Но через десять минут что-то начало происходить. Сначала появилось ощущение легкости, а дальше – ничего. Полнейший провал в памяти.
Дедушка был рядом, поэтому мог рассказать, что Слава внезапно начинала плакать и на все его вопросы, чем вызваны её слезы, отмалчивалась.
Посидели Слава с дедушкой и решили повторить.
То же самое. Бокал вина – и амнезия.
Только на этот раз Слава, потеряв связь с реальностью, унеслась к себе в комнату, переоделась в костюм якутской шаманки, сбегала в кабинет деда, сняла со стены бубны и принялась вызывать духов дождя.
Лучше бы она плакала.
В третий раз было не лучше. Славу понесло в откровения, и она рассказала дедушке, кто из одноклассников считает её чудачкой, почему она ненавидит военных и какие обиды затаила на отца.
Больше Слава с дедушкой не пила.
Зато они сделали вывод, что алкоголь категорически противопоказан Славе, если она не хочет попасть в щекотливую ситуацию.
Вчера же девушка выпила не просто вино. А что-то покрепче. Она не разбиралась в спиртных напитках, поэтому не могла знать, что пила.
Зачем вообще пила? Господи… Она – одно сплошное недоразумение. Правильно говорят, что каждый человек на стрессовую ситуацию реагирует индивидуально. Кто-то в истерике захлестывается, кто-то замыкается, а она… имеет то, что имеет.
Слава закрыла лицо руками.
Мало того, что между ног побаливает и общее состояние намекает, что девушке не помешал бы душ, так она ещё не может понять, где находится, и чем вчера общение с Ковалем закончилось.
Полковник…
О нем она тоже подумает.
Чуток попозже.
Иначе всё же начнется истерика.
Слава отвела руки от лица и села.
Обстановка точно не в тюремной камере. Наоборот, находится в очень хороших условиях. Добротная мебель из дерева говорила о многом. Что это? Кедр? Дуб?
Слава не спешила оглядываться по сторонам. Потому что внезапно проснувшаяся интуиция обострилась до предела.
Девушка в комнате находилась не одна. Ощущение чужого присутствия обрушилось молниеносно. Сразу по всему телу побежали мурашки, и создалось впечатление, что даже самые мелкие волоски встали дыбом. Как у дикой кошки, готовой защищаться. Слава замерла. Какая вероятность того, что она ошиблась?
Продолжая двигаться замедленно, она спустила ноги, поморщившись от дискомфорта внизу живота.
Атмосфера в комнате накаливалась, тяжелела. Слава опасалась голову повернуть в сторону.
Он здесь.
Коваль.
Она даже не сомневалась, что в комнате находится именно он.
Последний человек, которого девушка хотела видеть сейчас.
И в дальнейшем – тоже.
Слава не могла объяснить, почему на сто процентов уверена, что в комнате находится именно полковник Коваль. С другой стороны… Кому ещё быть?
Ведь Слава по-прежнему находилась на базе.
Будь та неладна…
Подняв голову, повернула её чуть вправо.
Чтобы сразу же почувствовать, как грудь сдавливает, точно девушка со всего разбегу врезалась в каменную стену. Хотя… Нечто подобное она уже вчера испытывала, когда пыталась отодвинуть от себя Коваля.
Его грудь и есть каменная стена.
Мужчина сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и наблюдал за ней. Сегодня он выглядел более прилично одетым. Серые легкие брюки и такого же цвета рубашка-поло, рукава которой того и гляди пойдут по швам, потому что маловаты они оказались для крепких бицепсов мужчины.
Боже… Какой же он весь… неправильный.
Другого определения у Славы не находилось.
Нет, Коваль, конечно, отлично сложен. Видно, что мужчина много времени уделяет спорту. Вчера тоже выходил с тренировки, откидывал на пол бинты. Она даже знала, для чего они предназначались – защита для рук при боксировании.
Почему она дала ему определение «неправильный»? Потому что, глядя на него, её шальное воображение сразу рисовало картину мужчины в камуфляже и с автоматом. Такому только воевать…
На фото он выглядел иначе.
Или ей так хотелось думать?
А ещё рассказы дедушки про семью Ковалей. Про его учителя, про их разговоры, исследования. У Славы раз за разом рисовался образ порядочного человека. Этакого рыцаря без страха и упрека.
Дедушка, даже когда слег, говорил: «Найди Ивана Коваля. Он поможет…»
Помог.
А если… Дыхание сбилось в груди Славы, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Если исчезнуть? Испариться?
Слава не обладала сильными аналитическими данными. И запросто могла промахнуться. Дедушка последние месяцы часто бредил, и какая вероятность, что, говоря об Иване Ковале, он имел в виду своего учителя, а не его внука?
Славу закружила подкатывающая паника, а с ней и тошнота.
Девушка сидела и молча смотрела на мужчину.
Тот тоже смотрел на неё.
Хмурясь.
Теперь произошедшее накануне воспринималось совершенно в другом свете.
И не только вчерашнее…
Последняя мысль очень сильно царапнула Славу. Почему девушка настолько наивна? Вроде бы не глупая, а постоянно умудряется встревать в неприглядные истории.
Кто в здравом уме и трезвой памяти в наше время будет заниматься поисками утраченных сокровищ?
Слава словно одеревенела.
Дура. Как есть, дура.
Мужчине, видимо, надоело играть в молчаливые гляделки, потому что он подался вперед. Наклонился, устраивая локти на коленях и сводя пальцы в замок.
– Доброе утро, Слава, – негромко сказал он ровным безэмоциональным тоном.
Но Славе показалось, что рядом с ней взорвали несколько десятков петард, оглушая её.
От неё ждали ответа. Мужчина не сводил пристального серьезного взгляда. Она же ничего не могла из себя вытолкать.
Ни слова.
И собственная бесхребетность, неспособность быстро реагировать в меняющихся условиях раздражали и жутко бесили.
– Доброе, – ей всё же удалось разомкнуть пересохшие губы.
Уже какой-то прогресс.
Мужчина едва заметно скривился, отчего его лицо мгновенно стало жестче. Хотя, казалось, куда уж ещё.
– Как себя чувствуешь, нарушительница?
– Я… арестована? – она не могла не задать вопрос, который тревожил её на данный момент сильнее всего.
Мужчина усмехнулся уже ощутимее.
– Скажем так: ты взята под наблюдение.
– И… что это значит? – она заерзала, хотела более подробно уточнить, но саднящая боль между ног наполнила неприятными ощущениями.
