Потому что раз отец сказал «надо» – значит «надо».
Так же с именами.
Потом Ваня сам включился в игру. Запоминал всё, что видит. Слышит. Повторял нужное, вычеркивал лишнее.
Когда дед ему сказал, чтобы Иван был повнимательнее, Ваня смекнул, что не так просто дед его с собой таскает.
По итогу выводы мальчика оказались верными.
Профессора Ставриса он помнил. Дед их представил, сделав небольшой акцент важности при знакомстве. Полутона Ваня тоже рано научился распознавать.
– Мой ученик, – тогда Коваль-старший так представил профессора.
Ваня не понял, почему ученик. И лишь позже узнал, что их дед тоже занимался научной деятельностью.
На этом воспоминания про Ставриса, возможно, и закончились бы.
Если бы не несколько «но».
Отец не скрывал, откуда пошло благосостояние семьи. До встречи с мамой Руслан Коваль воевал в Саравии, там и наткнулся – хотя «наткнулся» – не то определение, которое можно применять в отношении генерала Руслана Коваля, просчитывающего всё наперед – на скопище исторических вовремя кем-то «подрезанных» памятников архитектуры, а так же на другие ценности. Саравия стала нарицательной в их семье.
Дед после встречи с профессором Ставрисом несколько раз как бы случайно ронял фразу:
– Будет у тебя своя Саравия.
Эта фраза намертво впечаталась в мозг Ивана.
Он нет-нет да пытался разобраться.
Даже сегодня думал об этом… И не сегодня тоже.
Последнее время всё чаще и чаще.
Более того.
Его тянуло сюда, на эту базу. Видимо, не зря… Всё та же пресловутая интуиция? Ни один мускул не дрогнул на лице Коваля. Лишь полная сосредоточенность.
То, что дыхание сперло в груди – ерунда. Разберется.
А ещё запах свежей травы…
Иван оттолкнулся от подоконника и развернулся. Иногда полезно побыть на расстоянии. По крайней мере, с Веснушкой – точно.
Парадоксально всё получается. Даже очень.
Если бы он причислял себя к фаталистам, то решил бы, что это Судьба показала ему оскал. Но Иван не верил ни в какую Судьбу. Человек сам кует своё счастье. Своё состояние. Себя.
Даже Веснушка пришла сюда с определенной целью.
И чувствовала себя преступницей, потому что у неё не было официального доступа на базу. Теперь он догнал смысл её фразы.
Девочка… Что же они натворили-то, а?
Червяк раскаяния, который очень редко контактировал с ним, заворочался всё сильнее.
Кому-кому, а Веснушке Иван не хотел причинить вреда.
А причинил.
Обидел он девочку. Незаслуженно.
Сидит, маленькая, ножки подобрала. Потерянная. Что-то отвечает ему, в глаза не смотрит.
Пьет.
Ивана закорежило ещё сильнее.
Что же ты молчала… Или он, настолько опьяненный её запахом, своей похотью, не смог услышать?
Иван осадил себя. Он может часами заниматься самобичеванием. Что сделано, то сделано. Надо думать, как исправить, загладить неприятные ощущения.
Потому что у него на Веснушку были далеко идущие планы.
То, что ей неприятно – также не вызывало сомнений. Он же её почти на сухую взял…
– Что ж, внучка профессора Ставриса, я не буду спрашивать пока про Саравию. Пока, – с нажимом уточнил Иван, прочищая горло. – Наши деды что-то замутили. В прошлом. И ты в курсе.
По тому, как она повела плечами, он понял, что попал в цель.
– Карта? Ключ? Что?
Иван Коваль рос в семье, где всегда говорили, что нет ничего невозможного. Стоит только захотеть и приложить усилия. А вот к чему готовили Веснушку? Что ей рассказывали? Какими историями запудривал ей мозг полоумный ученый?
– Часть ключа.
Иван дотронулся до глаз и потер их.
– Ключ. Как в фильмах про поиски сокровищ, да, Веснушка?
– Меня зовут Слава, – с долей упрямства поправила она, не смотря на него.
– Для меня ты Веснушка. Итак, что получается. Ты приехала на эту базу, чтобы найти некий артефакт, – Иван сам не верил, что говорил. Какие, помилуйте, артефакты? В их-то время.
Но верила Веснушка…
А он ей должен.
– Угу.
– Допустим. Но с чего ты решила, что по прошествии стольких лет они будут находиться… ээээ… я даже не знаю где. В этом доме?
– Решила и всё, – буркнула девочка, громко шмыгнув носом.
– Хорошо… Предположим. Ты собрала ключи, и у тебя есть часть карты. Что дальше?
– Я хотела идти к вам.
Это признание подкосило Ивана.
– Ко мне, значит.
– Да.
– Так дедушка наказывал?
– Да, – она снова шмыгнула и сильнее сжалась. Иван поморщился. Черт! Что он с ней такого сделал? Не порвал же.
Алкоголь должен был её расслабить. Пока же выходил обратный эффект.
– И? Допустим, пришла, что дальше?
– Я к вам записана на прием. Через две недели. И собиралась всё рассказать… Про планы дедушки. Про то, что он знал. Нашел. И, возможно, подружиться с вами…
Охренеть.
Тушите свет, господа.
Эта пигалица, эта Веснушка сейчас серьезно?
Она собиралась с ним подружиться?
Впору было откинуть голову назад и засмеяться в голос.
Только ни черта не смеялось.
Иван смотрел на съежившуюся хрупкую фигурку девушки и верил каждому её слову.
– А если бы я не поверил, отказался?
Последовал вздох.
– Я постаралась бы найти спонсора. Можно, конечно, попробовать и самой… Одной. У меня есть немного сбережений, дедушка оставил. И папа тоже… Но одной… Боязно. А теперь… – она повернула голову в его сторону и выдохнула: – А что теперь? Вы убили всё на корню. И я…
Она не договорила, зажав рот ладонью.
Иван подобрался.
Что там говорила его любимая невестка?
Он только что получил шах и мат.
– Ничего я не убил, – жестко произнес Коваль.
– Убили, – настырно повторила она. – Вы лишили меня девственности…
– Что? – Коваль подался вперед. Каждая мышца, каждая клеточка его тела отреагировала на эту новость.
Не может быть… Он бы почувствовал! Сто процентов! На его мысленный бунт память услужливо воскресила капли крови.
Ивану всегда было всё равно, сколько партнеров у его любовниц было и будет после него. Его не интересовала их личная жизнь. Каждая, с кем он был в определенный отрезок времени, четко знала: пока Иван Коваль с ней, лучше даже не смотреть в сторону других мужчин. И дело не в ревности или собственнических инстинктах.
