Каспер обнял меня со спины. Он не снял куртку. Поцеловал мою шею, вдохнул звучно запах.
– Я сейчас уеду, вечером вернусь, – прошептал он. – Дверь будет снаружи закрыта. Для твоей безопасности.
– А если пожар? – недовольно отозвалась я.
Каспер указал на потолок.
– Пожарная сигнализация. И я даю тебе телефон, – он развернул меня к себе и заглянул в глаза. – Котёнок, я очень надеюсь, что ты не будешь никому звонить. Только мне. Пожалуйста, будь осторожна.
– Хорошо, – вздохнула я и прижалась к нему.
Каспер нежно гладил меня по волосам. Тёрся бородой.
– Ты мне нужна, котёночек. Сильно нужна.
– И ты мне нужен, – ответила я. – Никому не буду звонить.
Он поцеловал меня. Телефон отобрал, оставив меня ошарашенно смотреть на пустые руки. На выходе сказал:
– Хозяйничай, я часов в семь вернусь.
Я даже натянуто улыбнуться ему не смогла.
Д - дроверие. У нас его нет.
Дверь толстая, бронированная закрылась. Стук замков.
Я не в ловушке. Я в безопасности. В крепости Каспера.
Пришлось себя уговаривать, а то самой не верилось.
11
Я помню, как долбала меня одна из тёток фразой : «Девочке десять лет, матери дела нет» и заставляла готовить. Потом же она со своими страшными сёстрами меня гнобила за плохую еду.
О, чудное детство! Как хорошо, что ты ушло и не вернёшься никогда. Мне хватает комплексов, которое ты мне оставило.
Самый страшный комплекс – «Убрала за собой!»
Даже готовить толком не начала, можно сказать на своей личной кухне, а уже всё вымыла, как истеричная Золушка. Все ложечки полотенчиком вытерла. А саму трясёт от отвращения. Надо будет узнать, Кас готовить умеет?
Блинчики вполне удались, хотя я пекла их шесть лет назад. Фарш был пожарен с луком. Это легкотня. Потом в блинчики я завернула мясо и пожарила на сливочном масле конвертики. В майонез выдавила чеснок и пошинковала зелень. Соус был готов. Ужин – «а-ля шиканём». В моём детстве такая еда была шиком.
Первое время было не скучно. Я проверила комнаты в квартире. Кас жил только в гостинной, хотя квартира большая.
Одна комната была совершенно чёрной и пустой. Даже большое окно не могло озарить её мрачности. Это было жестоко по отношению к дизайну и моей психике. В такой комнате нужно ставить посередине ванну и приглашать по очереди суецидников.
Вторая комната оказалась намного веселее. Она была меньше по размеру, в каких-то кирпичах и необтёсанных досках. Там стояли три тренажёра, валялась старая одежда и коробки со старым барахлом, в которых ничего не было.
И вот в таком месте Кас предлагал мне провести неделю без интернета и телефона.
Телевизор спасал. Я его включила на развлекашку с музыкой. Сходила в душ. Эротично напялила на себя тонкую белую рубашку из гардероба Каспера.
А он не пришёл.
В двенадцать часов ночи, я поняла, что ждать бесполезно. Решила выспаться хорошенько перед трудным днём, когда буду выбираться из этого бункера.
Часа в три ночи почувствовала, как меня обнимают. Было невероятно приятно. От горького запаха кофе и сигарет немного повело. Кас тёрся об мою макушку совей бородой и выгибал меня попой к своему стояку.
Во-первых: я хотела спать. Во-вторых: я не домашнее животное, не содержанка и не резиновая девка, которую можно достать в любое время суток и вдуть.
Я развернулась и ударила Каспера кулаком в лоб. И пока он ошарашенно приходил в себя, сбежала вместе с подушкой и одеялом на диван.
Не добежала. Была поймана и насильно возвращена на любовное ложе.
– Прости, – шептал Каспер, наваливаясь на меня.
– Не прощу. С утра вернёшь меня в универ, – зло ответила я.
– Не получится. С утра мы едем в гости, – устало потёрся об меня.
– Нет! С утра у меня Психология и педагогика девиантного поведения.
– Да, да, отклонения от нормы поведения. Я тебе всё расскажу, – рычал Каспер чуть ли не поедая моё плечо. Прикусывал, засасывал кожу, лизал.
Залез под рубаху, где у меня не было нижнего белья. Ноги мои раскинул и вошёл почти сразу.
Я заныл, изогнулась.
Не знала, что женщина так сильно обречена желать мужчину, что готова ему простить многое. Он даже не объяснил, где шлялся. Не пахло от него женщинами, скорее порохом. И это немного возбуждало… Я испорченная. Я извращенка. Точно знаю, как пахнет пороховым нагаром.
Я узнала в эту ночь, что такое «жарить». Меня именно жарили. Я стояла на четвереньках, Каспер выгибал меня, чтобы смотреть на лицо. А я с ума сходила от неведомого удовольствия. Так было тяжело. Мокро и страстно, что я поймала невероятный оргазм. Не похожий не на что. Накрыло, толкнуло. И я заревела от вспышки судорог, затряслась всем телом.
– Какая ты, – шипел мне в ухо Каспер. – Какая же ты обалденная!!!
Обалденным был он. В его руках я плавилась. Он ещё умудрялся меня после всего целовать и гладить, а я вырубилась на его плече, почти всё ему простив.
Спала до десяти утра. Проснулась с болью между ног и свистящим ветром в голове. Кончилась моя учёба, а я так хотела попасть на лекции.
Села на кровати, посмотрев на зимнее утро за окном.
– Блинчики – супер! – донёсся голос мужчины.
– Пару дней такого существования, и я свихнусь, – зло отозвалась я и прикрываясь помятой рубахой, почапала в душ.
Он тоже был чёрный. И унитаз.
Удобно. Не понятно, когда здесь всё мыли.
Как любое домашнее животное, девушку-содержанку нужно выгуливать. Мне положен чистый воздух, общение с природой и знакомыми хозяина.
Секс, конечно, многое покрывал. Внимание Каспера тоже. Но состояние угнетённое и подавленное накатывало постоянно, и я точно знала, что нифига я не любовница, а именно пленница.
Решила показать Касперу на что способна. Замкнулась в себе. Ни улыбки, ни тёплого взгляда. Когда обнимал и целовал старалась не реагировать. На вопросы отвечала отрывисто и холодно.
В своём сарафане без грамма косметики, я даже не стала причёсываться. Села на диван и бессмысленно уставилась в телевизор. Показывали балет, к которому даже в страшных снах никак не относилась. Не любила. Все видели красоту движений, а я наблюдала замученных тренировками танцоров.
