— Марат! — Робко едва касаюсь пальцами его спины, но он, вздрогнув, тут же оборачивается. — Пусти его.
Глаза у Бухтиярова сердитые, я даже испуганно сглотнула, но взгляда не отвела.
— Люба! — Альберт врывается в квартиру, оттолкнув Марата и размахивая руками.
— Только рыпнись — с лестницы спущу. — Марат крепко держит Дудкина за плечо, не дав ему до меня добраться. — И не посмотрю, что вместе работаем. Ты когда обратно на Волгу возвращаешься?
— Да нескоро еще. Вообще, думаю сюда на постоянку перебраться! — Дудкин добродушно улыбается мне, но руки уже опустил на всякий случай. — У вас тут…
Он замирает, переведя взгляд на Инну.
Она стоит, облокотившись на дверной косяк, скрестив руки на груди. В коридоре темновато, всей рыжей красоты не видно, но я думала, что Дудкин сейчас грохнется своей увесистой пятой точкой на пол. Даже в воздухе что-то изменилось, время словно замерло, а в звенящей тишине раздался безмолвный взрыв — не стрелы в парня зарядил купидон, а зенитную ракету как минимум.
Он не реагирует на хлопок по спине подошедшего к нам Кира, не слышит мой тихий смешок, мне кажется, у Дудкина разом отключились все чувства — кроме зрения, разумеется.
— Слушай, я не Джоконда, чтобы меня рассматривать, как картину, парень. — Инка покачала головой и кивнула в сторону кухни. — Люб, мне кажется, у тебя еще домашний сыр не нарезан, верно? Может, Альберт хочет помочь?
Кто первым ворвался в кухню, едва не сбив хозяйку съемного дома? Ну да, один только вариант.
— Это мой нож. — Кир осторожно отбирает «режуще-колющее оружие» у Дудкина. — Найди себе другой. Будешь на нее пялиться — ноги отрежу.
— А ты кто? Муж?
— Хуже. Я — брат.
— Ну тогда договоримся! — Альберт беспечно махнул рукой и отвернулся от Кира, сжимающего нож.
А я в очередной раз подивилась полнейшему отсутствию самосохранения у этого парня. Как он до сих пор целый и невредимый ходит?!
— Слушай, я погорячилась, нельзя ему нож, — шепчет Инка. Первый раз вижу, чтобы она на кого-то с ужасом смотрела. — Тебе нужна расчлененка?
Журавлева ошиблась: может, звезды сегодня как-то особенно встали на небе, но ни одной капли крови Альберт не пролил — ни своей, ни чужой. Марат с ним не разговаривал, а Кир лишь изредка бросал краткие замечания на пространные монологи. Но Дудкин, как обычно, ничего не замечал.
— Где ты его такого откопала? — спросила Инка, которую я отправила в гостиную накрывать на стол. Ее присутствие на кухне — это кратчайший путь к кровопролитию. Потому что Дудкин, наплевав на предупреждения рыжего, продолжал откровенно пялиться на его сестру.
— Думаешь, такой самородок можно откопать? Он сам откопался. Но я удивляюсь, почему в квартире до сих пор так тихо!
— Так еще не вечер!
Инка оказалась права на все сто! Даже на двести!
Альберт Дудкин ел за троих: сыр первым отправился в расход, затем — сало с хлебом и с чесноком, огурцы я так и не попробовала, но, по словам Альберта, они были божественны.
— И правда, настоящая фермерская еда! — У Кира, кстати, тоже за ушами потрескивало. Неужели его девушки совсем не кормят? Может, он поэтому такой засранец, что вечно недоедает, а на Оксанкиным харчах подобреет?
Меньше всего ели мы с Маратом. Я ковырялась в своей полупустой тарелке, а он даже не пытался сделать вид, что занят едой. Просто смотрел на меня и молчал. Мне казалось, что я на самом деле сейчас на адовой сковородке жарюсь. Ему явно не понравилось, что я позволила Альберту остаться. Но по-другому я просто не могла.
Мне казалось, этим троим мы с Маратом и не нужны. Дудкин не может оторвать взгляда от Инки, даже когда мечет со стола еду. Ее брат откалывает в адрес Альберта шутки, которые бы получили благословение самого Ярослава Холодова. А Инка пытается объяснить рыжему, что пьет исключительно сок, в самом крайнем случае — компот. Почему-то вот такие отбитые бабники всегда оказываются нудными лицемерами с двойными стандартами!
— Сирена, значит? — негромко спрашивает Марат. — Интересно, а какой рингтон стоит на моем номере?
— Песня, очень красивая, — отвечаю и вижу, как Марат тянется к своему мобильнику. — Нет, пожалуйста, не надо!
Краснею, как помидор с грядки Оксаны, но лучше пусть так, чем он услышит Наргиз. Не сейчас и не здесь.
Он согласно кивает, и я моментально расслабляюсь. Зря.
Легкая вибрация на мобильном означает новое сообщение. Но не это важно, а важно, кто ему пишет. «Зарецкая Яна» высвечивается на мобильном. Я не знала, что они общаются. В горле тут же появился колючий ком, который проглотить невозможно. Марат лишь хмурится, но быстро открывает сообщение. Мы сидим слишком близко друг к другу, чтобы я не видела содержания. Фотки — две картинки с Зарецкой в качестве модели, а она точно позировала, вся при параде, а интерьеры… Интерьеры слишком знакомые, чтобы не узнать — ресторан «Али» родителей Бухтиярова. «Шикарное место, Марат! Ваш ресторан просто супер. Передай мое «спасибо» родителям. Будешь в «Утке» на выходных?»
Он не отвечает, чуть приподнял бровь от удивления, а потом просто убирает телефон со стола.
А с кем ты, Марат?! И почему тебе Янка сообщения шлет? И зачем тебе ходить в «Утку»?
Я не успеваю ему задать вопросы, которые так и вертятся на языке.
Не успеваю, потому что дергаюсь от истошного кашля, Альберт энергично размахивает руками, показывая на горло и грудную клетку.
— Что с ним? — спрашиваю и тут же читаю ответ в глазах Марата, который начинает колотить Дудкина по спине. Наш король вечеринок подавился косточкой абрикоса.
К Марату тут же подскочил Кир и присоединился к избиению Дудкина в благородных целях.
Испугаться как следует мы с Инкой не успеваем — косточка вышла наружу, сопровождаемая фееричными идиомами Кирилла.
— Ты живой?! — Инка с тревогой смотрит на бледного как утопленник Дудкина.
— Надеюсь, я не стал для вас костью в горле, — изящно шутит Альберт, не понимая, как он сейчас близок к расчлененке. Глава у Журавлевой опасно сузились, но Дудкин лишь преданно смотрит на девушку, не замечая больше ничего вокруг.
— Какие кости, если ты смел половину еды? У тебя костей и с рентгеном не найдешь!
Милый добрый Кир!
— Ладно, пойду умоюсь, а то чуть не задохнулся, — как обычно, проигнорировав все язвительное про себя, сказал Дудкин.
А через секунд тридцать мы услышали истошный крик. Мы с Маратом по привычке кинулись к туалету, но в этот раз кричали из ванной.
— Сюда! Кто же так строит! Кран сорвало!
Из-за плеча Кирилла я смотрю, как вода хлещет из того места, где у нас находился умывальник.
— Воду перекрой, идиот! — Кир отталкивает Альберта, а я думаю, что лучше бы Дудкин, как раньше, просто застрял в туалете. А так смотрю, как парни в промокшей до нитки одежде пытаются остановить поток воды.
