Но, видимо, твари надолго запомнили преподанный им урок, новых атак не последовало. Вскоре Литлбашу удалось удлинить проход настолько, что из-за еще остававшейся перед ними тонкой преграды начали доноситься какие-то звуки.
— Подожди! — остановил своего не в меру ретивого помощника Танаев. — Прежде чем мы войдем на территорию крепости Арха, мы должны хорошо подготовиться и выбрать правильное время.
— Оно уже выбрано. Через час в тюремном этаже сменится стража.
— Откуда тебе об этом известно?
— До того как в старой крепости обосновался Арх, она принадлежала нам, и, несмотря на защиту, созданную Архом, некоторым из ее строений удалось сохранить связь с Главуправдомом. Поэтому нам известно почти все, что происходит в крепости.
— У вас есть и ее подробный план?
— Конечно!
— Тогда ты должен знать, что находится за этой стеной! Здесь камеры, в которых разместили пленников?
— Нет, до самих камер нам придется пройти еще Два этажа. Здесь, в самом низу, находится… Но мне трудно объяснить это на твоем языке. Пожалуй, самое близкое слово — склады, но на самом деле это не совсем склады!
— Тогда что это? Как ты понимаешь, мне не помешает знать, что нас ожидает за стеной, которую ты собираешься проломить!
— Ну, что-то вроде хранилищ, только там хранятся не вещи…
— Что это значит — «не вещи»?
— Не материальные предметы, которые вы, люди, привыкли называть вещами.
— Так что же там? Может, все-таки объяснишь?
— Больше всего подошло бы слово «энергия», но это не та энергия, о которой ты знаешь и с которой не раз уже имел дело.
Танаев попытался сдержать нараставшее в нем раздражение, оно возникало почти каждый раз, когда общение с Литлбашем упиралось в стену непонимания. Не без основания Танаев предполагал, что причина этого кроется не в языковом барьере — она лежала гораздо глубже.
Литлбаш был представителем совершенно иного мира, к законам которого Глебу удалось лишь слегка прикоснуться, и каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с чем-то непонятным, возникало это раздражение, которое позже превращалось в неистребимое желание разрушить барьер непонимания.
— Хорошо. Давай попробуем начать с самого начала. Для чего может быть использована эта энергия? Ведь любая энергия концентрируется в определенном месте с одной-единственной целью, чтобы по мере необходимости использовать ее для какого-то действия или для создания каких-то вещей. Так для чего нужна энергия, которая находится за этой стеной? И, кстати, не знаешь ли ты, откуда она здесь взялась? Кто создал это энергетическое хранилище?
— Твой разум слишком нетерпелив, человек верхнего мира. Не получив ответа на свой первый вопрос, ты уже задаешь следующий. Но, не уяснив ответа на первый, ты не сможешь понять сути ответа на второй.
— Ты меня специально запутываешь? Мне хорошо знаком этот метод. У нас на Земле он называется схоластикой, и с ее помощью многие деятели земной науки морочили голову тысячам людей, создавая построения бессмысленных словесных нагромождений. Изобретались даже специальные языки, известные только посвященным. Но за всей этой словесной шелухой чаще всего не скрывалось даже ничтожного грана истины. Пустота, пшик. Нуль.
— Так зачем же тогда твои соотечественники занимались этим словоблудием?
— С одной-единственной целью. Ради получения денег, знаков, с помощью которых у нас на Земле вознаграждают за сделанную работу.
— Но ведь те, о ком ты говоришь, не производили никакой полезной работы!
— Разумеется! Всегда проще создавать видимость работы, чем заниматься настоящим делом. А возведенный ими языковый барьер способствовал тому, что непосвященные не могли узнать, чем именно занимаются ученые, за ним укрывшиеся. Но мы отвлеклись от вопроса о субстанции, с которой вскоре нам придется познакомиться вплотную. Так для чего используется эта неизвестная мне энергия?
— Для создания существ междомирья.
— Это еще что такое? Что ты имеешь в виду под термином «междомирье»?
— С тобой очень трудно общаться, потому что знания вашей расы весьма ограниченны, а свои ошибочные представления о мире вы слишком часто превращаете в догму.
— Давай не будем переходить на личности. Просто постарайся ответить на мой вопрос в форме, доступной моему убогому разуму.
— Междомирье — это мир, который находится между реальным миром и астралом, в котором тебе посчастливилось побывать. А в междомирье, как и в любом мире, есть свои обитатели. К тому же весьма опасные.
— Так. Это уже кое-что. И чем же они опасны?
— Прежде всего тем, что могут свободно перетекать из одного мира в другой и появляются там тогда, когда ты их не ожидаешь.
— Согласен. Это действительно опасно. А ты знаешь какой-нибудь способ борьбы с этими существами? Ведь, если я правильно тебя понял, они в любой момент способны выйти из схватки, как только она становится для них неблагоприятной, и неожиданно возникнуть вновь.
— Ты все правильно понял. А что касается способов борьбы с ними… — Литлбаш надолго задумался. О напряженной работе его мысли свидетельствовало непроизвольное движение крыши, под которой, по всей вероятности, и располагался основной мыслительный центр Литлбаша. — Вообще-то есть один способ… — прервал наконец затянувшееся молчание спутник Глеба. — Но он тебе не подходит. Ты ведь не можешь мгновенно переходить из одного мира в другой, а этот способ требует именно такого перехода.
— Я просил тебя проинформировать меня о способе борьбы с этими существами. О способе, подходящем именно для меня.
— Но я не знаю такого способа!
— У каждого существа, у любого механизма, даже снабженного надежной броней, всегда существуют уязвимые места, и если о них известно противнику, вероятность выигрыша в схватке с ними намного возрастает… Но раз ты ничего об этом не знаешь, нам придется отыскивать уязвимые места этих существ прямо во время боя. Я не собираюсь поворачивать обратно, какие бы опасности нас ни поджидали за этой стеной, так что давай заканчивай прорубать проход.
— Как хочешь. Я был обязан тебя предупредить.
— Считай, что ты это сделал.
Литлбаш слегка двинул своей крышей, и на этот раз его жест должен был означать нечто вроде человеческого пожатия плечами. Затем он вновь запустил свою раскаленную мельницу, и уже через минуту в монолитной стене, преграждавшей им путь, появились первые трещины, свидетельствующие о том, что преграда вот-вот рухнет.
ГЛАВА 9
С момента, когда этот проклятый землянин предпринял вторую попытку проникнуть в его крепость, Черный Арх не покидал апартаменты на верхнем этаже самой высокой башни своей резиденции.
То, что эта башня лучше прочих защищена от любого внешнего воздействия, играло не последнюю роль при выборе места для любимых апартаментов Арха, но главная причина его нынешнего уединения была совершенно в другом.
