог уйти, выбежать в коридор, воспользоваться дальний лестницей, скатиться в подвал. Но что-то его остановило. В этом случае он уже не вернётся, придётся сидеть в подвале. А как контролировать ситуацию? Стоило пойти на явный риск, лишь бы свои в подвале не наломали дров.
Он отполз от ограждения, сел на корточки у проёма, обнял автомат. Патроны в нём ещё остались, если стрелять экономно, можно немного продержаться. Дух захватило от собственной наглости, но он должен был на это пойти. Отвлечь внимание противника, если тот выявит наших в подвале.
Засмеялся офицер, отряхиваясь на крыльце.
- Это русский дворец, Конрад. Привыкайте. У них не только зимы суровые, но и дворцы.
Такому невежеству можно было только посочувствовать. Настроение у диверсантов было приподнятое. Не зря сходили? Это настораживало. Что именно выяснили фрицы на нашей территории и как это могло повлиять на ход событий?
Эх, батюшка, помолились бы вы там за бессмертную душу раба Божьего…
Появляться в коридоре было опасно. Немцы топали, разбегаясь по монастырю. Несколько человек уже штурмовали ближнюю лестницу. Они смеялись, значит опасности не чувствовали, просто выполняли приказ командира. Глеб отступил, прижался к стене. Оценил расстояние до восточного угла и бесшумно скользнул по галерее. Мягко поскрипывали валенки. Он держался стены, чтобы не ступить в снег, шмыгнул за угол, прижался затылком к стене, перевёл дыхание. Потом осторожно высунулся. Ждать пришлось недолго.
Показался немецкий диверсант, коренастый, с лицом будто вытесанным из камня, с внушительным кинжалом в ножнах. Он вышел крадучись, посмотрел по сторонам, впрочем не настолько внимательно, чтобы засечь постороннего. Потом подошёл к заграждению, сплюнул вниз, посмотрел вслед плеску. Вышел второй. Они обменялись лаконичными фразами. Оба двинулись по краю галереи. Автоматы с плеч они не снимали. При удачном раскладе Шубин мог бы их отключить не поднимая шума, но он колебался. Мёртвых немцев будут искать и непременно найдут. Он заскользил дальше по галерее и в нужный момент успел убраться за угол. Немцы посмотрели вниз, перебросились парой слов со своими товарищами, идущими внизу, и снова двинулись в обход галереи.
