Я лишь пожала плечами.
– Даже императоры не застрахованы от досадных случайностей, да? – съехидничала я. – Зато теперь вы на собственной шкуре ощутили ажиотаж по поводу собственной уникальности и беспомощность из-за невозможности как-то повлиять на события.
Мужчина зло прищурился.
– Как же ты спасся? – перевела огонь на себя Ниэла. – Или… не получилось?
– Бегством, – сморщил нос Генрих. – Босиком и нагишом по снегу, в мороз… Еще и обратиться не получилось, тьфу!
– Какой кошмар! – фальшиво охнула ведьмочка, прижав руки к груди. В ее глазах плясали бесенята, выдавая плохой артистизм хозяйки.
– Слава Луноликой, она сжалилась и перенесла меня в свое обиталище, – совершенно не заметил сарказма император. – Иначе… я даже боюсь предположить, чем это все могло завершиться.
– А отбор?.. – решилась напомнить о себе я.
– Пусть выбирает магия, – поджал губы Генрих. – Твоя, Светлая.
– А домик, земля, процент с прибыли от отбора? – вновь проснулся настоящий делец в Семёне.
– Решим, – скрипнул зубами мужчина.
Не успела я порадоваться, как в дверь затарабанили.
– Император здесь! – визгливо прокричали снаружи.
Буквально через мгновение преграда слетела с петель и в комнату ворвались… Зорус, Ниарон, стражники и какая-то девица. Глубоко беременная к тому же.
– Долгих лет, уважаемые, – улыбнулась Ниэла. – Что за шум?
Ведьма пощипывала виноградную гроздь и выглядела так спокойно, словно познала дзен. Я даже ей позавидовала, потому как меня взял качественный нервяк. Особенно от пристального некромантского взгляда.
И пусть я всячески делала вид, будто Ниарона в комнате вообще нет, но все равно чувствовала его необыкновенно остро. Точно мужчина рядом стоял и даже прикасался… Как оказалось, мое тело ничего не забыло, а фантазия, предательница, подкидывала горячие картинки развития событий.
«Горячего? – тихонько поинтересовалась ехидна. – А кукиш не хочешь? Нельзя обижать женщину. Особенно если у нее отличная память».
– Ваше императорское величество! – воскликнул Зорус. – Вы здесь?
– Как видишь, – откликнулся правитель, я перевела на него взгляд и обомлела.
Генрих был полностью одет в тот же костюм, что был на нем до выброса моей магии, а Голи и след простыл…
«Глюк словила?» – недоумевала внутренняя ехидна.
– А что, собственно, тебя удивляет? – недоумевал Генрих.
– Вы исчезли на… – принялся держать ответ целитель и был перебит императором.
– Всего-то несколько часов, если мне не изменяет чутье времени. Неужели я не могу позволить себе незапланированный отдых?
– Можете, – стушевался Зорус, – но сигнал тревоги…
– Видимо, что-то сбилось в настройках защиты, которую я ставил, – предположил Ниарон. – Вот сигнал и прозвучал. Ошибочно.
– Именно, – кивнул Генрих. – Разберись, Рон. Нужно устранить неполадки.
– Как скажете, ваше императорское величество, – пообещал некромант, но уходить не спешил.
– Что-то еще? – красноречиво изогнул брови Генрих, оглядывая всю честную компанию.
Стража ретировалась первой – не захотели испытывать нервы правителя на прочность. А Зорус вот медлил, топтался на пороге.
– Ваше императорское величество, нам бы решить по поводу живого артефакта, – заблестел глазками целитель.
– Позже, – отмахнулся император. – Если у тебя нет ничего срочного, то не задерживаю.
Если мужчине и не понравился такой ответ, то виду он точно не подал.
– Доброй ночи, мой правитель, – поклонился Зорус и ушел.
Ниарон же со зловещим прищуром рассматривал пустое место, где раньше был голем. Сёма насвистывал какую-то песенку, а Ниэла продолжала баловаться фруктами.
«Иллюзия?» – догадалась я.
Похоже, некромант умел видеть сквозь нее, в отличие от брюнетки, которая едва огнем не дышала.
– Как это понимать, Рих? – взвилась она.
– Что именно? – Император оставался спокоен и незыблем, словно скала.
– Бросил государственные дела, меня, а сам развлекаешься с ведьмой и чужачкой? – перешла на визг эта ревнивица. – Гарем распустил, значит? Но это не мешает тебе продолжать…
– Маоли. – На лице Генриха не дрогнул ни один мускул, голос он не повышал, но все равно пробрало до печенок. – Ты забываешься.
Ниарон тем временем магией вернул дверь на место и захлопнул ее. Жаль, что остался внутри, а не снаружи.
– Рих, – тут же перешла на жалобный тон девица, еще и слезу пустила. Только разжалобить этим императора ей не удалось. Он оставался безучастен. – Прости, я просто в положении и…
– И оно не дает тебе абсолютно никаких прав или привилегий, – сказал как отрезал Генрих.
– Но-о… Я ношу под сердцем твоего…
– Это мы проверим после того, как родишь, – поджал губы император. – Ты уже не фаворитка и далеко не императрица. Так что же дает тебе право выставлять мне хоть какие-то претензии, устраивать сцены, позорить в глазах подданных и друзей?
Вот теперь в его голосе прозвучал настоящий металл. Смертоносный.
Мне захотелось скрыться, а вот ноги словно приросли к полу.
– Ничего, – потупила взгляд Маоли. Девушка выглядела пристыженно и невинно. Только отчего-то мне не верилось в ее искренность. Та ярость, с которой она совсем недавно смотрела на меня, была намного натуральнее, чем вот это смирение и вина.
– Ты пользуешься моей добротой и нежеланием наказывать беременную, но перестала учитывать, что каждый твой последующий промах подтачивает мое терпение. И не дай тебе Луноликая оказаться рядом, Маоли, когда оно лопнет. Ты понимаешь?
– Простите, мой господин, – низко склонилась девушка. – Я просто слишком люблю вас, вот и не могу совладать с чувствами.
Генрих лишь губы поджал.
– В твоих же интересах найти себе дела поважнее и не попадаться мне на глаза, – сказал он. – Несколько дней. Может, седьмицу.
– Надеюсь, ты сменишь гнев на милость, мой господин, – тихонько проговорила Маоли, но в тишине ее голосок был отчетливо слышен. – Ведь я не выживу без твоих глаз, без твоих заботливых рук и капельки внимания, что ты решишь мне дать…
– Маоли. – В ее имя император отчетливо вложил предупреждение, после чего девушка сделала книксен и покинула комнату.
Сразу задышалось легче.
– Мне бы очень хотелось услышать правдивую историю, – попросил некромант. – И особенно о том, что здесь делает твой… двойник, друг. Неглиже, как и ты.
Ниэла прищелкнула пальцами, и Голя проявился на том же месте, где я его видела в последний раз.
