Епремян, совершенно спокойно, может признаваться в любви одной, но женится он на другой. Ему ничего не стоит бросить меня на огромном, безлюдном острове одну и уехать развлекаться, пропав при этом на трое суток. Для этого человека не существует правил или ограничений. Хотя… Чем больше я вынуждена узнавать его, чем сильнее сомневаюсь, человек ли он вообще. Разве, бывают такие люди? И, если честно, я совсем не хочу слышать ответ на этот вопрос. Боюсь, моё понимание мира не выдержит подобного рода правды…
Надев балетки, бесшумно подошла к шкафу с одеждой и вытащила из него, первое попавшееся, платье. Им оказался летний сарафан с широкой юбкой из лёгкого синего шифона, украшенный белыми цветами. Комнату покинула на носочках, чтобы не разбудить спящее Чудище. По-другому назвать Артура, язык не поворачивался.
Артур
Во рту стоял неприятный привкус желчи, от которого зубы сводило жуткой судорогой. Ощущение, словно я вчера пил не дорогой коньяк, а самую что ни на есть мочу. Сушняк, каких не испытывал, наверное, со студенческих лет, сдавил горло, заставляя с упоением глотать собственную слюну.
Когда попытался повернуть голову, мозг пронзила острая, режущая боль. Она пробежалась по всему телу, дошля до пяток и отрикошетила обратно, точно в черепную коробку.
— А-а-а, — приглушённый стон сорвался с губ и резанул по слуху, как не настроенная скрипка. Голова гудела так, будто мимо проносился, по меньшей мере, товарный экспресс.
С трудом разлепив веки, поморщился от яркого солнечного света, бьющего прямо в глаза и выжигающего белки. Снова зажмурился, но не помогло. В глазах образовалась настоящая пустыня, раздражая слизистую, доставляя дискомфорт. Мало мне мучений, так ещё и окно оказалось распахнуто настежь, впуская внутрь громкие чириканья птиц и шум, бьющихся о скалы, волн. Вот, за что мне такое, а?
Усилием воли собрал мысли в кучу и заставил себя открыть глаза и оглядеть комнату. Знакомые светло-голубые стены с картинами вновь наполнили о той боли, которую я похоронил в себе много лет назад. Те же пейзажи с натюрмортами, процесс создания которых я знал поминутно. Та же шторы и люстра в форме цветка лотоса, свисающего над кроватью. Те же комод и шкаф из белого дерева, украшенные цветочными орнаментами. Смотрел на всё это, а ощущение чего-то незнакомого, странного не хотело покидать затуманенного сознания. Вроде и комната та же, и вещи, но прежней атмосферы уже не было. Казалось, даже воздух стал другим…
Присев на постели и крепко сжимая голову обеими руками, снова оглянулся по сторонам, на этот раз внимательнее. Глаза сканировали комнату, выхватывая отдельные детали, которых раньше здесь никогда не было. Их тут просто не могло быть!
Вот, например, на стуле, возле кровати, лежит, аккуратно сложенный женский кардиган. На туалетном столике, перед овальным зеркальцем, расположились ряды разноцветных флаконов и бутылочек со всевозможными женскими принадлежностями.
На мгновение мне показалось будто я снова схожу с ума, принимая желаемое за действительность. Пьяный ум рисовал картины, которые, ну никак, не могли быть реальными. Её здесь нет! Она покинула это место много лет назад. Ушла. Навсегда…
На подсознательном уровне почувствовал необходимость обернуться, взглянуть на другую половину широкой, двуспальной кровати. Остановив взгляд на белоснежной перьевой подушке с явным отпечатком на ней чьей-то головы, на секунду завис. Длинный тёмно-каштановый волос, оставшийся на наволочке, привлёк моё внимание, рука сама потянулась к подушке.
Поднеся её к лицу, почувствовал слабый, едва уловимый, цветочный аромат, от которого голова закружилась, выдавая мне образы, от которых кровь закипела в жилах. Чёрт с два, я вспомнил, как ночью ко мне прижималось мягкое женское тело! Я будто отчётливо улышал, тихое дыхание и мягкие мимолётные прикосновения, от которых пар из ушей так и попёр.
Какого хрена? Я ведь никогда не засыпаю с женщиной. Это табу. Проявление слабости. Если впустил её в свою постель и позволил остаться до утра, значит, дал надежду. Ложную надежду. А я этого не любил. Но… Почему с НЕЙ мне снова приходится плевать на свои принципы? Почему она постоянно заставляет меня делать то, чего я никогда раньше не делал? Почему?! Что в ней есть такого особенного, чего нет у других?!
От этих вопросов голова загудела, как кипящий чайник. Снова и снова я убеждался в том, что должен быть осторожнее с мышкой. Когда предлагал ей фиктивный брак, был уверен, что справлюсь. Я не видел в ней женщину. Она была для меня лишь маленьким побочным приложением к завещанию, которое я не хотел замечать.
Залез в архив деда, вытащил оттуда все необходимые документы, припугнул девчонку, и всё. Саре ничего не осталось, кроме как согласиться играть на моих условиях. Устроил свадьбу. Такую, чтобы не ударить в грязь лицом и пустить пыль в глаза её отцу. Что могло быть проще?
Только, я не учёл одну ма-а-аленькую дкталь. Крохотную, совсем незаметную, как и сама мышка, до поры, до времен…
Я и представить себе не мог, что захочу её, как женщину. Всю. Целиком. Чтоб без остатка. Захочу постоянно смотреть на неё, не выпускать из поля зрения. Захочу прикосаться к ней. Всегда и везде. Захочу обладать ею. Чтобы была моя. Только моя.
Блять! Хватило лишь подумать об этом, как яйца зазвенели от напряжения. И на кого?! На мышку. Мышку, мать её! Что со мной такое? Веду себя, как прыщавый подросток, готовый кончить при одном только упоминании женского имени. А ведь мне тридцать лет! Тридцать, Карл! Четвёртый десяток на носу, а я возбуждаюсь из-за того, что думаю о собственной жене. Смех да и только…
Старался же. Оставил Сару здесь и свалил, от греха подальше. Думал, найду бабу, трахну пару раз и избавлюсь от этого наваждения. Ага, разбежался. В итоге ни нормального секса, ни покоя. Всё тот же, двинутый на собственной жене, неудовлетворённый извращенец.
Приложив огромные, просто титанические усилия, заставил себя встать с постели и подойти к распахнутому настежь окну. Подставив лицо под прохладный бриз, довольно закрыл глаза, уперев руки в раму, по обе стороны от своей головы. Но моя безмятежность длилась недолго. Сквозь шум воды и пение птиц снизу донеслись тихие голоса, моментально вернув меня в состояние максимальной сосредоточенности.
Мужской голос с явным акцентом резал слух, проходясь по расшатанным нервам нождачкой. Я хорошо знал и эту интонацию, и его обладателя, чтобы воссоздать в уме всю картину происходящего.
Обежав тенистые оливковые сады глазами, выцепил вдали два силуэта и застыл как вкопанный. Кулаки сжались с такой силой, что побелели костяшки пальцев, а на скулах заходили желваки.
Сара, одетая в невероятно сексуальное синее платье, которое раздувал ветер, открывая взору соблазнительные ножки, стояла рядом со Ставросом — сыном Элены и о чём-то щебетала с ним! Стоило мазнуть по ним взглядом, чтобы понять, как хорошо эти двое спелись. Попадопулус стоял, выпятив грудь, и нагло поглядывал на мышку своими бесстыжими глазами. Я даже на расстоянии чувствовал его интерес к моей жене. МОЕЙ ЖЕНЕ!
