Леденящее дуновение пробегало по коже Тинна. Существо двигалось вокруг него.
ЗДРАВСТВУЙ, ПЕРЕВЁРТЫШ. Это был не настоящий голос. Это было, скорее, эхо голоса.
– Что тебе нужно? – смог произнести Тинн.
ТЕБЯ, сказало Существо. Я ЖДАЛО.
– Почему меня?
Теперь Существо двигалось сзади него, и Тинн повернулся к нему лицом, хотя и не мог ничего увидеть.
ТЫ ЗНАЕШЬ.
– Это потому, что я…
Тинн сглотнул. Он снова посмотрел на свои руки и увидел, что они уже не сотканы из лиан. Они теперь казались сделанными из того же дымчатого материала, что и саван Существа.
– Потому что я… гоблин?
ТЫ ПОТЕРЯННЫЙ ГОБЛИН. МАГИЯ БЕЗ ЦЕЛИ. И ТЫ НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ЧЕЛОВЕК. ТЫ И НЕ ЗДЕСЬ, И НЕ ТАМ.
– Глупости. Вот же я, здесь.
Тинн постарался, чтобы его голос звучал ровно и уверенно, но в глубине души он точно знал, что именно имело в виду Существо. У него не было своего места. Он провёл всю жизнь, не имея своего места, осознавая, что ужасная правда затаилась глубоко внутри него. Он провёл всю жизнь в страхе перед этой правдой, в ненависти за это к самому себе и в ожидании, что она в любой момент может вырваться наружу.
ДА, ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ ЭТО. ТЫ ВСЕГДА ЧУВСТВОВАЛ ЭТО. ЭТО ПРОПИТАЛО ТЕБЯ. ЭТО ПОДГОТОВИЛО ТЕБЯ ДЛЯ МЕНЯ.
Тинн вытер лицо.
– Хорошо. И что теперь? Ты что, собираешься съесть меня?
ДА.
– Так, – Тинн сглотнул. Это был не тот ответ, на который он надеялся. – Вместо этого ты могло бы… не есть меня.
Я СЪЕМ ТВОЙ СТРАХ И ПРОГЛОЧУ ТВОЁ ОТЧАЯНИЕ, продолжал голос. В ТВОЁМ МИРЕ НЕ ХВАТАЕТ СЛОВ ДЛЯ ВСЕХ ЧАСТЕЙ ТЕБЯ, КОТОРЫЕ Я БУДУ ПОГЛОЩАТЬ.
– Ты съешь мои чувства?
И ЕЩЁ МНОГО ВСЕГО. Я ВЫСОСУ МУЧЕНИЕ ИЗ ТВОИХ КОСТОЧЕК, ПЕРЕВЁРТЫШ, И, ПОКА Я БУДУ ЭТО ДЕЛАТЬ, ТЫ ВЕСЬ ПРЕВРАТИШЬСЯ В МУЧЕНИЕ. И ЧЕМ БОЛЬШЕ Я БУДУ ЗАБИРАТЬ У ТЕБЯ, ТЕМ БОЛЕЕ ИЗЫСКАННЫМ БУДЕТ СТАНОВИТЬСЯ ТВОЁ МУЧЕНИЕ, ПОКА В ТЕБЕ ТОЛЬКО И ОСТАНЕТСЯ ЧТО ЭТО МУЧЕНИЕ. ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО Я ПОКОНЧУ С ТОБОЙ И ДОБАВЛЮ ТВОИ КОСТИ В МОЁ ГНЕЗДО.
– Вот это да. Хорошо. Да ты просто большая куча зла. Хм. Но почему ты мне всё это рассказываешь? Если собираешься мучить меня, почему никак не начнёшь?
ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО Я ЕЩЁ НЕ НАЧАЛО? Существо издало хрипящий звук, который мог означать смех. От этого внутри у Тинна стало мерзко. БЕГИ, ПЕРЕВЁРТЫШ, наконец сказало Существо.
Лианы, нависавшие над головой Тинна, чуть раздвинулись, и во мраке стала различима дорожка из белых костей.
Тинн колебался.
– Ты… ты разрешаешь мне уйти?
Я РАЗРЕШАЮ ТЕБЕ НАДЕЯТЬСЯ, сказало Существо. Оно снова засмеялось жутким сухим смехом.
Тинн побежал.
* * *
– Всё хорошо, – снова и снова повторяла Энни, крепко прижимая Коула к себе. – Всё хорошо. Я с тобой.
Коул покачал головой. Он хотел, чтобы так и было, но потом поднял голову и вытер глаза руками.
– Нет, – сказал он. – Не всё хорошо.
Энни отвела волосы с его лица.
– Расскажи мне обо всём.
И Коул рассказал матери про Свечебородого, про лабиринт из колючек, про ужасное, жуткое Существо, которое там скрывалось. Он рассказал матери о Тинне – о том, что тот сделал, что сказал и каким стал внутри зарослей.
– Ой, как эт насправедливо! – запричитал Кулл, откинув голову, когда Коул закончил рассказ.
– Что это ты вдруг забеспокоился о моих детях? – Энни приподняла бровь, глядя на гоблина.
– Я беспокоюсь о том из них, который ещё на нашёлся! Твой человечий ребёнок тут говорит, что его лицо стало похоже на тени и лианы. Так, парень?
Энни покачала головой:
– Я уверена, что это были тени от…
– Ни в чём тыр на уверена! – выпалил Кулл. – Я уже видел эт раньше. Кожа как дым? Меняется, чтоб стать как всё вокруг? Он изменился.
Энни прикусила губу.
– Отч! Три мелких сопляка, чтоб выбрать, и эт заросли решили забрать моего перевёртыша! И именно сегодня ночью. О, лучше б ещё давно я украл его назад. О-о-о…
Кулл стал тереть лицо руками и перешёл на неразборчивое бормотание.
– Что такого особенного в сегодняшней ночи? – спросила Фэйбл.
Несчастный маленький гоблин взглянул на неё сквозь пальцы.
– Сегодня ночь полной луны, – объяснил Коул. – Это написано в письме, верно? Там сказано, что если перевёртыш не вернётся в орду до полной луны, то он умрёт. Все гоблины умрут.
Кулл кивнул.
– Но почему? Почему вы умрёте? Что гоблинам нужно от моего брата? Что вообще всем нужно от моего брата?
Кулл застонал.
– Гоблинские дела для гоблинских ушей, – проворчал он.
– Ответь ему, воришка, – велела королева. – Твои секреты ничего не стоят, если не сможешь больше жить, чтобы хранить их.
Кулл глубоко вздохнул. Она была не так уж неправа.
– Перевёртыш всегда был в центре. Так устроена вся эт штука.
– Объяснись, – потребовала королева.
– Эт всё про равновесие, – начал Кулл, – между эт миром и другим. Гоблинская магия – на такая, как магия на другой стороне. Мы на сгибаем реальность в красивые формы, как эт делает разный затейливый волшебный люд, мы просто чуть-чуть подталкиваем вселенную и потом всё делаем сами. Гоблинская магия – эт магия хаоса, сила везения. Но нам магия всё-тки нужна, чтоб жить. Как рыбам нужна вода, всем странным существам по эту сторону барьера нужно немного магии. Без неё мы на выживем. Но вся штука в том, что, для того чтоб магия существовала в эт мире, другой мир должен получить что-то взамен. Торговля. Гоблины умеют торговать.
– Меня, – понял Коул. – Ты собирался использовать меня для торговли с другой стороной, чтобы получить больше магии. Из-за этого ты хотел забрать меня, когда я был младенцем, верно?
Кулл кивнул.
– Ритуал с перевёртышем – священный. Когда рождается перевёртыш, в его мелком теле заключена вся магия орды, и поэтому другая сторона тянет ещё сильнее, чтоб забрать его. И вот в чём секрет: ежель на другой стороне оказывается человечий младенец, то Земля будет точно так ж тянуть завесу назад за земного ребёнка. Вот в эт всё дело, видите? Перевёртыш меняется местами с человечьим младенцем, так что человечьего младенца можно отдать фейри на другой стороне. Магический ребёнок – здесь, человечий ребёнок – там. Равновесие. Вода выливается, вода вливается – а мы, рыбы, продолжаем плавать.
– Но ведь это ужасно! – воскликнула Энни.
Кулл пожал плечами.
– А вместо меня ты тоже оставил перевёртыша? – спросила королева.
