Ворота не открывались, и им ничего другого не оставалось, как смотреть вслед уезжающей повозке. Вскоре она потерялась из вида. Наконец вновь загремел засов. На этот раз они широко распахнулись, и прибывшие увидели, что их встречает почти целый отряд военных. Первая мысль была, что воевода, отдавая честь своему другу, перенёс её и на них.
Воины молча их окружили и повели к замку. У входа молча разоружили друзей и повели к двери, за которой был тёмный коридор, уходящий вниз. Вскоре на них дыхнуло прохладной сыростью подземелья. Они почувствовали что-то неладное. Но сопротивляться бесполезно: перевес сил был на стороне хозяев. Теперь они оказались за небольшой железной дверью, куда их с силой втолкнули. Небольшой светильник под потолком освещал сырые каменные стены и бегающих крыс. Стало ясно: они попали в темницу.
— Я как знал, — пробурчал Алберда, опускаясь на охапку соломы.
— Тут чё-то не так, — заявил Василий, — чё-то напутали, — и стал стучать в дверь.
Но никто не подходил. Жуть охватила пленников.
ГЛАВА 26
После того как ордынские послы с богатыми дарами отбыли в Самарканд, Сарай-Берке жил только надеждой на положительный ответ Тимура. В ожидании этого жизнь в городе замерла. Базары обеднели, многие должники «забыли» о возвращении своих долгов. Но Тохтамыш делал вид, что ничего не случилось. Выжидая, он говорил себе: «Развяжу руки на востоке и напомню о себе».
Но Тимур не спешил с ответом. Это сильно беспокоило хана: «Че он задумал: поход на меня?». Страх заставлял его принимать меры. До него давно доходили слухи, что эмир Кипчако-Ногайской Орды Едигей спит и видит, как отомстить хану за смерть своего отца Балтычка. Чтобы ублажить эмира, который потерял жену, Тохтамыш предложил ему взять себе в жёны его дочь. Подумав, тот согласился, сказав своим доверенным людям, что это не заставит его отказаться от мести хану. Сближение позволяло эмиру узнать некоторые тайны ханского двора, которые становились достоянием Тимура.
Наконец Тохтамыш получил ответ. Он его не только не обрадовал, а зародил подозрение, что кто-то из его людей имеет тайное сношение с Тимуром и подсказывает самые уязвлённые места в жизни Орды. В ответе Тимура говорилось: «Я, когда тебе было очень трудно и Сарай готовился захватить тебя, поддержал тебя, и ты приехал ко мне. Я назвал тебя своим сыном, помог тебе в борьбе с Мамаем. Ты же нанёс мне предательский удар и часто нарушаешь клятвы. Если хочешь мира, пришли ко мне Али-бея».
Выхватив бумагу из рук мурзы, читавшего это письмо, Тохтамыш нервно заходил по залу.
— Ишь, — шептал он, — чего захотел. Отдай ему Али. Кто-то ему это подсказал. Узнать бы.
А вскоре пришла весть: Тимур взял Ургенч. И Тохтамыш понял, что новой войны не избежать. А для этого нужны деньги.
И полетели послы во все концы. Прискакали они и в Москву. Поняв нешуточность угрозы Тохтамыша, князь, чтобы сберечь то, что отстроено и не ломать, что задумано, вынужден был отправить в Новгород, город, который благодаря Москве не подвергался ничьему нашествию, за чёрным бором. Понимая всю ответственность своих действий, князь хотел даже поехать сам. Но жена встала на пути:
— Не пущу! Ты забыл, чё не мог подойти даже к окну? Вон у тя сколь воевод. Их и посылай.
Справедливость её слов князь отлично понимал, а напоминание возродило страх. Василия до сих пор не было. Юрий — совсем пацан, да и далеко ему до Василия. «Нет! Права Евдокия!» И он решил послать туда серпуховского князя Владимира Андреевича, не только брата, но и верного друга. Через несколько дней он стоял перед ясными очами великого князя. С полуслова понял он, чего от него хочет Димитрий, и кивнул согласно головой, сказав:
— Я возьму ещё и своих людей.
Подумав, спросил:
— А что, о Василии так и нет вестей?
Димитрий вздохнул. Потом мрачно произнёс:
— Нет. Недавно получил бумагу от Фёдора Андреевича Кошки. Он пишет, что не знает, где сейчас Василий. Скорее всего, он бежал на юг, чёп вернуться суды через Европу. Но жив ли он?.. — князь развёл руками.
— Не печалься, брат. Василий — сильный, умный. Очертя голову никуда не полезет. Значит, нашёл верный путь. Вернётся, поверь мне. Сердце моё чует, — успокаивал князя Владимир.
Димитрий натянуто улыбнулся.
— Ладноть! И ты, брат, будь осторожен. Чё-то хан задумал: вдруг ему понадобилась деньга? — в какой-то задумчивости проговорил Димитрий.
— С кем-то воевать собралси, — предположил Владимир.
— Думаю, на Тимура готовится. А ведь он его когда-то спас, — сказал Димитрий.
— Подлецы всегда плохо кончають, — заметил Владимир и стал прощаться.
Эх, если бы знал Димитрий Иоаннович, что грозит его сыну, вряд ли выдержало бы его сердце. В письме, которое он передал воеводе, было написано, что податели письма хотят совершить покушение на венгерского короля и освободить Молдавию от его ига. И чтобы воевода им содействовал в этом. Греческого капитана воевода знал хорошо. Много раз капитан выполнял его просьбы. Но никогда в их отношениях речь не шла о политике. «Куда же это он меня толкает. Нет! Вначале разберусь с этими отпетыми головами, а потом и с капитаном. Кстати, неплохо бы знать, где он». А капитан в Очакове ремонтировал корабль. Пиратский выстрел, оказывается, наделал много дел. Кроме мачты и бортовой обшивки потрескались ещё и бимсы. Чтобы их заменить, требовалась разборка чуть не половины корабля. Была задержка и с лесом. Старый друг капитана, его помощник, был жителем Великого Волоха, куда отправились эти два беглеца.
Прикинув, что на все ремонтные дела уйдёт не меньше пары месяцев, помощник попросил у капитана разрешения посетить своих родителей, которых не видел несколько лет. Капитан был человеком добрым. К тому же ему надо было передать воеводе жемчужный браслет, который тот заказал ему пару лет тому назад. Вещь была дорогая, а с этими незнакомыми молодцами он побоялся его отправлять.
На разных перекладных за две недели он добрался до своего города. Встреча сына была радостной. И только в конце своего отпуска он вдруг вспомнил, что не выполнил просьбу капитана и, не откладывая дело в долгий ящик, отправился к воеводе.
Тот встретил его холодно, чем удивил посланца капитана. Он знал об их тёплых отношениях и не выдержал, спросил:
— Слушай, воевода, мой капитан почти два года мучился, чтобы отдать тебе эту штуковину, а ты встречаешь меня как врага.
— А вы и есть враги, — выпалил тот. — Вот велю и тя к тем бросить в темницу... тогда узнаешь, как толкать меня на преступление.
— Помилуй бог, о каком преступлении ты говоришь? — спросил помощник.
Воевода достал из стола бумагу и протянул её моряку. Он хорошо управлялся с парусами, а вот насчёт грамоты был туговат и попытался по слогам складывать слова. Воевода нетерпеливо вырвал бумагу и сам прочитал.
