— Ярослав, нажми на этаж.
Мы с Холодовым стоим ближе всех к выхожу из лифта, но Ярослав не торопится выполнять просьбу своей девушки.
— Это будет негуманно с моей стороны, дорогая.
Я собралась сказать, что гуманизм и Холодов как две параллельные прямые, да так и замерла с открытым ртом. Потому что перед глазами возник объект нестандартного гуманизма Ярослава.
«Тебя же не звали!», — едва не выпалила, глядя на запыхавшегося, но очень довольного… Альберта Дудкина.
Вероятности того, что он собрался в гости не к Марату, не было ни малейшей.
— Все бухать к Бухтиярову? — Дудкин сверкал, как только что выдраенный клозет.
— Обмывать его новую квартиру, — поправил Холодов и ласково улыбнулся. Так улыбаются маньяки, загнавшие свою жертву в угол и уверенные, что та никуда не денется, а значит, можно и посмаковать.
— Нажмите кто-нибудь восьмой этаж, — донесся из глубины лифта спокойный голос Вики. — Если больше никого не ждем, конечно.
— Надеюсь, не застрянем, — Ярослав наконец ткнул пальцем кнопку, и лифт закрылся.
Все как по команде молча посмотрели на Дудкина.
— Как же я соскучился! — Марат тихо шепчет мне в волосы, совершенно не стесняясь любопытных взглядов. — Хотел вообще забить на эту тусовку, отменить все. Только ты и я.
В его сильных руках забываешь обо всем. Высокий и стройный, такой мужественный, но когда я смотрю в его глаза, то вижу лишь нежность.
Моя любовь! Его рука по-хозяйски лежит на моем бедре, не оставляя никаких сомнений в том, какие отношения нас связывают. И да, сейчас я тоже думаю, как было бы здорово остаться вдвоем.
— Пока это невозможно, — шепчу, ловя губами его горячее дыхание. — Но мне кажется, здесь всем нравится. Даже Дудкин нашел уютный уголок, его не слышно уже минут десять. Мы еще кого-нибудь ждем?
Марат покачал головой.
В основном все знакомые лица — здесь и сын владельца «Жар-птицы» Леша Жаров со своими длинноногими феями, и рыжий Данил с красавицей-женой. Еще Гриша и Толя — приятели Марата, и только что подъехавшие две незнакомых девушки, тоже подруги по универу. Со школьных времен только я.
— Жратва из «Али»? Вкусно…Вика, хочешь? — доносится голос Морозова. — Нормальная хата, одобряю.
— Да, Марат, показывай, — Толя, только секунду назад закончивший говорить по телефону, подходит к нам поближе. Симпатичный парень, он был с нами и яхт-клубе. — Я ж твой сосед через три этажа, но у меня еще все впереди. Только сделку закрыл на прошлой неделе.
— Поздравляю! Да тут особо показывать и нечего: все ж перед глазами.
— Ну почему же все? — Вот, кто чувствует себя как дома. Холодов! Развалился на диване, внаглую забрал со стола на кухне целое блюдо с закусками, которое сейчас уже почти пустое. Похоже, и этот злыдень не дурак поесть. Тамара с Викой сбежали на лоджию, прихватив с собой корзинку с фруктами. Неудивительно, что они все кучкуются вместе.
— А что тебе еще не хватает, Ярик? — громко спрашивает Марат.
Видно же, что еле терпит в своем доме Холодова, но того это ни капли не смущает.
— Мне не хватает? Это тебе, возможно, будет не хватать второго санузла. Как я понял, туалет здесь всего один? Кстати, Дудкин, ты его уже протестировал? Замок хорошо открывается?
— А? — Альберт, наконец оторвался от одной из блондинок Жарова, минут пять назад он ей что-то втирал про особое влияние на женский организм каннабиса. — Что нужно?
— Ничего, Ярик, как обычно, шутит. Толь, что ты хотел узнать по ремонту? Тебе дать контакты дизайнера?
— И мне дай, подарок хочу сделать, — Леха Жаров самый пока непонятный для меня персонаж в этой компании. Вроде такой улыбчивый и простой парень, явно не злой, но этот гарем вокруг него слегка напрягает. Но, похоже, только меня.
— Я сейчас, — Марат целует в висок и отпускает меня от себя. Такое совсем домашнее новоселье — никаких танцев слонов, скандалящих соседей, даже пока палантин мой не пригодился. Дудкин, который притащил какие-то документы, якобы забытые Маратом на работе, ведет себя тише воды ниже травы. Так что потихоньку начинаю расслабляться на его счет.
Ловлю себя на мысли, что не чувствую себя гостьей в его квартире. Я всего здесь в третий раз, но вот ощущения слишком уж домашние.
— Чувствуется женская рука, и совсем не дизайнера, — Мария подходит ближе и без каких-либо предисловий спрашивает. — Вы встречаетесь?
Прямо в лоб вопрос, но от такой как она ничего другого и не ждешь. Похоже, она всегда говорит, что думает.
— Да, — улыбаюсь. — Совсем недавно вместе.
— Я говорила, что так и будет.
— Тогда я не слишком верила, что такое возможно. А женская рука, про которую ты говоришь, так это не я, это его мама постаралась.
— А сейчас, значит, веришь? — Полянская кивает в сторону, и мое сердце пропускает удар.
Марата по-хозяйски обнимает высокая блондинка, кажется Лера, подружка из универа. — Ты нежная как одуванчик, Люба. Я бы ее уже с балкона выкинула. А ты тут стоишь со мной.
— Кого бы ты выкинула? — как из-под земли перед глазами появляется ее рыжий муж. — Мань, что натворила?
— Я? — она вдруг хватает его за рубашку, аж ткань треснула и прям впивается в него таким откровенным поцелуем, что я даже покраснела.
Стоп, Метелица! Ты куда пялишься? Тебе в другую сторону. Права Машка, свое надо оберегать. А у этой Леры несколько лет было в запасе, а сейчас поезд ушел. То есть встал на прикол на моей станции. И больше не ездит.
Делаю несколько шагов к Марату, огибая Холодова с Дудкиным, еще пару девиц Жарова, направляясь прямым маршрутом к своему парню. Детство и правда кончилось, я больше не одуванчик! Они стоят ко мне спиной, меня не видят, зато я вижу, как Марат аккуратно снимает руку этой белобрысой Леры со своего плеча, а потом склонившись что-то быстро ей говорит и тут уже она сама от него отходит.
Марат оборачивается, сразу же находит меня взглядом и кивает. «Иди ко мне».
— Моя девушка, Любовь. Люба — это Лера, мы с универа знакомы.
Вежливо улыбаюсь блондинистой нахалке, а она сканирует меня с ног до головы.
— Только познакомились? — вроде нормальный вопрос, но на лице промелькнуло едва заметное пренебрежение.
— Мы знакомы шесть лет, Лера. Я уезжала из города, теперь вернулась.
— Надолго?
— Навсегда.
Она бы еще что-то сказала, но кто-то умудрился произвести в этом идеальном доме совершенно не идеальный, а противный громкий скрежет чего-то тяжелого по полу.
— Извините, я тут резковато…, - Альберт виновато посмотрел на кресло, а я на пол, где красовалась коричневая полоса. — Марат, круто все. Но ты извини, мне ехать надо. Девушка моя ждет.
