— Сара, — неуверенно начал Артур. Мужчина попытался коснуться моего плеча, но я не позволила ему. Отмахнувшись от руки Чудища, сжала челюсти так, что эмаль на зубах затрещала.
— Не смей! — снова сорвалась на крик. Самообладание, которому так долго обучала меня мама, треснуло по швам. Впервые за всю свою сознательную жизнь, я позволила эмоциям взять верх над разумом, выпустила на волю всё, что многие годы хранила под надёжным замком. — Не смей ко мне приближаться! Довольно уже этих игр! Хватит! Оставь меня уже в покое! Пожалуйста!
Развернувшись, взлетела верх по лестнице, думая лишь о том, чтобы не споткнуться и не упасть. Лавина, всё это время удерживающая рыдания, рухнула. Слёзы, неконтролируемым потоком, хлынули из глаз, орошая лицо солёными реками.
Так бы больно и унизительно мне не было уже очень давно. Сердце разрывалось на части при мысли о том, что из-за него я осталась совсем одна. В то время, пока меня мучили ночные кошмары и отголоски прошлого, он развлекался с другой.
Влетев в комнату, где совсем недавно спала с ним на одной кровати, захлопнула за собой дверь, заперев её на замок. Запалканные глаза остановились на разобранной постели, щёки вмиг зарделись от непрошенных воспоминаний. В два шага, преодолела расстояние до кровати и, схватив постельное бельё, со злостью отбросила в сторону.
Назойливые мысли снова пробрались в голову, засев в ней ядовитыми иглами. Неприятное ощущение жгло изнутри, обугливая внутренности, заставляя дышать гарью.
Я ревновала… Ревновала Артура ко всем тем женщинам, которым он дарил и продолжает дарит свою любовь. Тем, кто, в отличие от меня, знают его другим: мягким, нежным и заботливым… К тем, для кого он не является Чудищем.
Артур
Ещё никто не смотрел на меня ТАК, как она… Стоило заглянуть мышке в глаза, и внутри всё переворачивалось. Я видел в карих глазах Сары столько слёз и боли, сколько не может вместить ни одно человеческое существо. На какую-то долю секунды, мне показалось, будто в этих тёмных глубинах отражается моя собственная жизнь. Тот самый Артур, которого не знает ни одна живая душа…
Дышать сразу стало тяжелее, желудок скрутило сильнейшим спазмом, вызывая рвотные позывы. Я хотел зажать уши руками, развернуться и уйти, только бы слышать её голоса, не впитывать каждый дрожащий звук, слетающий с бледных губ мышки. Но не мог. Ноги будто приросли к полу, сделав меня частью этой грёбаной лестницы. Просто стоял перед ней, словно провинившийся школьник, прекрасно понимая, что виноват и заслужил наказание. Любое, какое она назначит, лишь бы перестала плакать, прекратила раздирать мне душу.
А ведь она, действительно, переживала. Сара кричала на меня, выплёскивая всю накопившуюся боль, хлестала правдой, как кнутом, оставляя на моей броне непоправимый урон. Этой девушке удалось сделать то, чего не могла достичь ни одна искушённая женщина до этого. Мышка, всего несколькими фразами, раскрошила образ жестокого циника и смогла достучаться до меня. Настоящего меня…
Рядом с ней я словно превращаюсь в друго Артура. В того, кем мог бы стать, если бы не ряд фатальных ошибок, перечеркнувших всё. Вижу её, и хочется вновь поверить в правду и искренность, будто не приходилось миллионы раз убеждаться в обратном.
Она, снова и снова, заставляет чувствовать себя последним негодяем, настоящим монстром. Но… Я и есть чудовище. Безжалостный хищник, не знающий пощады. Лютый зверь, которому ничего не стоит раздавить беззащитную мышку…
Тогда, какого хрена я хочу побежать за ней и заставить вновь посмотреть мне в глаза?! Прямо, с вызовом, как умеет лишь она одна. Почему не могу избавиться от её сладкого цветочного аромата? Почему она мерещится мне везде? Почему?!
— Чёрт, — выплюнул я и сорвался с места, будто от того, увижу её или нет, зависит вся моя жизнь.
Замерев у двери той самой комнаты, перевёл дух. Меня всего потряхивало от переизбытка эмоций, голова шла кругом, в ушах стоял непрерывный звон, а я ничего и не чувствовал. Единственное, в чём нуждался, это она, моя мышка.
Взялся за ручку и попытался повернуть, но не поддалась. Малышка заперлась от меня. Наивная. Словно какой-то кусок древесины может удержать меня.
— Сара, — позвал через дверь. — Открой. Надо поговорить.
— Убирайся, — послышалось с той стороны, вместе с громким шмыганьем. Чёрт возьми, она плакала!
Образ девчонки с зарёванными глазами возник перед мысленным взором, подействовав на меня как удар битой по голове. Не хочу, чтобы она плакала. Тем более, из-за меня…
— Мышка, — позвал уже тише. — Пожалуйста, — впервые просил, а не требовал. — Я не буду тебя трогать. Обещаю.
Несколько минут мучительного ожидания, за которые пульс перевалил за отметку двести. Стоял под дверью маминой комнаты, чувствуя себя заключённым перед лицом своего палача. Она не откроет и будет права. Чего может стоить слово такого ублюдка вроде меня?
Проведя по гладкой поверхности рукой, собрался уходить, когда за спиной послышался знакомый щелчок. Ещё секунда, и я увидел Сару. Девушка стояла на пороге, сжимая ручку и глядя на меня большими, красными от слёз, глазами.
— Что ты хотел сказать? — шмыгнув носом, прошептала Сара, старательно пряча от меня лицо.
Её слабый протест не возымел на меня никакого действия. Нежно, насколько был на это способен, обхватил маленький подбородок и заставил, наконец, поднять взгляд. И в эту секунду у меня внутри что-то переклинило… Сердце словно сделало сальто в груди и заколотилось с бешеной силой.
Мягкие шоколадные глаза, наполненные слезами, за стёклами очков казались нереально огромными. Пухлая нижняя губка дрожала и, чтобы успокоиться, Сара прикусила её. Мокрые дорожки текли по бледным щекам, капая на мою ладонь…
— Сара… — хриплым от волнения голосом, выдавил я, — прости…
Слова сами лились из уст, независимо от всего остального. Гордость и либидо были напрочь забыты, остались лишь она и её нереальные глаза, в которых хотелось утонуть.
— Не надо, — одними губами произнесла девушка.
— Т-с-с-с, — Сара вся сжалась, будто пыталась спрятаться от меня в раковину. — Прости меня, мышка, — запустив пальцы в тёплый шёлк волос, прижался лбом к её голове. — Я, правда, сожалению… Мне не следовало так поступать с тобой… Знаю, никакие извинения не смогут стереть из твоей памяти всего, что натворил. Я — моральный урод, Сара. Ты права. Права во всём, что сказала обо мне. Но, — не найдя в её взгляде протеста, почувствовал лёгкий толчок радости, — я хочу попытаться всё исправить. Один шанс, Сара! Всего один маленький шанс. Позволь мне, хотя бы, попытаться. Я не смогу стать другим, не изменю своего прошлого, но… Я бы хотел попробовать. Пожалуйста, мышка.
Её грудь часто поднималась и опускалась, приковывая взгляд к закрытому верху платья. Девушка совсем не двигалась. Замерев в одной позе, смотрела мне в глаза так, как не делал никто и никогда. Казалось, будто прошла целая вечность, прежде чем я услышал тихие слова:
