- У Отряда допуск "А" - удивленно сказала Верна.
- А у этого дела: "А +"
- Такое бывает?
- Не поверишь, и не такое бывает. Означает: только для членов императорской семьи, - Марк скользнул взглядом по принцу и нейтрально добавил, - совершеннолетних. И для Регента.
- А Маркиз, значит...
- Да ничего не значит, - кривая усмешка, язвительная и понимающая мелькнула и пропала. - Не должно значить по протоколу безопасности. Но у Эшери свой собственный протокол и от ближнего круга никаких тайн никогда не было.
Маркиз кивнул. Без заносчивости, свойственной "избранным"... просто подтвердил факт, который имел место.
- И ни разу это не пошло во вред Империи, - добавил Марк, - только на пользу. Так что я тут проблемы не вижу.
- Значит, проблема - это мы, - шевельнула бровями Верна, - мило.
- Поменьше чувства собственной важности, дорогая, - Маркиз, явно подражая Коту, мягко тронул ее за плечо, - наша проблема чуть больше, чем ты. И слегка левее.
Верна повернулась в направлении, куда указывал светло голубой взгляд Маркиза. И... испуганно завизжала.
- Она проснулась!
- Бездна! - Одного взгляда Марку хватило, чтобы понять, что щиты, а тем более - его щиты ничем не помогут.
- Маркиз, сфера!
Считать портал детально не было времени, камнепад несся на них с угрожающей скоростью. Марк загнал мозг под предельный разгон, но из восемнадцати переменных успел подставить в уравнение только четыре, остальные... выбрал интуитивно. Призвав на помощь ту самую силу, в которую он напрочь не верил.
Как же тяжело вставать до солнца! Особенно, если легли очень поздно. Росомаха прокляла свое сомнительное везение и на полдень, и на полночь - едва солнце скрылось за горизонтом, в Каменной долине... пошел дождь!
Дождь в пустыне - это счастье, жизнь и явный знак благоволения богов и духов. Но как читать такой знак, если с неба полило, как только лошади ступили на узкую, почти как Золотой Мост, горную тропу?
Только как издевательство!
Лесс злилась и обещала своему далекому предку построить такой храм, что его даже самые истовые верующие будут обходить за три лиги на цыпочках. Небо смеялось и брызгало в лицо теплой водой. К счастью, дождь в этих местах явление редкое и непродолжительное.
Открыть и подставить под небесную благодать все миски и фляги воины догадались и без приказа, но вот толку с этого почти не вышло, дождь прошел короткий и очень странный. Кое-где уронило по капле. И, хоть капли были размером с половину ведра, в миски почти не попало.
Точно, посмеялся родственничек! Чтоб ему в Облачном Саду заблудиться...
Но злилась одна Росомаха. Воины подставляли руки и лица под нежданную благодать и смотрели на свою кесару с восторгом и почти религиозным страхом. Для них этот нечаянный дождь был железным доказательством божественного происхождения Алессин и ее прочных "связей" на Небесах.
По опасной тропе прошли, как по главной улице Шариера. И лошадей провели спокойно, ни одну не потеряли.
Лесс не удивлялась. Если всадник не видит причин для тревоги, не тревожится и конь. А не тревожится - так и не шарахается, логично? Какая тут мистика, помилуйте боги.
А воины, миновав тропу вообще без потерь, окончательно уверились, что они теперь избраны, жизнь устроена: и настоящая, и будущая, и загробная - и заметно повеселели.
На выходе из долины Алай обнаружил небольшую пещеру. Оттуда быстро выгнали скорпионов и устроили постель для кесары: две попоны, воняющие конем под низ, и одну - сверху. Тоже - воняющую, но мулом. Есть ли разница и в чью пользу, Лесс не определила. Устала так, что ей было совершенно все равно, чем там пахнет.
После такого перехода она и сама благоухала почище, чем лошадь и мул вместе взятые. И если благородное животное согласилось ее везти, так ей и вовсе не к лицу нос воротить.
Как разместились аскеры, девушка, к стыду своему, не посмотрела. Не нашла в себе сил. Но, наверное, как-то справились: и лагерь огородили, и дозоры выставили. Потому, что утром ее разбудил не лязг сабель, и не вопли пленных, а божественный аромат свежезаваренного кофе.
Лесс открыла глаза.
Загораживая вход, на корточках перед ней сидел Алай и аккуратно водил дымящейся чашкой перед носом.
- Что-то случилось? - спросила она вместо "доброго утра", вцепляясь в чашку, как утопающий в змеиный хвост.
- Все хорошо, моя кесара, - Алай наклонил голову, - переночевали. Ни лошадей, ни воинов не потеряли. Одного слугу укусила змея. Сам виноват, наступил в темноте.
- Ага, - невпопад кивнула Лесс, обжигаясь кофе. Что-то было не так, не правильно. Но сонный, затуманенный мозг отказывался выдавать ответ. И, лишь спустя время, до нее дошло.
"Моя кесара..."- Так к ней не обращались никогда.
- Алай? - карие глаза встретились с черными, спокойными и серьезными, - ты... не ошибся?
- Нет, Алессин. Ни я, ни остальные. Я тебя поэтому и поднял до солнца. Рассвет - лучшее время, чтобы принять клятву.
Клятву... Не просто воинскую присягу, которую нарушать, конечно, нельзя, но если очень припекло - то можно и даже желательно. А личную клятву верности, которую здешние жители избегали давать магам. Потому, что тогда и клятва получалась магическая: нарушишь - умрешь, все просто.
Клятва верности подразумевала, что тот, кто поклялся, будет защищать своего сеньора ценой жизни, своей - и всего рода и добровольно отказывается от права уйти по облакам позже него. Росомахе бы и в голову не пришло потребовать такое... но существовала негласная традиция. Если уж предложили - отказываться нельзя.
Отвергнуть такой подарок - оскорбить смертельно.
- Ты и... кто еще? - спросила девушка, внешне спокойно, скрывая свое волнение за хмурым выражением лица... Она его с прошлого дня не прятала за шамайту.
- Все. Все воины.
Два десятка аскеров из не самых влиятельных, но и не из последних родов. В перспективе, это неплохая такая армия. С которой можно попытаться отбить Шариер и трон... Знать бы еще, что, Темные Боги их всех забери, происходит.
Но размышления о политике ждали. А рассвет ждать не собирался.
Росомаха потратила немного драгоценной воды на умывание и вышла из пещеры под хмурое небо, со вчерашнего дня покрытое облаками.
После смешного дождя песок был рыхлым. У самого выхода из земли пробивалась трава в каплях утренней росы. Здесь скапливалась влага. Дальше, насколько хватало глаз, росли только колючки.
Воины ждали ее, выстроившись полукругом. Алай подал знак и все они, одновременно, опустились на одно колено. Лица были разные: молодые и средних лет, хмурые, воодушевленные и почти отчаявшиеся. Но глаза не отводил никто. И ни в одном взгляде Росомаха не прочла осуждения за то, что показалась с открытым лицом.
