Это начинало утомлять. Так и будут играть в салки? А если кто-то пойдёт навстречу?
Шубин двинулся по северной стене, добрался до неглубокой ниши, втиснулся в неё. Делать нечего, придётся избавляться от этой навязчивой публики. Он извлёк из чехла нож, сжал рукоятку.
Солдаты вышли из-за угла, сделали остановку. Их это тоже начинало утомлять. На галереи явно никого не было. Зато дул пронизывающий ветер и косой снег обжигал лица. Они не стали обходить весь периметр, провели короткое совещание и затопали обратно. Шубин облегченно выдохнул. Убедился, что на галерее никого нет, убрал нож в чехол.
Зима играла на руку. Немцы не любили находиться на улице при наличии под боком закрытого помещения. Он осторожно приблизился к ограждению, глянул вниз. Солдаты уже прошли, протоптали дорожку. В остальных местах лежал нетронутый снег. Парк на задворках монастыря производил унылое впечатление. Деревья стояли голые, беззащитные. Из леса, за оградой, наносилось воронье карканье. Особых шумов не было.
Глеб вернулся на восточную сторону, добежал до угла. На южной стороне никого не было. Солдаты убрались греться. Он вернулся к восточной стене, стал осматривать окна. Их было немного, они имели округлую форму и запирались на ставни. Внимание лейтенанта привлекло одно, на восточной стороне. Ставь не прилегали неплотно, они смыкались с помощью крючка в разболтанных скобах. Стекло было выбито. Поднять крючок не составило труда. Ставни заскрипели, раздвинулись. Мешались многочисленные одежды, бросало то в жар, то в холод. Шубин подался вперёд, выглянул в коридор. Эту часть монастыря он, слава богу, знал. Знакомый коридор с кельями, задняя его часть. Изнутри доносились глухие голоса. Неизвестно, где находились немцы. Авантюра неважно попахивала, он мог попасться в любую секунду.
Коридор был пуст Шубин пробрался внутрь, осторожно прикрыл за собой ставни. Немцы были где-то рядом, их присутствие чувствовалось кожей. До задней лестницы было ближе чем до передней. Нашли ли диверсанты дорогу в подвал - вопрос оставался открытым.
Лейтенант пошёл по коридору. Затылок горел как раскалённая сковорода. До проёма несколько шагов, ввалился в него, ушёл за простенок, высунул голову, чтобы оглядеть пройденный путь. Как вовремя, чёрт возьми! В глубине коридора кто-то появился, послышалось невнятная речь.
Диверсанты осматривали кельи и пока не видели повода для беспокойства. То что в одном из помещений теплее чем в других они ещё не выяснили. Солдаты мялись на обратной стороне коридора. Кто-то закрыл дверь, чтобы не дуло из галереи.
«Надо отдохнуть, отогреться и проваливать к чёртовой матери, - закрепилась в голове очевидная мысль. - Дотошной осмотр монастыря в их планы не входит».
Глеб включил фонарь и двинулся вниз по крутой лестнице. Стены сужались, давили на мозг. Он сделал остановку, повесил автомат за спину, чтобы не мешался, сжал рукоятку ТТ. Спуск был крут, идти приходилось с осторожностью. Очевидно монахи были неплохо подготовлены физически, раз ежедневно брали такие вершины, или бог хранил, как знать…
Лейтенант спустился в узкий тамбур, застыл в нерешительности. Слева находилась прикрытая дверь, за ней звучали голоса. Там был центральный зал для богослужений, превращённый стараниями коммунистов в большую комнату. В холле находились немцы. Тянуло дымком, видимо, они пытались затопить камин.
Это мы уже проходили…
Справа находилась ниша. В углублении дверь в подвал. Она была невзрачная, низкая, пришлось согнуться, чтобы протиснуться в проём. Дверь, насколько он помнил, не скрипела. С обратной стороны был засов, которым беженцы, два дня просидевшее в подвале, почему-то не пользовались. А может так вышло только сегодня, чем и воспользовался Гулыгин ища свои сокровища первобытных монахов?
Глеб толкнул дверь, она поддалась. Невольно усмехнулся, со стороны товарищей было бы верхом неприличия запереться. Он колебался, вернуться к своим, ждать у моря погоды, подслушать о чём говорят немцы в холле? Глеб склонялся ко второму.
Наверху раздался шум. Узкий луч света пристрелил сумрачное пространство. Дыхание перехватило. Он не слышал как немцы приближались к лестнице. Значит не всё ещё смотрели. Волосы встали дыбом. Он машинально вскинул руку с пистолетом, одновременно уходя в сторону. Луч фонарика осветил подножие лестницы, едва не коснулся лейтенанта, скользнул к потолку, запрыгал по стенам. Будь он менее направленным пришлось бы туго.
В тот миг, когда пучок света блуждал по стене Шубин шмыгнул в нишу, протиснулся в узкую щель между косяком и дверью, стал её медленно закрывать, не теряя ни секунды. Немцы спускались осторожно, светили себе под ноги. Это и спасло от сокрушительного фиаско. Он мог бы их перестрелять, но так хотелось сохранить инкогнито. Слишком много ошибок уже совершили до этого.
Диверсанты ничего не заметили, продолжали спускаться, о чём-то говорили. Рука плавно вела засов под скобу. Ржавое железо предательски поскрипывало, сопротивлялось нажиму, запор замкнулся. Глухие голоса звучали как из потустороннего мира. Немцы уже спустились, стали осматриваться.
- Жутковато здесь, Гельмут. Герр Прайслер говорит, что это наверное монастырь.
- По мне хоть кирпичная фабрика. Я видел пару раз старые замки в Европе, они совсем другие. Здесь воздух другой, миазмы кишат, словно привидение тебе в затылок дышит.
- Не выдумывай, Ганс, - отозвался второй. - Какие ещё привидения? Это запах русских монахов ещё не выветрился, - солдат затрясся от смеха. - По мне так лучше здесь, чем на улице. Последние сутки были ужасны. Такое ощущение что мы находимся на Северном полюсе. Почему она сразу не предупредили, что в России так холодно? Хотя уверен, это бы нас не остановило. А это что? - солдат толкнул дверь. Запор держал дверь, не шелохнулась. - Нас не хотят пускать, Ганс, - констатировал немец. - Это унизительно! - оба засмеялись. - Как ты думаешь, что там может быть?
- Я думаю о печке, приятель, - не покривил душой сослуживиц. - И мне глубоко безразлично, что находится за этой дверью. Что бы там ни было, через полчаса мы уйдём. Наверное подвалы, может какие-нибудь фамильные склепы, какая разница…
- Но почему заперто?
- Не знаю. Может тут всегда заперто. Шевели ногами, дружище. Мы проверили свою часть замка. Надо отдохнуть, пока герр майор нам ещё что-нибудь не придумал.
Дверь оставили в покое, кто бы возражал. Она могла быть не единственной, за которую не смогли проникнуть люди. Что мешало киношникам запереть часть помещений, когда они покидали эту обитель. Солдаты покинули тамбур, удалились в холл. Дверь, по-видимому, оставили приоткрытой.
Шубин не шевелился, рано успокаиваться. Могут доложить начальству про запертую дверь, ведущую в неизвестность. Если у начальства шило в заду, то снова придут. Будут выламывать, но зачем им это делать? Надо лишь поставить себя на место замёрзших, уставших людей, с честью выполнивших задание и мечтающих о получасовом отдыхе.
- Товарищ лейтенант, это вы? - глухо прошептали в спину.
