Вероятно, он хотел их перекрестить и что-то сказать, но на это у него не хватило сил. Через два дня его не стало. Горе вновь охватило Русь. Народ прибывал, как весеннее половодье. Василия удивляло: как люди могли об этом узнать. Были пришедшие не только из Московии, но и из Рязани, Твери, Мурома и многих других городов и сел. Скорбела вся Русь.
Люди шли по этой дороге, а в груди каждого бушевала накопленная за века месть. У них было за что биться. А сейчас? Василий в который раз смотрел на сосредоточенные, серьёзные лица воинов. Он не заметил на них чувство страха. Но каждый из них испытывал, как и он, чувство неизвестности. Было ясно только одно: они идут биться с завоевателем, трижды побеждавшим ордынское войско, за свою веру, за свою землю, за свой народ, который им верил и вручил свою судьбу. Об этом говорил им Василий, когда они отправлялись в поход. И князя радовало, что их глаза светились решимостью биться до конца.
Войско, как некогда и его отец, Василий остановил под Коломной. А сам с воеводами поехал выбирать место встречи с завоевателем. Они остановились на высоком берегу Оки. Прошли от Лопасни до Перевитска. Там, где Ока была удобна для переправы, по решению князя рубили лес, заостряли его и, наклонив остриём к реке, закапывали в землю.
Пройти этот частокол коннице невозможно. Князю было ясно, что Тимур пошлёт людей вырубать проходы, и он направил отряды лучников. Притащил с собой и новое чудо — пушки, которые расставил на ближайших холмах так, что с того берега их было не достать. А они могли нанести огромный урон. Сделали кое-где и глубокие рвы, насыпали земляные валы. Ну, иноземец, пробуй. И стали его ждать.
Приехал благословить их и митрополит, сказав, что они здесь совершают подвиг под стать Куликовской битве. Завоеватель хочет прийти на смену поверженной Орде. Не дав ступить ему на Русскую землю, вы спасёте народ от нового рабства, а себя покроете неувядаемой славой. И закончил словами, некогда сказанными преподобным: «Чтоб еси, господине, таки пошёл, а поможет те Бог и Пресвятая Богородица».
ГЛАВА 40
Тимур входил в Сарай-Берке, в опустевший город. Купцы, ещё недавно стаями налетавшие на этот город, который давал им возможность быстро разбогатеть, при первом появлении израненного татарского воина, который пал перед их глазами, со словами: «Мы разбиты!», наскоро покидали обжитые места, разлетаясь в разные стороны.
Они-то и донесли до Запада, что на них движется сила, страшнее татарской. Имя Тамерлан, к которому добавили — «второй Чингисхан», пугало Европу, и она, как много-много лет тому назад, замерла в ожидании этого восточного страшилища. Как-то сами по себе стали утихать войны. Вчерашние враги искали возможность заключить союз. И все смотрели на Московию: как она — выдержит или нет? От Московии ждали чего-то особенного, а вот помочь ей никому в голову не приходило.
Василий много времени проводил в войсках, постоянно объезжая «поле» предстоящей битвы, выискивая места, казавшиеся ему слабыми. Он заставлял рыть рвы, делать частокол или волчьи ямы. И всё укреплялось и укреплялось, благо Бог дал ему время на это.
Однажды, отправившись в обычную поездку, он решил поехать другой дорогой. Вскоре его привлёк запах дыма. Он поехал на него. Там, по его раскиду, войск не было. «Чё за чертовщина», — подумал он.
Когда выехали на поляну, то увидели, что она была заполнена незнакомыми людьми. Скорее всего, это были смерды, но уж никак не воины. Горело огромное количество костров. Он подъехал к одному из них и соскочил с коня.
— Хто будете? — спросил он, подойдя к лежавшим мужикам.
Один из них, чуть приподнявшись, спросил:
— А ты сам-то хто будешь?
— Я-то... да Василий, московский князь.
Люди мгновенно вскочили.
— Извиняй, великий князь, сразу не признали, — проговорил один из них, здоровенный мужик с широченными плечами.
Он был на голову выше других мужиков. Огромной пятерней он прошёлся по своей густой каштановой гриве, в которой тонкими редкими струйками вились иневые волоски. Его голос был густобасист.
— Зачем пожаловали, — спросил князь, глядя на их косы, вилы, топоры.
— Да те, князь, подсобить хотим. Ты ж за нас, грешных, биться пришёл. Чё нам по норам прятаться? Мы не таки. Мы, князь, за тя жисть отдадим, как ты за нашу. Так чё, принимай, а то сами пойдём.
Князь рассмеялся:
— Принимаю. Тя-то как кличут? — спросил он этого здоровяка.
— Максимом, — ответил мужик.
— Вот чё, Максим. Я вас всех приму, а тя делаю старшим. Все слыхали?
— Да, — в разнобой ответили они.
— Так во чё, Максим, те надоть сделать. Есть здеся тропы тайны. Вражина хитёр, могёт их использовать. Вот ты на них и поставь своих людей.
— Отчего не понять? Поняли. Мы тама ещё ловушек наделам, — сказал он.
— Вот и хорошо. Если чё понадобится, приходи до меня. Скажешь, что ты мой помочный.
— Хорошо, князь. А когда-то вражина будет? И правда, чё она страшней татарской? — спросил Максим.
Князь немного искусственно рассмеялся.
— Да, кака разница, кого бить, когда они на нашу веру, да землю покушатся? Татар-то мы считали страшными, а били их, да ещё как?
— Да, твой-то батя, великий Донской князь, здорово их побил. Так чё, князь, мы и ентих побьём. Пущай на Русь не лезуть.
— Ты прав, — князь толкнул его в плечо.
Мужик даже не шелохнулся.
— Здоров ты, Максим, — рассмеялся князь, — ребятишки-то есть? — полюбопытствовал Василий.
— Есть. Семеро со мной. А пятерых бабе оставил. Малы ещё.
— Береги их, да и ся тожить. Ну, бывайте.
— Ступай с Богом, князь, — загудела собравшаяся толпа.
А в Вильно царило смятение. Туда неожиданно пожаловал Ягайло. Витовт в кабинете раздумывал над только что полученным от зятя письмом, где тот писал о страшной силе, которая может обрушиться на Русь. «Мы падём, и вам не устоять, — писал Василий, — так что, батя, помогай». Он вставал, ходил по кабинету, вновь садился за стол, смотрел на эту бумагу, а в голове творилось что-то непонятное. Разумность слов зятя он понимал, боялся и за Софьюшку. Но его останавливал... король. Как он посмотрит на это дело?
Тут Витовт услышал за окном какой-то шум, грозный лай сторожевых собак. Он подошёл к окну и замер. Там, соскочив с коня, разминался... король. На всякий случай Витовт спрятал письмо. Навстречу королю он не пошёл, а остался дожидаться его в кабинете. Убрав письмо, он взял лист и надписал: «Великому патриарху...» В комнату стремительно вошёл Ягайло.
— Не ждал? — почти от двери крикнул он.
Витовт не торопясь поднялся, подошёл к королю. Ему надо было нагнуть голову, чтобы прикоснуться щекой к его щеке.
