Сердце начало стучать чаще. Я слушала пульс в ушах и не могла сосредоточиться. Руслан бережно гладил по плечу. Врач то и дело одаривала улыбкой. А мне становилось все тревожней.
Мыслей в голове прибавилось.
Что, если нашли какую-то патологию? Поэтому так загадочно помалкивают? Что если возникло подозрение на болезнь и врач собирается все перепроверить?
Я даже начала чуть дергаться.
Наконец, в палату зашла медсестра и передала Наталье Владимировне анализы. Врач отложила их на стол и продолжила обследование.
Когда у меня совсем сдали нервы, она посмотрела в глаза и резюмировала:
– Ну что? Оба плода развиваются нормально. Размеры и параметры соответствуют сроку. Я все написала. Никаких проблем нет.
– О-оба плода?- поразилась я. – Их что, двое?
Медсестра вручила мне стакан с таблеткой пустырника. А Наталья Владимировна пролистала анализы.
– Ну что? У нас почти все отлично! Единственное, немного не хватает белка и глюкозы. Так что, мамочка, езжайте из больницы прямиком в любимый ресторан. Поешьте от души мяса, что вы там любите и мороженое или тортики.
Я села и воззрилась на акушерку, вытирая гель с живота.
– У меня двойня? – спросила еще раз.
– При вашей особенности – пониженной температуре тела, часто рождаются близнецы. И по статистике, чаще всего мальчики.
– А у меня?
– Один ребенок точно мальчик. Второй пока стесняется. Но, думаю, на следующем УЗИ прояснится.
Я выдохнула, проглотила таблетку и залпом осушила стакан воды.
– Все! Значит, отсюда едем в ресторан! Буду кормить тебя и наших мальчишек! – Руслан произнес это так естественно и вроде бы искренне, словно он, на самом деле, отец малышей.
Я вспомнила о документах, которые Баженов подписал, как и обещал.
Дарственную на Галерею и завод и отказ от прав на моих детей, в том числе и будущих, в случае нашего развода и моего категорического нежелания, чтобы ребята общались с Баженовым.
В момент, когда Руслан торжественно вручил мне последний документ, казалось, он скорее рад, нежели расстроен. Выглядел Беженов жутко вдохновленным. Я не знала – радоваться этому или же печалиться. С одной стороны, очень не хотелось бы, чтобы очередной муж, да еще такой богатый и влиятельный, претендовал на моих детей. А с другой… черт его знает. В груди неприятно кольнуло. Неужели мои малыши не нужны Руслану и сына он воспринимает как чужого ребенка? В таком случае никакие отношения между нами невозможны. И как бы хорошо ни было мне рядом с Баженовым, дети для матери – важнее всего.
Настроение тогда здорово испортилось.
Помню, рисовала этюд – взлохмаченное облако, пронзенное нитями лучей словно стрелами, и кряжистый дуб под ним, и думала о том, как странно устроены женщины.
Еще несколько дней назад я бы душу продала, лишь бы Баженов не интересовался моими детьми, даже не думал претендовать на них в случае развода. А вот теперь… стало грустно от понимания, что мои мечты, возможно, осуществились.
Бойтесь своих желаний – они могут исполниться!
Так, кажется, выражаются эзотерики?
Мы с Русланом шли по холлу больницы и меня одолевали сомнения. Те самые, что куда-то исчезли во время нашего общения с Баженовым в эти чудесные недели у Марианны и Маргариты. Которые даже их общество не испортило. А сейчас вдруг вернулись с утроенной силой, стоило вспомнить об причине тревог. Моих малышах. Самых любимых на свете…
Руслан вел меня за руку и время от времени заглядывал в лицо.
У кабинета психолога, Баженов притормозил и развернул меня к себе.
– Лена? Ты в порядке? Расстроилась из-за близнецов? Я же сказал, что помогу материально!
Опять он о проклятых деньгах! Я отмахнулась и отвернулась. Всхлипнула. Наверное, еще разыгрались гормоны. Баженов обошел меня и спросил:
– Лена? Ну, что случилось? Скажи мне, пожалуйста! Я думал, мы неплохо поладили?
Я собиралась выложить все начистоту. Но затем почему-то сдержалась. Натянула на лицо лучшую из своих улыбок. Такой я одаривала родственников Баженова и клиентов, что при фотографической точности портрета начинали требовать «нос поменьше», «губы пухлее», а «глаза пошире»…
– Все нормально.
Руслан собирался и дальше расспрашивать, и я не нашла ничего лучше, как войти в кабинет.
Нас встретила высокая, молодая женщина, с черными кудрями вокруг лица. Очень красивая, но как будто немного мужиковатая. Не знаю даже, жесткие черты, волевой подбородок, высокий лоб…
– Присаживайтесь, чета Баженовых-Велльских, – произнесла она низким грудным голосом.
Я постаралась запрятать подальше тревогу и неуверенность. Отодвинуть собственные страхи на задворки сознания.
Не знаю почему, но очень хотелось завершить нашу с Баженовым миссию полной победой. Руслан, похоже, не так дорожил наследством, как мне думалось поначалу. Хотя, меня не оставляли сомнения, что он все-таки прикидывался. Нарочно говорил то, что я хочу услышать.
В конце концов – успех нашего спектакля зависит от того – насколько хорошо вживутся актеры в роли.
Я и верила Руслану и не верила.
В особняке Марианны и Маргариты я почему-то полностью раскрывалась Баженову и чувствовала себя рядом с ним как с настоящим мужем и настоящим мужчиной. Однако стоило нам покинуть место, где минимум дважды в неделю собиралась почти вся семья Баженовых-Велльских и от меня требовалось выходить в «свет», изображая верную и страстную супругу, как сомнения неожиданно усилились.
А, может, их подогрело семейство Руслана? Я видела, как мастерски притворяются на публике все Баженовы-Велльские, без исключения. Хотя бы те же Катерина с Василием. Они казались прекрасной, гармоничной, полностью счастливой в браке парой. Вплоть до того, что муж шептал жене что-то на ушко, а та восторженно хихикала.
Однако я-то отлично знала, что все это – не более, чем актерство и они даже постель делят лишь изредка.
Возможно и Руслан старался изо всех сил очаровать меня, заставить поверить в свою искренность исключительно ради большого наследства?
Я совершенно запуталась.
Еще недавно, на вчерашних вечерних этюдах все выглядело так просто и ясно. Руслан принес мне чаю с ароматом смородины, пирожные с клубникой и мороженое. Мы смеялись и общались как близкие. А вот теперь я смотрела на деловитого, сразу как-то подтянувшегося у психолога Баженова, и думала, что, вероятно, все это притворство.
От этой мысли настроение снова падало. Нервы натягивались канатами.
Я начала теребить сумочку, то отщелкивая, а то защелкивая кнопку.
И лишь, когда психолог приступила к вопросам: как мы познакомились, почему поженились, говорил ли Руслан о богатом наследстве, до меня неожиданно дошло, почему именно в клинике наступили подобные перемены.
