Совсем не так должно проходить счастливое детство…
Мама с дочкой взялись за руки и направились к регистратуре.
Руслан и Лена словно инстинктивно двинулась следом за ними. Близко. Художница больше не шарахалась, словно желала близости и тепла Руслана. И это ее хоть как-то успокаивало.
Мама малышки с бантиком бросилась к регистратуре, поручив дочурку медсестре и спросила:
– Неужели нельзя сделать операцию дешевле? Пожалуйста, моя дочка должна вылечиться! Вы же знаете, что от этого зависит ее жизнь!
Девушка за стойкой вздохнула и ответила ожидаемо в такой ситуации:
– К сожалению, это решаем не мы. Все возможные скидки мы вам уже сделали. Но профессор из Германии требует свою ставку. Мы должны оплатить ему билеты туда и обратно, гостиницу и операцию…
Ну да! Сколько их, таких же больных детей? Которые ждут чуда и родителей, которые молятся о том же денно и нощно. Не может клиника помогать всем. А выборочно – это, вообще, как? Как решить – какой ребенок заслуживает исцеления, а какой нет и может погибнуть? Вот поэтому и решают все деньги родителей…
Жестоко, но в чем-то и справедливо.
Мама малышки с бантиком снова всхлипнула, вытерла глаза розовым платком и произнесла:
– Но я уже продала все, что можно… У нас нет таких денег! Кредит мне не дали… Я два месяца оббивала пороги банков… Говорят, у меня недостаточно высокая зарплата. А так, как муж умер, мне и помочь некому. Поручителей я не нашла. А родственники мужа отказались помочь… – женщина вытерла нос и оглянулась на дочку. Взгляд, такой красноречивый, такой любящий и такой отчаянный заставил Руслана внутренне сжаться.
Настоящий родитель сделает все для ребенка. Но хуже всего, когда делаешь все, бьешься о каменную стену обстоятельств и ничего не получается изменить. Когда выбиваешься из сил, предпринимаешь все, что только возможно, а судьба все равно бьет наотмашь. А маленькое любимое существо, такое родное и близкое верит тебе. Смотрит, как на бога, и не понимает, как маме или папе что-то может быть не по силам…
Просит обещать то, чего ты обещать не вправе. Но ты все равно клянешься. Потому, что иначе… просто нельзя… Ну никак…
Решение было принято мгновенно. Руслан взял Лену за руку, подошел к регистратуре и спросил:
– Сколько нужно на лечение девочки?
– Вам рассказать диагноз и расписать необходимые процедуры? – уточнила девушка за стойкой. – Я не могу этого сделать, это врачебная тайна.
– Я спросил – сколько нужно денег? Больше мне ничего знать не требуется!
Девушка за стойкой покосилась на маму малышки. Та отмахнулась: мол, что уж теперь… говорите… Хуже все равно уже не будет… Регистраторша написала на бумажке четырехзначную сумму в евро.
– И девочка вылечится? – уточнил Руслан. – Это лечение ее стабилизирует или, действительно, поставит на ноги? Ну вы понимаете…
– Прогноз благоприятный, но больше ничего не могу сказать, – вновь покосившись на отчаявшуюся мамочку, произнесла девушка за стойкой. – Если все пройдет хорошо, девочка должна полностью поправиться. Конечно, есть всякие варианты… но прогноз пока такой…
Руслан достал сотовый и молча перевел нужную сумму на счет клиники.
И также быстро удалился, пока пораженная мать уточняла:
– Всю сумму? Оплатил? На лечение моей дочки? Вы ничего не путаете? Это точно?
– Да, – спокойной отвечала медсестра за стойкой регистрации. Она знала, что Баженов часто жертвовал клинике, поэтому и не удивлялась его жесту.
– А кто это?
Руслан осторожно подтолкнул Лену к выходу. Не нужны ему никакие бесконечные благодарности и заверения в искренней дружбе. Сейчас работа матери малышки – чтобы дочка поскорее полностью вылечилась. Все! Большего Руслану не надо. А для этого мать должна находиться рядом с ребенком, а не бегать за богатеями по клиникам.
Лена с Русланом уже уехали, когда Баженову позвонил Коля. Спросил – стоит ли называть его имя матери девочки с бантиком. Мол, та очень просила. Но по условиям благотворительности разрешение раскрыть подобную информацию может дать только сам меценат. Клиника даже по договору обязывалась сохранять его данные в тайне.
Руслан коротко отказался, попросив об обычной анонимности взносов, которую клиника гарантировала всем меценатам и сбросил вызов.
Однако свои дивиденды Баженов получил. Лена смотрела широко распахнутыми глазами и улыбалась.
Она снова открывалась.
Руслан на это не мог и рассчитывать. Усмехнулся и предложил:
– Поедем в кафе? Отметим, что я отдаю дедово наследство на благотворительность?
Лена только кивнула.
* * *
Лена
Ресторан «Римские каникулы» считался лучшим из лучших и поэтому я ничуть не удивилась, когда Руслан привез меня именно сюда.
Некоторые вещи вбиваются в подкорку и человек действует на инстинктивном уровне. Богатые ездят в самые дорогие и фешенебельные магазины, рестораны, салоны… Они даже не подумают зайти в заведение попроще.
Руслан исключением не был. И это снова напомнило мне о том, что я в нем так и не принимала.
Меня разрывало на части. Я позволила Баженову взять себя за руку и проводить в просторный зал ресторана, который, действительно очаровывал.
Ненавязчивое, но хорошее освещение окутывало с порога, откуда-то лилась классическая музыка в современной аранжировке. Возле квадратных столиков расположились красные диваны, с подушками для любителей сидеть помягче. Высота кресел регулировалась.
Пахло не только пиццей и пастой, но еще и сосной, можжевельником, лиственницей. Крохотные горшочки с последними растениями приятно дополняли сервировку.
Руслана встретила девушка-администратор и молча проводила за столик.
Признаться, меня снова одолели сомнения.
Неужели он всех своих пассий сюда водит?
Однако жест Баженова в клинике, когда он оплатил лечение девочке и попросил о полной анонимности все еще позволял думать, что муж – не так плох, как казался. Да, он избалован, привык к лучшему, не умеет толком понимать женщин… Но он умеет сопереживать!
Такой человек не должен пользоваться мной ради своих целей. Цинично играть на моих чувствах и прикидываться тем, кого мне хочется видеть рядом.
Или все-таки мог?
Я еще не определилась.
Тем временем, Руслан вручил мне меню. Я немного замешкалась. В бухгалтерию своего нового завода и Галереи я только вникала. Прибыли были и очень немалые. Но я еще не могла сообразить, как верно распорядиться первыми доходами.
Поэтому сидела и тупо пялилась в меню. Возможно, меня ввели в ступор собственные мысленные и эмоциональные качели.
