— Братцы-казаки! — потрясая им, воскликнул Фёдор. — Обмоем ето дело!
— Мы в походах не пьём, — отрезал тот, кто вёл переговоры.
— Атаман, да тута только по кубку и то по малюсенькому будет, — и тряхнул бурдюком. — А така добыча, — он повернулся к пленникам, — должна быть обмыта.
— У-у, предатель, — зашипели воины, — чтоб ему, змею...
— А чё, атаман, ён прав, — подскочил к нему моложавый бойкий казак, кивая на Фёдора, — тыщ пять сдерём, пущай великий раскошелится. Как, братцы? — и повернулся к казакам.
— Лада, волим по чарке дёрнуть, — раздались голоса.
— А, — махнул рукой атаман, — сатана с вами! Только без закуса ни-ни.
— Закус, атаман, найдётся. — Фёдор подмигнул казакам. — Я щас, подержи. — И подал молодому казаку бурдюк.
Тот взял его. Потянув носом, понюхал узел:
— М-да-а, — протянул он.
Фёдор вскоре вернулся, держа в руках две ляжки вяленого мяса.
— Вот гад, — зашипели воины.
— Знал бы, давно б ему пузо вспорол, — негодовал один из них.
— Чё говорить, предатель есть предатель. Верёвка по нём плачет, — отозвался другой воин.
Фёдор тем временем резал мясо на расстеленной шкуре. Вскоре Фёдор с бурдюком, а молодой казак с закусом прошлись по кругу. Многие, понюхав, поглядели на атамана.
— Чё, братцы, — атаман поглядел на свой кубок, — сёдня у нас хороший дуван. Дай Бог не последний! Ну, с дуваном.
Он медленно потянул брагу. Выпив, вытер усы и попросил:
— Дай-ка дулму!
Глядя на него, по кругу начали пить казаки.
Пока казаки были заняты своими кубками, Фёдор быстро выплеснул брагу за плечо. Закусив, крякнул:
— Хороша чашка...
Казаки, посмеиваясь, переиначили: «Хороша брага, да мало».
— Чё, друзяки, — атаман говорил медленно, язык постепенно заплетался, — прикорнуть бы, — и опустился наземь.
Что-то случилось с казачеством. От одной доброй чарки всех потянуло наземь. И вскоре крепкий храп разнёсся по степи.
— Давай руки, — с ножом в руках к пленникам подскочил Фёдор.
Первым он освободил ошеломлённого Василия.
— Ты чё... Фёдор? — в недоумении глядя на него, как тот режет верёвки на руках воинов, спросил Василий.
— Некогда, княжич, убираться надоть скорей, пока спять.
— Фёдор... так ты... наш?
— Ваш, ваш, давай скорей! — командовал тот.
Вскоре все сели на коней, готовые тронуться в путь.
— Их коней надоть подальше отогнать, — сказал Фёдор.
Так, гоня перед собой табун, они торопились как можно быстрее убраться с этого несчастного места.
Трое суток они шли день и ночь, чтобы, не дай бог, казаки их догнали. Поднявшийся ветер замёл их следы и они вздохнули свободно. Теперь можно было поговорить.
— А я сразу догадался, чё придумал Фёдор, — заговорил один из воинов.
— Ладноть врать, — обрезал его сосед, — хто первым назвал его гадом?
— Ето я так, понарошки, чёп казаков усыпить.
— Ей, Фёдор, — окликнул его один страж, — а ты как узнал, чё они казаки?
— А я бывал у них. С князем Пожарским. Он их поднял противу литовцев, которые торопились помочь Мамаю.
— Противу Ягайлы, что ли? — спросил Василий.
— Ну да, — ответил Фёдор.
— Мне чё-то князь об етом не говорил, — сказал Василий.
— Эх, княжич, — вздохнул Фёдор, — да посля такой битвы, кака у великого была, язык мог ли ещё ворочиться?
— Сильна ещё татарва. Бить да бить её надоть, — высказал своё наболевшее молодой воин.
— А чё татары так быстро ожили? Ты глянь, Москву даже брали, — поинтересовался воин, ехавший рядом с молодым воином.
Фёдор остановил коня.
— Татары чё, — заговорил он, — они все в одном кулаке. Села ета мышь в Сарае, и все татары к нему. А у нас? И хде смоляне, хде куряне, киевляне? То-то. Надоть всех в кулак собрать, тохда никакой татарин и поглядеть на нас не посмеет.
Василий ехал и слушал этот разговор. И дивился: «Простые людишки, а как мыслют, как думають. О своей землице забота. Хотят единым быть. Вот бы наши князья ета понимали».
— Княже, — раздался голос Фёдора, — скоро вода будет, отдых надоть. Смотри, кони как вспотели.
— А ты откель знаешь, чё скоро вода будет? — спросил Василий.
— Да, смотри, куды вся земна тварь путь держить. Смотри, куды птица летить. Видишь? Все в одну сторону катют. Тама и вода. Все водицы хотять.
Фёдор был прав. Вскоре они наткнулись на музгу. На подъезде увидели стаю волков. Серые овчары были сыты и успели напиться. Они только опасливо посмотрели на воинов и последовали за вожаком, который повёл стаю прочь.
— Ишь, у зверя-то, как у люда, свой князь имеется, — глядя на удаляющую стаю, сказал один из воинов.
ГЛАВА 16
Свадьба Ягайла в Кракове, как говорили жители, была пышной и многолюдной. Он пригласил всех своих братьев Ольгердовичей. Не забыл и Витовта. Кроме того, была приглашена и литовская знать. Пусть видят поляки, что их соседи им ни в чём не уступают. А в некоторых вещах даже и превосходят. Кареты — новейшие, все на повозочных пругах, с лакеями на запятках. Куда там польским вельможам! Но и те не хотели сдаваться. Понашили богатые костюмы, надели на себя столько золота и бриллиантов, что, сняв их, весь город можно было бы озолотить.
Для венчания в костёле вся дорога от крепости была застелена коврами. А сколько цветов! Элегантен и величествен был жених. Прекрасна и очаровательная невеста. Рядом с женихом по правую руку — Витовт, по левую — Скиргайло. Шлейф невесты несли князья Сандомежский и Потоцкий. По обе стороны расставлены воины: справа — литовцы, слева — поляки. Венчание вёл сам кардинал. Прочитал по этому случаю молитву, которую закончил своей проповедью, в которой выразил надежду, что вскоре вся Литва, глядя на своего короля, тоже вступит в лоно Римской католической церкви. Затем спросил согласие обоих стать мужем и женой. Получив его, он водрузил на их головы золотые короны. Венчаемые обменялись кольцами. Увидев у королевы кольцо, надетое Владиславом, участники церемонии были в восторге. Бриллиант горел, а на его стоимость можно было провести две войны с ненавистными им тевтонцами. Наконец кардинал объявил их мужем и женой. Хор красиво запел величальную. Всё шло превосходно. Король был весьма доволен. Но настроение ему испортил его братец, Скиргайло, заявивший ему на ухо, что он католичество принимать не будет, а останется православным.
Король на это ничего не ответил. Но, выбрав удобное время, шепнул:
