– Так вы хотите пересечь Кривотопь? – уточнила Фэйбл, приподняв запылённую бровь.
– Я… что… но ты ведь сказала… – заговорил Тинн бессвязно. – ДА! Мы же за этим… ар-р-р! Да, нам надо пересечь Кривотопь!
– А вы раньше пробовали? Я пробовала. Я специалист по попыткам пересечь Кривотопь. Пробовала сорок семь раз. Один раз прошла довольно далеко, но, думаю, тогда я немного перепутала, потому что в конце случайно оказалась опять на этой стороне. Кривотопь иногда переворачивает всё наоборот, где перед, а где зад. Но в любом случае в следующий раз я обязательно перейду. Вам надо будет пойти со мной, чтобы вы тоже смогли перейти, когда я наконец сделаю это.
В течение нескольких секунд рот Тинна оставался открытым.
– Так ты никогда не была на той стороне топи? – переспросил Коул.
– В это невозможно поверить! – зашипел Тинн, потом резко повернулся и зашагал в том направлении, откуда они пришли. – Я знал, что нам нельзя было доверять ей.
Коул презрительно посмотрел на девочку и устремился вслед за братом.
– Подождите меня! – раздался голос Фэйбл у них за спиной.
Тинн, не обращая на неё внимания, продирался через траву высотой по колено, веткой отбивая упрямый кустарник, – для того чтобы расчистить дорожку, но даже больше – для того чтобы дать волю своему возмущению. Коул шёл за братом по пятам, двигаясь по полосе из примятых папоротников и разворошённых листьев.
Своими яростными движениями Тинн создавал слишком много шума, чтобы кто-то из них мог услышать низкое рычание, которое разнеслось по лесу. Где-то далеко в Дикой Чаще когти рыли землю, а чёрный нос принюхивался к окружающему воздуху. В голове у огромного медведя была одна мысль.
Он должен был найти этих детей и не успокоится, пока не добьётся своего.
Глава 15
– Тыр на мой перевёртыш, – только и смог сказать Кулл после того, как он и Энни долго и напряжённо молчали.
– Ты… – запнулась она. – Ты…
– Гоблин? – подсказал Кулл.
– Гоблин. – Энни восстановила душевное равновесие. Она глубоко вздохнула – и сразу же снова утратила его.
– Ты гоблин! Ты тот самый гоблин, так? Тот самый, кто… это ты написал это?
Она помахала перед глазами Кулла помятой и потрёпанной бумажкой.
– Звать Кулл, – представился он.
– Мне всё равно, как тебя зовут! И если ты думаешь, что я стану вежливо представляться, будто мы встречаемся на каком-нибудь дружеском чаепитии, то…
– Тебяр звать Энни Бёртон, – продолжал Кулл.
Энни поперхнулась.
– Откуда, – проговорила она, стараясь дышать ровно, – ты знаешь моё имя?
– Шпионил за твоими ребятами скоро уж тринадцать лет. Должен забрать мелкого. Знаю много больше, чем твоё имя.
Энни моргнула.
– Новые ботинки? – поинтересовался Кулл.
– ГДЕ МОИ ДЕТИ?
– Отч! Тебер не нужно та орать. Я та же хочу знать, гдер эт заблудшие дети, как и ты. Может быть, даже больше.
У Энни задёргался глаз.
– Нет смысла злиться на меняр, жернщина. Мы ж оба виноваты, что так всёр случилось, так ведь?
– Оба виноваты? – проговорила Энни сквозь сжатые зубы. – Ты так думаешь?
– Ну да. Ежель тыр спала б дальше, когда я делал подмену, мне б не надо было торопиться. Ежель тыр не прервала б меня, я б никогда не ушёл без… эр… хм…
Он не закончил, посмотрев на Энни, лицо которой стало совсем красным.
– Продолжай, гоблин. Закончи предложение.
– А, на важно, – Кулл откашлялся. – Дело в чём. На так сделали там, на так сделали здесь, но вернуть перевёртыша – вот что важно.
– Нет-нет. Я действительно думаю, что немножко важно, – процедила Энни с нажимом. – Ты бы никогда не ушёл без чего? Что это ты такое собирался сказать?
Кулл что-то промямлил и уставился себе под ноги.
– Может быть, ты собирался сказать, что если бы я не помешала тебе, когда ты вторгся в мой дом, то ты ни за что не ушёл бы, не похитив моего сына и не унеся его в лес, где я потеряла бы его навсегда. Похоже на правду?
– Может, что-т вроде того. Ну да, но всё звучит ужасно, когда тыр произносишь эт так.
– Ты пытался украсть моего ребёнка!
– И я сказал, что мнер жаль.
– Нет, не сказал. Это всё равно ничего не значило бы, но не сказал!
– Ну, может, и сказал б, что мнер жаль, ежель тыр не орала б на меняр за каждую маленькую ошибку, что была много лет назад.
– Каждую маленькую?.. – Энни сжала зубы и схватилась за переносицу одной рукой. – Ты тогда попытался украсть моего ребёнка и на самом деле всё ещё пытаешься украсть моего ребёнка.
– На пытаюсь! Оставь себер своего дурацкого мальчишку! Я пытаюсь украсть назад своего! Пытался получить мелкого перевёртыша назад с того дня, как оставил его. Но я на могу разобрать, кто из них кто, – и я связан клятвой больше на связываться с твоим ребёнышем. Видишь, здесь всё на так, как должно быть. Близнецы? Братья? Тьфу! Эт двоер вообще на должны были знать друг друга! Перевёртыш должен видеть своего человека только на миг. Гоблин принимает отпечаток, потом человека – раз, и уносят. На ребёнка, кому подражать, – и гоблин скоро снова станет гоблином, найдёт путь домой в орду, и всё закончится через неделю. А я вместо эт пошёл и всё напутал.
– Я смотрю, ты только и делал, что всё путал за последние тринадцать лет. Ты дал клятву, что больше не тронешь моих мальчиков? Да уж, а теперь благодаря твоей поганой записке оба они потерялись в этом жутком лесу!
На последних словах воздух застрял у Энни в горле, и под слоем гнева она обнаружила затаившийся комочек страха.
Кулл несколько секунд в неловком молчании смотрел, как её плечи поднимались и опускались.
– Лес на такой уж плохой, – заметил он храбро. – Ну, допустим, есть волки, медведи да здоровенные змеи.
Энни бросила на него наполненный ядом взгляд.
– Но на настоящих монстров! – добавил гоблин поспешно. – Ну, на эт стороне леса.
Он сделал паузу.
– Ну…
– Если ты ещё раз скажешь «ну», – прорычала Энни, – обещаю, что я стану самым страшным монстром в Дикой Чаще.
Она глубоко вздохнула.
– Я даже не понимаю, почему мы всё ещё стоим здесь. Я иду искать моих мальчиков.
Энни развернулась на пятках и бросилась обратно в папоротник.
– Но мнер… – раздался голос за её спиной через несколько минут.
