Кесар усмехнулся:
- А если не развяжу - заорешь и сражу переполошишь?
Парень отшатнулся, словно его ударили. На простоватом, плоском лице мелькнула почти детская обида.
- У тебя под языком, точно, демон сидит, - сообщил он. - Небо с тобой, беги куда хотел.
- Руки чувствуешь?
- Чуть-чуть...
- Хорошо. Обожди немного.
Кисти болели, но уже не так сильно. С этим вполне можно было и жить, и воевать. Янг переместился к умирающему царевичу, распахнул хафан. Под ним была не кольчуга, а легкий подкольчуженный жилет - безрукавка с нашитыми на нее кусками кольчужной ткани. Они вполне прикрывали и грудь, и спину, и живот... но не от тяжелой стрелы.
Глаза мальчишки были открыты, но ничего не видели. Если только небесные тропы.
Кесар отрешился от собственной боли, от чужой боли, от беспокойства за судьбу Лесс. Это было труднее всего, но - безмятежность, а вовсе не страсть позволяют богам нас слышать...
Он положил руки на грудь юноше и тихонько, даже не вполголоса, а одними губами зашептал:
- Госпожа моя, ткачиха гобелена. Зовет тебя недостойный, преступивший обет. Молю, взгляни на его нить еще раз. Может быть, он еще нужен в узоре. И если так - дай силы мне на один миг, чтобы исправить ошибку. Цену... назначишь сама, при встрече.
И пока он шептал, на глазах изумленных хассери ладони кесара окутывались темной дымкой, эта дымка втягивалась в страшную рану на груди царевича и рана... исчезала. Словно и не было никогда той стрелы. Или стрелок промахнулся.
- Что это? - хрипло, неверяще спросил халаф. - Как это может быть, Священный?
- Выходит, сын твой зачем-то еще нужен на этом свете. Что-то ему предстоит сделать, раз Рауша снова связала его нить, - Янг выпрямился, оттирая руки от чужой крови и отстраненно заметил, что ткачиха оказалась милостива - заодно залечив и его ожоги. На такой подарок кесар не рассчитывал, но принял с благодарностью.
- Что дальше? - спросил мальчишка, который чуть было не обиделся на кесара, а сейчас готов был за него умереть.
- Дальше... - Янг запустил тонкие пальцы в окантовку шамайты и вытащил узкое, гибкое лезвие. Одним движением он перерезал веревки на старике - тот немедленно кинулся к сыну, на мальчишке и еще на одном воине, который тихонько сидел в углу и помалкивал, но все это время молился Рауше... иными словами, не переливал из пустого в порожнее, и не сетовал на злую судьбу, а пытался перетереть ремни.
Безуспешно, но ткачиха любит тех, кто занят делом и их молитва всегда будет услышана.
Лезвие спряталось на своем обычном месте так, что его не обнаружили бы даже очень чуткие пальцы.
- Вы - трое, решайте сами, кто из оставшихся достоин жить, а кто в бою покрыл себя позором и должен умереть. Я думаю, что достойны - все, но последнее слово за вами.
- А ты, Священный.
- А я и так загостился. Пора мне. В монастыре Рауши меня заждались.
- А как же обещанная помощь? - возмутился... еще один, не вовремя пришедший в себя хичин.
- Разве я не помог?
- Этого мало! - поддержал его второй мальчишка, кажется, брат. - Ты должен убить калафа ниомов. Клянись своей богиней, что сделаешь это. Иначе - закричим, что ты - Священный кесар и ты бежишь.
Старик обернулся, глаза его гневно сверкнули. Хичины прижались друг к другу. Гнева своего царя они привыкли бояться и еще не сообразили, что царь - такой же пленник и сделать им ничего не может.
- Убей их, - мотнул бородой старик, - мне такие подданные ни к чему.
- Тебе надо, ты и убивай, а мне недосуг. - Янг размял ноги, покрутил головой, шевельнул плечами. Поморщился, но удовлетворенно кивнул. А потом шагнул к хичинам и большим пальцем нанес два быстрых, почти невидимых удара в горло. Хассери захрипели, косясь на него с суеверным ужасом.
- Что ты с ними сделал? - с любопытством спросил воин, который пытался перетереть ремни. - Они умрут.
- Когда-нибудь обязательно, как и все мы. А вот орать еще несколько дней не смогут. Да и говорить - до вечера.
- Жаль... что только до вечера. Я бы предпочел, чтобы эта парочка заткнулась до конца времен. Но и так неплохо. Благодарю, Священный. Удачи тебе, куда бы ни лежал твой путь.
- Благословения Неба, - кивнул Янг. Немного подумал, запустил руку далеко за пазуху, выудил короткий, но острый кинжал и бросил воину.
Тот еще рассматривал находку, двое временно безъязыких хлопали глазами - а белого ассасина уже и след простыл. В какую сторону исчез - видела только ткачиха гобелена.
Аконши, калаф ниомов, сошел с чалого коня, облаченного, как и царь, в легкий доспех и тяжело дышащего, и не кинул поводья слуге, а сам расседлал и принялся медленно водить его в поводу. Конь ступал за хозяином благодарно, с каждым шагом его дыхание выравнивалось. Боевому другу досталось. И... не только ему.
Поглядывая вокруг, Аконши хмурился. Да, они завоевали Каменную долину и, похоже, пленили царя хассери... надо бы разобраться, что с царевичами и выловить всех. Казнить необязательно, кровью сегодня пески уже напитались достаточно, на много лет хватит. Просто заклепать на них рабские ошейники.
Потом, конечно, удерут и спилят, но будет уже не важно. Тому, кто хоть день был рабом, никогда не стать воином, а, тем более, калафом. Сопляки больше не будут угрозой. Даже если им повезло, и они остались живы.
Бой был жестоким. Слишком жестоким - и обернулся потерями, о которых царь ниомов не хотел сейчас думать. А, сказать правду, даже побаивался.
Он взял с собой почти всех воинов, старая Слышащая передала ему слова духов и в этот раз они были на диво ясны и понятны - он победит!
Он победил, но какой ценой! От войска ниомов осталась, дай Небо, четверть, да и те, по большей части, ранены. Кто мог подумать, что изнеженные водоносными землями хассери так вцепятся в эти камни? Кто мог подумать, что старый лысый царек умудрится так организовать оборону, что за каждый лошадиный шаг вглубь чужой территории ниомы будут платить жизнями.
Если об этой "победе" узнает хоть кто-нибудь из царственных братьев-хичинов, то править этими землями Аконши будет ровно до тех пор, пока сюда не придет очередная орда. Сил, чтобы дать отпор, у него просто нет. И долго не будет, до тех пор, пока не вырастут новые воины.
Кто мог... Хотя, можно было и предположить! Сопливый мальчишка-монах с двумя десятками "Железных" умудрился не просто потрепать ниомов у колодцев, но и превратить долину в неприступную крепость.
В своих горящих шарах Аконши был уверен как в собственном коне, руке и сабле. Но и шары пропали впустую, кто-то... Понятно кто, имперская тварь - расколола землю, да так удачно! Нет, ну вот кто еще, кроме малолетнего дурачка, додумается бабу на войну тащить?!
