— Дмитрий, ты за это заплатишь!
И больше я не чувствовала огня. Не чувствовала страха. Мой мир рухнул. И что-то вырвалось из меня, появилось наружу то, что пряталось. Ощущение вырывающейся, неконтролируемой силы нарастало. Я почувствовала резкую, сильную боль в лопатках, будто бы что-то разорвало нежную кожу моей девичьей спины. Я согнулась пополам от боли, а странное ощущение не прекращалось. И я почувствовала их. Они, как два огромных щита оградили меня от огня. Крылья. Огромные, чёрные крылья. Я заметила, что каждое перо на концах имело металлический наконечник. Всё это создавало ощущение, будто бы крылья были наполовину металлическими, а вместо перьев у меня были острые клинки. Верёвка на руках давно сгорела и я оттолкнулась от земли, резко взмывая в воздух. Также резко и быстро я приземлилась вниз. Я видела как изумлён был Дмитрий. Люди вокруг бросились бежать. Но это их не спасло бы. Отчаяние и боль внутри меня, будто бы тьма, поглотили любые другие чувства. Я взмахнула рукой и огонь плясавший на костре, перекинулся на ближайшие дома. Потом один из мужчин, что держал меня и вёл к костру, подлетел в воздух и приземлился в пламени. Он истошно закричал. Но я не останавливалась. Я жгла дом за домом, пока не уничтожила всю деревню.
Дмитрия нигде не было. Он исчез.
Я очнулась в комнате.
По всему телу расползлись ожоги, как тогда, после моего сна. Мои волосы были чёрными, на руках выступали слабые тёмные линии, но они казалось были готовы исчезнуть. Я чувствовала, что моё лицо залито слезами. В дверь кто-то ломился. Я доползла до двери, открыла её и сняла щит. На пороге стоял обеспокоенный Макс и мрачный Виктор, которого судя по всему вызвал Макс. Виктор мгновенно оценил моё состояние:
— Макс, уйди пожалуйста ненадолго.
Тот лишь кивнул и послушно покинул нас. Виктор опустился на колени и крепко обнял меня.
— Ками, я не умею утешать. Но если тебе сейчас что-то надо, просто скажи.
Я поняла, что цепляюсь за него мёртвой хваткой. Я прятала своё лицо у него на груди и не прекращая плакать, стала повторять:
— Я их убила. Я их всех убила, Виктор.
Он стал немного покачивать меня:
— Тише-тише…всё в прошлом. Это в прошлом.
— Я их всех…
— Тшшш…
Пламя.
Мы больше об этом не говорили. Никому не надо было объяснять, что я не хочу поднимать эту тему. Виктор залечил мои ожоги, я прекратила бойкот и он привёл ко мне Эви. Всё это время она находилась в другом месте, поскольку Виктор не хотел, чтобы при поиске меня, случайно зацепили её. Для него было важно, чтобы она как можно дольше оставалась незамеченной. Эви немного боязливо поглядывала на меня первые дни, по всей видимости из-за того что произошло тогда, с Миленой. Но всё же она была мне рада. Последние недели ей привелось провести в одиночестве и напряжении. Естественно, первым делом она спросила:
— А где Дмитрий? Я так давно его не видела.
Я вздрогнула. Когда она спрашивала, я смотрела в окно, спиной к остальным. Хорошо, что она не могла видеть, что в этот момент происходит со мной. Я обернулась. Виктор замер, мучительно оценивая моё моральное состояние. Если бы я знала его хуже, можно было бы даже решить, что он переживает:
— Дмитрий больше с нами не работает, — спокойно сказала я, — Так вышло, что наши пути разошлись.
Я удалилась в свою комнату и вновь закрылась там на пару дней. Предательство Дмитрия переживалось мною с трудом. Всё становилось на свои места и я начинала понимать, что всё это время он пытался загладить свою вину. Пытался вернуть моё доверие. Но это было невозможно. Если бы он рассказал об этом сам, до того как ко мне вернулась память, возможно я была бы готова. Но не теперь. Тогда, в той жизни, он был единственным, кому я могла доверять. И он так поступил со мной. И те люди, все те люди…
Теперь, когда я прекратила бойкоты, Виктор возобновил мои тренировки. Они были уже другими и общение между нами в последнее время, стало немного натянутым. Вспоминая свои видения, я понимала, что оно становится таким, каким было прежде. Отчуждённым. Партнёрским. Меня разрывало на части. Я в прошлом и я сейчас, это один человек. И всё же разный. Виктор будто бы считал, что не имеет права теперь так грубо подшучивать надо мной, как раньше. И сколько бы тёмных эмоций не роилось вокруг меня, он никогда ими не питался. Почему?
Я рискнула спросить у него, во время спарринга об этом.
— Просто эти эмоции, другие. Есть эмоции человека. А есть эмоции Тёмной Принцессы. Я не рискну ими питаться, результат может быть непредсказуемым. Они могут дать очень много силы, почти опьяняющей, а могут наоборот поглотить меня самого. Вся твоя аура сейчас во тьме. Очень очаровательно, но как нельзя поглощать полностью светлую ауру, так и с тёмной. Она слишком индивидуальна, любой другой может не справиться с ней, это большой риск. Твоя сила была дана тебе извне и она пытается даже тебя поглотить порой. Но каким-то удивительным образом, этого не происходит. Ты ей этого не даёшь или она сама этого не хочет? Старейшины были правы в одном, эта сила прекрасно подходит тебе, возможно ни один другой человек на земле не смог бы с ней совладать.
Я прекратила спарринг, опустила руки и голову. Мои плечи поникли.
— Я не могу развеять эту тьму. Я боюсь, она поглотит меня.
— Корявая, неужели ты собралась ныть? Прямо тут, при мне? Да ты никак страх потеряла, даже руки опустила, подставляясь под удар.
Я поняла, что глубоко внутри себя улыбаюсь. Мои слова заставили вернуться прежнего Виктора. Возможно потому что я открылась перед ним, показала слабину. Значит не всё потеряно и возвращение памяти, вовсе не значит изменений во всём. Что-то останется прежним.
Тренировки проходили вяло, поскольку нам не хватало для них места, а покидать квартиру было запрещено. Виктор говорил, что любая новая облава может стать последней, особенно теперь, когда я вновь отказалась общаться с Дмитрием.
Мои видения учащались, но все они были больше бессвязными картинками или же воспоминаниями о людях, которых я не знала. Ничего примечательного. Но головная боль с каждым днём усиливалась, не давая покоя. Я стала чаще закрываться в комнате и вновь ставить щит, чтобы меня никто не беспокоил, если новое видение наступит неожиданно. В один из дней, я проснулась от такой звенящей боли, что желудок скрутила тошнота. Я вскочила из постели, рывком открыла дверь и почти падая, дошла до туалета. Меня вывернуло наизнанку, но в этот момент спазматическая боль чуть спала. Я почувствовала, что кто-то взял мою огромную копну рыжих волос и стал поднимать их, убирать от лица. Это была Эви. Она ласково гладила меня по голове:
— Что-то не то съела?
Я отрицательно покачала головой и содержимое моего желудка вновь попросилось наружу. Когда меня отпустило, я ответила:
— Это головная боль. Мигрень.
Минут через десять мне стало легче. Тогда я стала умываться, а Эви принесла мне таблетку. Полуживая я вернулась в комнату, закрыла дверь, поставила щит и уснула крепким сном. Меня вновь затянуло в видения.
