Рома радостно улыбается, когда я захожу. Сегодня выглядит намного лучше, чем вчера. Синяки сходят с лица быстрее, чем я ожидала, за сутки, что я не видела его, он реально посвежел.
— Намного лучше сейчас выглядишь!
Он улыбается, губы, конечно, еще не зажили, он кривится, но терпит.
«Ты сегодня раньше, чем обещала. Классно».
Вручаю ему свой ноут, чтобы было удобнее отвечать, потому что я никуда не уйду отсюда без правды.
— Держи! Это тебе. Раз не можешь сейчас говорить… Ром, почему ты заявил на Яноша?
Вижу, как улыбка тут же слетает с лица. Да ладно, ты правда думал, что я не узнаю?! Хотя… может, и не узнала бы, если бы не Вася и не Олег, который снарядил Яношу своих адвокатов.
— Ты же обещал! — Голос дрогнул, а ведь я думала, что подготовилась к разговору. Всю ночь же не спала. — Говорил, что сами потом разберетесь между собой.
Он смотрит в сторону, потом неохотно пододвигает к себе мой ноут. Быстро стучит по клавиатуре, а потом резко разворачивает ко мне монитор.
— У меня не было выбора. Родители жаждут крови, и они ее получат. Лучше пусть его сожрут, не тебя, — читаю медленно вслух, пытаясь проникнуть в потаенный смысл каждого слова. — Что? А я-то… Они и на меня хотят дело завести? Это же абсурд, Ром! За что?
Тот отворачивает голову, смотрит в окно, руки скрещены на груди — всем своим видом показывает, что ему неприятен наш разговор.
— Я здесь с тобой, Ром. — Присаживаюсь на край его кровати. — Мне очень неприятно, я бы многое отдала, чтобы этой вашей драки не было, но я не виновата, что вы подрались. И я не несу ответственности за Яноша или за тебя. Понимаешь?
Он снова что-то печатает на ноуте, разворачивает.
— Нет! Я вообще не понимаю, на чьей ты стороне?! Мы с тобой два года вместе. Я люблю тебя, приехал к своей девушке. Да я вообще тебя не узнаю! Уехал на пару месяцев всего!
— Я тоже себя не узнаю, Ром. Ни тебя, ни себя. Знаешь, так переживала сначала, когда ты уехал, а потом поняла, что ничего особо не изменилось. Мы же летом последний раз виделись. Что ты в Испании, что в России — мы все равно не виделись, Ром. Я привыкла к тому, что тебя нет рядом.
— Но сешас я здесь, — практически не разжимая челюсти, он с трудом выговаривает слова.
— Тебе нельзя говорить!
Он нетерпеливо отмахивается.
— Я здесь из-за тебя, ты долшна помочь! — Крепко хватает меня за руку и притягивает к себе.
— Я помогу, конечно, помогу! — С трудом вырываю руку, потому что больно. — Ром, я не оставлю тебя. Как друга.
— Што?
Я молчу. Как сказать ему правду? Он же не поймет, решит, что я бросаю его в такой момент.
— Мы не виделись несколько месяцев, — тихо начинаю я. — Ром, все изменилось. Я, когда тебя увидела там, на площадке после матча, поняла это. То есть почувствовала, но подумала, что это просто шок, что я просто сильно удивилась. И матч был сложный. Не осталась с тобой в гостинице поэтому, всю ночь думала, а утром, когда встретились…
Он сидит, смотрит на меня исподлобья, а я не чувствую вины за собой, вот не чувствую и все.
— Я не уверена, что нам надо оставаться вместе, — с трудом выдавливаю из себя. Но вроде легче стало немного, когда вытащила эту фразу из горла. — Ты скоро уедешь, скорее всего, вернешься в Барселону или в другой клуб поедешь. И какой смысл вот так видеться раз в полгода?
— Ну ты и дрянь! — на удивление четко произносит он. — Бросаешь, значит?!
— Что? Знаешь, твое «дрянь»…
— Он? Да? Козел этот? Клоун, да?!
Баскаков напрягает челюсть, вижу, что больно ему, но он этого словно не замечает.
— Налил тебе в уши, а ты поверила!
— Кто? Янош? — Встаю с кровати и отхожу подальше. Мне не нравится, как он на меня смотрит.
— Ну не я же…
— Что ты мне про него не рассказал? Он тебе в чем-то помог, да? Ром?
— Его посадят. — Баскаков вскакивает на ноги, шипя от боли, но делает шаг в мою сторону. — Клянусь, его посадят!
Я пячусь назад, потому что не знаю, что делать еще. Никогда его таким не видела.
Дверь с шумом открывается, и в палату врывается Баскакова.
— Рома, что случилось? Тебе нельзя вставать. Ложись немедленно!
За ее спиной уже замаячил муж.
— Я запретила тебе к нему приходить! Что ты здесь делаешь?! — Поворачивается ко мне она, едва Рома сел обратно на кровать. — Вон отсюда! Немедленно!
Смотрю на Баскакова. Он молчит, скрестил руки на груди и ждет. Так, значит?
Хватаю сумку и молча вылетаю из палаты. Только в коридоре начинаю приходить в себя.
Мысли лихорадочно носятся в голове, эмоции через край. Когда с Ромой была, как бы со стороны на себя смотрела и на него тоже. Вот и была спокойной, ночью репетировала разговор. Но вот его родители…
В гардеробе забираю одежду и уже знаю, куда сейчас пойду. Но сначала позвоню Яношу. Только сейчас соображаю, что не получила утром на новый номер эсэмэску от Баскакова и не ответила на нее. А он и не сказал ничего. Теперь точно больше не пришлет.
Набираю номер Разумовского — абонент отключен. Перезванивать не решаюсь, он наверняка у своей мамы, ему сейчас не до меня, не до выяснения всего.
Даже не представляю, где они могли пересечься. Янош всегда кривился от одного упоминания о Роме. Не мог он ему добро сделать.
До бара, где работает Таня, ехать не очень долго. Не верю, что только что порвала со своим парнем, два года вместе были, я его так любила! А оказалось так просто. Может, он прав? Я должна была пострадать? Или это все адреналин и меня накроет осознание через пару дней?
Я приезжаю раньше, смена Тани еще не началась. И почему я должна буду ей поверить? С чего решила, что она правду скажет? Янош проиграл пари, значит, она тоже без денег осталась. Я знаю, она на него ставила. И у них были отношения.
— Привет! А ты рано!
Оборачиваюсь на знакомый голос. Таня стоит рядом и оценивающе рассматривает меня. Ни капли не стесняется.
— Да ты тоже раньше времени.
— Ну да! Стрелку тут забила, но чел опаздывает. Ну давай тогда с тобой поговорим?
Глава 51 Юлия
— Давай поговорим! Я сюда пришла ради этого, — соглашаюсь я.
Снова задаюсь вопросом: а что я про нее знаю-то? Помимо того, что у нее были интимные отношения с Яношем и она помогала ему со ставками? Ну да, еще она ведет очень популярный среди студентов паблик, известная тусовщица — на короткой ноге и с мажорами, и с ботаниками. Всех знает и обо всех.
— Выпить хочешь? — прищурившись, смотрит на меня. — Я угощаю.
