– А Лёша? – отчаянно пискнула я.
– Лёшка…
– Леший, бл*дь!!! – заорал в трубку мой любимый муж, и у меня потекли слёзы счастья.
Нашёлся! Мой пупсик, мой сладкий Лёшенька!
– Лёша пока не хочет с тобой говорить, – оторопело прошипел в трубку Трэш. – Они тут бушуют втроём. Держись, Сонька, мы близко!
Я отключила звонок и посмотрела на Артура, который подошёл ко мне. Он хмурился, прожигая меня ледяным взглядом. И мне стало до отчаяния больно. Даже не страшно, а горько.
– Артур, – захлёбывалась я слезами. – Мы ведь так похожи, как близнецы. Неужели, ты не испытываешь ко мне ничего тёплого и родственного?
Он подошёл ко мне впритык, и в мой живот упёрлось дуло холодного пистолета. Он обнял меня за шею, накренился к моему уху.
– Знаешь, как моя мать страдал, когда отец изменял ей с твоей шлюхой-мамашей? – зло шипел он. – Я тебя ненавижу. Ты выброс спермы в пустоту. Ты не человек, а говно, выращенное на помойке. Хватит того, что ты потратила оху*тельную сумму денег на свои развлечения, поберушка. Сейчас улыбаешься и идёшь со мной в кабинет отца. И только рыпнись, пристрелю сразу. И меня даже не посадят, и никто о тебе не вспомнит. Ты никому не нужна, бл*дь подзоборная. Вся в свою мамашу, на всё готовенькое собралась жить.
Отрезвляет!
Серьёзно так бодрит.
– Ну-ну, – криво усмехнулась я и пошла с ним в кабинет отца.
***
Борис Игнатьевич стоял у шикарного дубового стола в своём кабинете. Был он худ и высок. И я подумала, что мои провалившиеся щёки не случайно появились. Возможно, я и не в маму комплекцией, а в папу.
Вот, что я за человек! Две минуты до смерти, а я о своём лишнем весе.
На столешнице, кроме документов лежал пистолет и пепельница, в которой тлела чёрная сигарета. Артур и два здоровых бритоголовых чувака стояли рядом, выстроившись по ранжиру в одну линию. Два пожилых, хитрых юриста суетились у входа, что-то просматривали в папках.
Они переписали на меня всю компанию, оформление документов о собственности заняло пару часов, потому что у людей всё схвачено. Переход наследства был приурочен к трём сделкам. Я смутно помню, как в эйфории после массажа, пришёл Артур с китайцами и попросил расписаться. Мои мысли в тот момент были направлены на предстающую закупку бриллиантов, поэтому я всем улыбалась и делала то, что велел брат.
Они бы скинули всё на Дашу, но у той братья.
А я одна.
Они следили за моей жизнью. Моим одиночеством и враждой с Антоном. Обрадовались, когда я решила развестись. И после смерти матери уже начали мухлевать, чтобы этим летом всё быстро провернуть и выйти сухими из воды.
Отец смотрел нам меня с восторгом. Его холодные руки касались моих, и я пятилась от отвращения. Он скалился вставными зубами, рассказывая о любви. Ведь старшие черноглазые братья были от любимой женщины. Но потом он с ней вынужден был развестись, тесть бандит настоял. И тогда Борис женился на деньгах, взял в жёны мать Артура. Встретил мою мать, её карие глаза свели его с ума. Так появилась я. А Дашка появилась уже на склоне лет, когда Боря встретил первую жену и по давней страсти стругнул ей ребёнка в преклонном возрасте. Та решила девочку оставить и умерла при родах.
– Я сейчас расплачусь, – ехидно кинула я в лицо старика. – Какая любовь!
– Она ещё и бездушная, – наигранно опечалился здоровый, вовсе не умирающий старик. – Сейчас с ребятами в лес поедешь, там тебя и похоронят.
– Спасибо, – кивнула я, нервно вспоминая все приёмы самообороны, которые показывал мне Лёшка. – Только одного ты не учёл. Первого июня этого года я вышла замуж. В случае моей смерти, муж будет иметь полное право на часть имущества. А муж мой, мужчина, мягко сказать, очень похож на твоего первого тестя.
Воспоминания о первом тесте, Боре давались с трудом. Мужика уже давно нет в живых, а колбасило моего папочку конкретно.
Воцарилась гробовая тишина.
– Лжёт, – жалобно подал голос один из юристов. – Мы всё проверили.
– Следовало меня с паспортом увозить, – пожала я плечами.
– Время хочет ппотянуть – предположил Артур.
Отец так не думал. Вид мой был наглым и дерзким. И я не боялась.
Боря напитывался злобой. Глаза выцветали, он стал белеть и щериться. Одно мгновение, он замахнулся, чтобы ударить меня. Я резко выкинула руку вперёд, схватила пистолет со столешницы. Выловила корявый палец старика. За палец заломила его руку за спину. Острым каблуком ударила по внутренней части колена, и ошарашенный старик осел на пол. Я вместе с ним.
Присела за спину старого пердуна, который не рассчитывал на такой резкий, а главное (спасибо Лёшеньке) безошибочный манёвр. И уткнула дуло пистолета в затылок.
– Убью, – предупредила я охреневших мужиков в кабинете.
Боря попытался дёрнуться, но я сильнее заломила его руку, с силой выворачивая палец. Выстрелила мимо его затылка и опять приставила к седой голове.
Я выстрелила из пистолета!
Врач педиатр, терпила, бывшая жиртресина. Почему я не была такой раньше? Какого чёрта я прозябала столько лет в токсичном браке, а не с любимым мужчиной? Вела себя, как тряпка. И вообще, почему я такая дура?
В дверь ввалилась пьяная Дашка и замерла на пороге, увидев отца и меня.
– Там… там, – заскулила она и неожиданно разревелась.
А из коридора доносился визг и писк. Опять выстрел. В зале стреляли. На этот раз я вздрогнула.
Дашку грубо откинул лохматый бородатый леший в сторону. Занял своей внушительной фигурой весь дверной проём. Он был одет в черные джинсы и чёрную футболку. Здоровый, злой с ненормальными тёмными глазами.
Оставив Артура, к нему подлетели охранники. Они думали, что всё так просто, ведь Лёшка не казался обезумевшим маньяком, а так спортивного телосложения парень.
– Лёшка, – заскулила я и ослабла.
В этот момент ко мне приблизился Артур, уверенный в том, что я не выстрелю. А я выстрелила. Зная анатомию, прямо в колено, чтобы было больно, и не восстановилась коленная чашечка.
Старикашка, воспользовался моим замешательством, вырвал свою руку. И под крики из коридора: «Работает ОМОН!» выхватил у меня пистолет.
Он направил оружие мне в живот.
И эта тысячная доля секунды, когда я поняла, что выстрел не предотвратить. И в голове только одна мысль: «Только не в моего ребёнка!». Я сумела изогнуться, подставляя левую часть тела, которую пронзила страшная боль. Пробило рёбра, а отдавало почему-то в ногу, казалось, боль по всему телу рвёт меня на куски.
Помутневшим взглядом я видела, как умер мой родной отец от прямого удара в голову. Садист, вывихнул уже мёртвому старику руку, сломав кости, и успел поймать меня.
