Ксюха нервно засмеялась.
— Да это ж… слушай, ну она в своей Италии вряд ли тебе верность хранила, я же ее знаю.
— Помню, Элька хвалилась, что родственницу твою, сестру вроде, в теткин салон красоты пристроила. Она еще там работает?
Ответа ждать не стал. Противно.
Утром созваниваюсь с Любой. Голос у нее вроде бодрый, я рад, что не рассказал ей вчера. Может, и не узнает ничего. А вот дневник надо забрать.
Янка Зарецкая. Такая услужливая, активная… когда она стала чаще мелькать? Зимой вроде, кто-то из парней привел ее с собой. Так и осталась.
Оставил утром ей пару сообщений — даже не прочитала. Ладно, Яна, где там мобильный твоего дядюшки?! Ужин с ним у родителей прошел отлично, даже договорились о чем-то. От него и узнаю, что племянница вчера плохо себя почувствовала и уехала домой приходить в себя. А живет Зарецкая, судя по присланному адресу, совсем недалеко от Любы.
В обед приезжаю в гости без приглашения. К домофону не подошла, а от соседей узнаю, что еще утром на такси Зарецкая уехала. На несколько дней, видимо, раз с чемоданом. Ясно. Дневник, интересно, с собой прихватила?
До дома Любы минут пять на машине, не больше. Может, уже вернулась? Увидеть ее улыбку — и снова в офис.
Уже припарковавшись у подъезда, набираю номер. Что за черт?!
Глава 46
Марат смотрит на меня, не отводя взгляда, а потом медленно идет к машине Кирилла.
— Что он здесь делает?! — шепчу удивленно сама себе.
— Хочешь, уедем сейчас?
Даже отвечать не буду! Выскакиваю тут же из машины, надеясь, что на моем лице не написано смущение. А еще чувство вины за дурака Кира, который тянет свои руки ко всему, что не одного с ним пола.
— Привет! Ты как оказался здесь? — спрашиваю Марата.
Подхожу ближе, но не решаюсь его поцеловать. Он зол и совершенно не скрывает этого. А еще мне кажется, он не на меня смотрит, а сквозь меня. Туда, где стоит машина Журавлева. Он вообще собирается уезжать?
За спиной раздается звук открываемой двери. Только не это!
— Я случайно… — говорит Бухтияров.
А потом просто притягивает к себе, не оставляя ни малейшего шанса даже на минимальное расстояние между нами. Его рука уже зарылась в волосах и не позволяет шевельнуться. Его губы впиваются в мои, заставляют их раскрыться. Он целует жадно, с напором, совершенно не сдерживая себя, а я судорожно вцепляюсь в него, чтобы не упасть: от того, что он вытворяет, у меня ноги подкашиваются. В общем, хорошие парни так не целуются! Точно не целуются!
Губы саднят, язык уже болит, но не могу от него оторваться. Даже если бы захотела.
Боже, Марат! Вот это да!
Наконец, нехотя отпускает меня, но лишь на мгновение, чтобы снова прижать к себе.
— Ты чего здесь забыл? — спрашивает у кого-то, кто стоит за моей спиной. Оборачиваться точно не буду — вот же бессовестный! Смотрел, значит, как мы целуемся? Убедился, что ты так не умеешь? Похабник рыжий!
— Это не я забыл, — раздается не просто насмешливый, а злой голос Кира. — Это твоя… девушка забыла.
Марат не дает мне повернуться, хотя я и хотела. Лишь сильнее прижал к себе, заставляя сердце биться еще сильнее. Если это потому, что Кир рядом и хотел меня поцеловать, тогда пусть Журавлев и дальше рядом ошивается. Потерплю бабника ради такого Марата и таких его поцелуев!
— Давай сюда! Что это?
— Понятия не имею. Просто из сумки Любы выпало. Увидимся!
— Это вряд ли.
— А я не тебе. Я Любе. С ней мы будем часто видеться.
Ответить ничего не успеваю, Марат дернулся вперед, и я, соответственно, вместе с ним.
— Слушай, вали от нее! Второй раз говорить не буду.
— Не говори.
Марат замер на мгновение, так напрягся, что мне показалось — я скалу обнимаю. А потом эта скала мягко так отодвинула меня в сторону.
Рыжий, смертник просто, даже не обернулся. Хотя… может, к лучшему, что не видит Марата. Журавлев уже у своей машины, а я вцепляюсь в руку своему парню. Да! Своему парню, который вот-вот набросится на брата моей подруги. Как же все непросто!
— Марат?
Он отвлекается, поворачивает ко мне голову и улыбается. И вот только сейчас я начинаю его узнавать — такого доброжелательного, сдержанного и вежливого. В такого Марата Бухтиярова я влюбилась шесть лет назад. А ты, похоже, изменился. Или всегда был другим?
Странные и неожиданные мысли разбиваются на осколки от его ласковых прикосновений. Хочется зарыться пальцами в его густые черные волосы и снова целоваться. Как только что.
Вздрагиваю, слыша шум автомобильного двигателя — Журавлев, наконец, уехал.
— Он работает рядом? — Марат провожает недобрым взглядом машину Кира. А потом вручает мне круглое зеркальце в кожаном чехле. Хм, не помню, чтобы у меня такое было.
— Я не знаю, наверное. — Пожимаю плечами. — Я Журавлева второй раз там встречаю. Не бери в голову, пожалуйста. Кир, он… любит всех выводить из себя. Ничего нет. А ты? Правда случайно здесь оказался?
— Я? — До него не сразу доходит суть моего вопроса, он отвечает после небольшой заминки: — Не совсем. А вот к тебе заехал совершенно вовремя. Если тебе нужно ездить с работы на машине, ты скажи, я стану твоим водителем.
— Ты что? — Я засмеялась, думая увидеть улыбку на его лице.
Но Марат абсолютно серьезен.
— Если я не могу, то просто вызову тебе такси. Договорились? Но не садись с ним больше в машину. Вообще держись подальше. Я ему не доверяю.
Зато когда он рядом, ты целуешь меня так, словно на всем свете тебе никто не нужен, кроме меня.
— Ладно, — в конце концов произношу под пристальным взглядом Бухтиярова. — Только, знаешь, в жизни бывают разные форс-мажоры, поэтому…
— Если я когда-нибудь тебя обижу или потеряю твое доверие, тогда да, у меня не будет прав просить тебя не оставаться с ним наедине. Ты ему нравишься, Люба. Очень нравишься. Он тебя хочет, я вижу это.
Замираю в легком ступоре от такой прямоты, даже чувствую, что начинаю краснеть. И не знаю, что сказать. Радуюсь, когда у него неожиданно начинает звонить мобильный. Но отвечает он не сразу и явно неохотно.
— Да? Что? — Лицо застыло в холодной маске. Я сразу вспомнила, как он расставался по телефону с Элиной. — Тебе что с этого? Ах, попросила… Да, заблокировал ее, вообще все итальянские номера. Передавай, конечно.
Элина! Бойченко ему названивает. Никак оставить его в покое не может. Хорошо, хоть он не хочет с ней общаться.
— Извини, Люба, мне не нужно было отвечать. Прости, ты не должна все это слышать.
