Валентин «не любил понимать, что читает». «Если все понимать, так и читать не нужно. Что тут занятного!» «Это каждый мальчишка поймет или деревенская баба». Поэтому Валентина восхищали слова вроде – «эмансипация и констипация» «нумизмат и кастрат» и т. д.
В таких случаях, чем непонятнее и «зазвонистее» слова, тем лучше. Доволен оратор, тупо сияют слушатели или читатели. Все довольны. Но иногда трезвон иностранных слов пускается в ход в споре и с целью: хотят отуманить, оглушить противника или слушателей (или читателей). У них получается «туман в голове» от этой «премудрости». Одурманенные головы перестают понимать и то, что могли бы понять, и тупая мысль тупого софиста может легко сойти за бездну глубокомыслия.
Примеры несоответствия выражения мысли пониманию аудитории, для которых они предназначены, можно ежедневно черпать из газет, речей и т. д. пригоршнями. Для наглядности приведу сообщение одной петроградской газеты.
«Один офицер прислал нам из действующей армии своеобразную жалобу. Рассказывает, что приходит к нему как-то унтер-офицер, приносит с собой столичную газету и чуть не со слезами на глазах просит объяснить смысл статьи под заглавием «Поимущественный налог». «Так хотелось знать, что за налог такой, но не могу прочесть, – заявляет унтер, – слова все какие-то!..» «Офицер начал читать. Старый полковник, сидевший тут же, тоже принял участие в предприятии. И оба долго бились, уясняя газетный язык и объясняя унтеру смысл статьи. Как сообщает офицер, в статье заключались следующие слова:
«Фиск» (повторялось два раза).
«Стимул. Концепция. Циркулирующие капиталы. Консолидированные капиталы (два раза). Спекуляция. Рантье. Гонорар. Базис. Принцип дискриминации. Фундированный капитал. Нефундированный капитал. Корректив. Структура. Минимум. Фискальный аппарат».
«Как передает офицер, старый полковник не выдержал, плюнул и ушел в траншею. Унтер же долго и терпеливо слушал, но видно было, как обильный пот капал с его лба» (В. Вр. 28 июля 1917).
В общем, довольно правильна примета: чем более кто говорит без нужды иностранных слов, тем вероятнее, что он не способен к самостоятельному мышлению.
4. Совершенно невозможно дать какие-либо общие правила нахождения доводов. Тут все зависит от наших знаний в данной области, от быстроты мышления, сообразительности и т. д. и т. п. Но если тезис таков, что о нем приходится спорить часто, то полезно, а иногда и необходимо, собирать и запоминать все доводы за него и против него, с возражениями против последних и защитой первых. Так обыкновенно и делают в важных случаях. Успех этого приема зависит от ума, проницательности и заинтересованности спорщика. Умный человек изучает прежде всего хорошенько и широко вопрос и этим путем узнает «ходы», применяющиеся в споре по данному вопросу. Неумных людей или таких, которые спорят «по должности» или «ради куска хлеба», «натаскивают» для таких споров. К этому разряду относятся, например, некоторые миссионеры, партийные рядовые агитаторы и т. д. и т. п. «Натасканный» спорщик вопроса глубоко не изучил. Он только отзубривает все нужные доводы и где надо повторяет их, как попугай, или вроде этого. Однако и такие люди полезны. Они «специалисты» в спорах на данную тему, при обычной им обстановке, с обычными противниками и слушателями. Но чуть что-нибудь не так – выбит из колеи спорщик! Иногда приходится наблюдать, как два «натасканных» попугая разных партий начинают друг с другом спорить. Разыгрывают как по нотам.
5. Каждый наш довод, который оказался достаточно сильным, надо заставить по возможности «отработать вполне». У иных есть излишняя поспешность, торопливость. Скажет сильный довод, не «разжует» его как следует противнику или слушателям, не использует всех его выгодных сторон до конца, а уже бросает схватку из-за него с противником и хватается за другой довод. Это промах, и иногда досадно наблюдать, как человек из-за него «проигрывает спор». Естественно, обычный противник стремится ускользнуть от сильного довода и с радостью хватается за опровержение нового довода, часто менее сильного. Другой недостаток – «размазывать довод», останавливаться на нем дольше, чем нужно, или излагать его так многословно, что слушателям и противнику иногда нет сил терпеть. Есть такие «словесные размазни», которые ничего не могут сказать коротко и ясно. Споры с ними – тяжелые, нудные споры, и сами они редко спорят удачно. Это люди вроде шекспировского Грациано:
«Его рассуждения точно два зерна пшеницы, спрятанные в двух мерах соломы, чтобы найти их, нужно искать целый день, а найдешь, оказывается, что они не стоили поисков» (Венец. купец. Д. 1, сц. 1).
Хороший спорщик при обычных условиях старается главные свои доводы выразить кратко, метко и ярко, чтобы они сразу были понятны и врезались в память. Так выраженный довод менее подвергается возможности извращения и искажения во время спора.
6. Наконец, некоторые ошибочно думают, что чем больше они приведут доводов, тем лучше. Это бывает далеко не всегда.
В обычных спорах, особенно в спорах перед слушателями, слабых доводов лучше совсем не приводить. Слаб тот довод, против которого можно найти много возражений, притом таких, которые трудно опровергнуть. Теперь примем в расчет «психологию противника». Ведь он естественно движется в сторону наименьшего сопротивления и старается напасть на слабые пункты нашей аргументации. Для него такой довод иногда находка, и он не преминет на него наброситься, особенно если «его дела плохи». Придется или отказаться от довода, что оставляет неблагоприятное впечатление, или ввязаться в длинный сомнительный спор из-за слабого довода. Между тем высказанные нами другие сильные доводы, благодаря этой словесной битве, могут отойти совершенно в тень и не произведут должного впечатления. Еще хуже, если при этом нам не удается хорошо защитить слабый развод: спор может получить такой вид, что он нами «проигран», что мы «разбиты» вообще. Особенно если противник – опытный софист, а мы недостаточно умелы в споре.
Все это надо иметь в виду. Поэтому обычно полезнее приводить только наиболее сильные доводы, о слабых же упоминать разве вскользь, мимоходом, чтобы показать, что мы не придаем им особого значения. Это дает право не ввязываться в спор из-за них.
Глава 9
Доводы противника
Уменье слушать и читать. Выделение доводов. Два условия силы доводов противника. «Возвратный удар»
1. Что касается доводов противника, то первая обязанность и, во всяком случае, одно из важнейших свойств хорошего спорщика – уметь их выслушать, точно понять и оценить. Против этого грешит большинство спорщиков. Но само собою ясно, что кто не умеет слушать противника и понимать его ясно и полно, тот не может никогда ни охватить спора, ни владеть спором. Уменье слушать (и уменье «читать») – уменье трудное, но нечего обольщать себя: без него хороший спорщик немыслим. Это первое и одно из неизбежных условий уменья спорить. Это фундамент искусства спора. Без него никакие способности и знания, никакая острота ума не дадут настоящего мастера спора. Без него спор обращается часто в какую-то безграмотную, отвратительную даже с эстетической точки зрения «неразбериху».
