Второй принцип – лекарство нужно разбавить много раз, чтобы сам препарат не подрывал силы больного, а ответная реакция организма была предсказуемой. Эффективность гомеопатии раньше ставили под сомнение: считалось, что из-за чрезмерного разбавления, которое часто превышало соотношение один к единице с тридцатью нулями, в препарате совсем не оставалось действующего вещества. О чем не знали противники гомеопатии, так это о том, что у воды, которой разбавляют гомеопатическое средство, есть память: структура воды меняется под действием добавленного вещества и сохраняется в течение продолжительного времени.
Поэтому разбавлять можно сколько угодно, а положительный эффект от лекарства будет только усиливаться. Действительно, пациенты, которым давали гомеопатически разбавленный кураре, чувствовали себя лучше, чем те, кому давали яд без столь сильного разбавления. Не говоря о том, что во втором случае пациента необходимо временно подключать к аппарату искусственного дыхания».
На следующий день выяснилось, что, несмотря на дополнительное потенцирование лекарств, Реджинальду не стало лучше. Сыпь продолжала распространяться, а ученый таял на глазах. Его поили травяными настоями, подвергали воздействию целебной музыки, водили по его телу магнитами, но все благоприятные эффекты были временными. Через три дня врачи, обеспокоенные ухудшением самочувствия пациента, решились прибегнуть к самому дорогостоящему и сложному лечению.
Из городского монастыря прибыла группа монахов, чтобы провести сеанс интенсивной молитвотерапии, направленной на скорейшее исцеление больного. Монахи в черных рясах расселись по всей палате на деревянных табуретах и, обратив взор к потолку, едва шевеля губами, произносили слова молитвы. Этот ритуал повторяли каждые шесть часов. Но лучше ученому почему-то не становилось.
Тем временем Реджинальд узнал, что он не единственный пациент с такими симптомами. Врачи объяснили, что всех больных держат в изоляции, за стеклянной стеной, окропленной святой водой для защиты от сглаза, – в лучших медицинских традициях. На четвертый день состояние Реджинальда сочли относительно стабильным, прописали дополнительные молитвы и разрешили принимать посетителей.
Первыми к Реджинальду пришли его жена Лиза и четырехлетний сын Тим, темнокожий кучерявый мальчуган. Четыре года назад Реджинальд очень удивился, что у него и Лизы – светлокожих родителей – родился черненький мальчик. Ученый даже заподозрил жену в измене. В приступе гнева он наговорил ей гадостей, о которых впоследствии пожалел. Как ему объяснили в роддоме, такое явление нынче не редкость и связано с эффектом телегонии: у Лизы когда-то был темнокожий бойфренд, который оставил свой отпечаток на ее биополе во время полового акта за много лет до ее знакомства с Реджинальдом.
В начале XIX века лорд Мортон пытался скрестить арабскую кобылу с жеребцом зебры, а потом с белым жеребцом. Впоследствии некоторые потомки кобылы и белого жеребца имели полосы на ногах, как у зебры. Этот случай лежит в основе современных представлений о телегонии.
Когда-то биологи предлагали иные объяснения: «Бывает же так, что при скрещивании двух растений гороха с желтыми семенами получаются потомки с зелеными семенами, – ссылались они на работы одного австрийского монаха. – Горох с желтыми семенами может быть скрытым носителем гена зеленого цвета семян. Еще бывают атавизмы – возврат к предковому варианту признака, как в случае рождения людей с хвостами».
Но в итоге теологи показали, что хвосты у людей – это не возврат к предковому состоянию, как предполагали сторонники ошибочной теории Дарвина, а результат совокупления женщины с бесом. Все подобные биологические гипотезы были запрещены, ибо отрицали учение телегонии, а значит, склоняли молодых девушек к разврату и разрушали семейные ценности. Слишком многие видели в телегонии научное обоснование целомудрия, необходимости хранить девственность до вступления в брак. Несмотря на это, встречались девушки, которые, узнав о телегонии, наоборот, пытались как можно раньше отдаться какому-нибудь красивому мужчине хотя бы на одну ночь, чтобы не переживать за внешность будущих детей. Или переспать сразу с тремя: красивым, сильным и умным. Но такое поведение всегда рассматривалось как крайне безнравственное.
Тем не менее в отдельных странах обрела популярность спорная медицинская практика использования телегонии для предотвращения детских наследственных заболеваний. Бывает так, что у обоих потенциальных родителей поврежден какой-нибудь важный ген. Это приводит к высокому риску, что их ребенок родится больным. В таком случае находят специального временного партнера с исправной копией нужного участка ДНК. Партнер оставляет необходимый след на биополе будущей матери, и только потом к процессу размножения подключается муж.
Идея телегонии хорошо согласовывалась с теорией одного российского ученого о волновой генетике. Тот открыл, что ДНК – это голограмма, которая может меняться под воздействием самых разных факторов. Например, повреждаться из-за матерных слов. Увы, ученый не дожил до признания своих идей научным сообществом, но вскоре после его смерти компания «Монстранто» нашла им практическое применение. Если мат разрушает ДНК, то слово – отличный инструмент для модификации генов. Генные инженеры из «Монстранто» научились подбирать матерные слова так, чтобы менять строго определенные последовательности ДНК. Они стали более активно, чем конкуренты, исправлять генетические дефекты эмбрионов, выводить новые сорта растений и породы животных. Все это не считалось ГМО, ведь использовались только проверенные временем слова.
Увы, в погоне за прибылью «Монстранто» допустила чудовищную ошибку: компания попыталась запатентовать новую технологию. Общественная реакция на попытку транснациальной корпорации присвоить себе право на использование мата превзошла все ожидания. Из-за массовых протестов компанию закрыли. Никто не стал разбираться, что речь шла лишь об использовании некоторых непопулярных слов и только с благой целью – редактирования дефектных генов… В итоге людям, планирующим завести детей, пришлось выбирать: либо телегония, либо праведная жизнь и молитвы о здоровом потомстве.
В целом Реджинальд был очень рад, что телегония не миф, а реальность. Его сын рос здоровым, сильным и красивым. Правда, немного смущали разговоры соседей, не знавших об этом явлении, которые объясняли темный цвет кожи ребенка тем, что Лиза на протяжении многих лет ходила в гости к своему другу детства, кучерявому эфиопу из дома напротив.
Долго наслаждаться общением с родными не пришлось – их попросили удалиться, когда в палату вошел служитель закона.
– Меня зовут Гай, я из прокуратуры, – представился человек, показывая удостоверение. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
Гай сел на стул, поближе к стеклянной перегородке.
– Мне сказали, что у вас затруднения с речью?
– Я могу говорить, но только тихо.
