— А вот этот вопрос мне как раз и поручено разрешить мирным путем.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Черный Арх намерен добровольно вернуть своих пленников?
— Именно это мой господин и собирается сделать.
Под крышей Литлбаша вспыхнуло сразу несколько огоньков, вполне успешно заменявших ему человеческую мимику.
— И ты веришь этому посланнику? Я чувствую в его словах какой-то подвох!
— Конечно, я ему не верю! Но в нашем положении не стоит пренебрегать любой возможностью выяснить, где именно находятся пленники.
На этот раз Танаеву все же пришлось воспользоваться ментальным щитом, и посланник Арха сразу почувствовал это.
— Не пытайтесь скрыть от меня ваши мысли. Вам все равно это не удастся.
— В таком случае вам не о чем беспокоиться! — воскликнул Танаев, не терявший склонность к сарказму в любой ситуации. — Так вы проводите нас к моим друзьям? Надеюсь, с ними ничего не случилось?
— Ничего существенного. В этом мире вообще не происходит ничего существенного. По крайней мере с нашими телами. Если не считать, конечно, их полного исчезновения.
ГЛАВА 11
Роман лежал, неподвижно уставившись в потолок. Разговаривать не хотелось — да и о чем можно разговаривать с людьми, с трудом передвигавшимися по камере и едва ли способными произнести больше Двух слов подряд. Какие-то зомби, такие же обреченные, отравленные, как и он сам. Его палачам зачем-то понадобилось перевести его в эту общую камеру. Она была просторней и удобней прежней. Койки здесь не убирались в стены, и свет никогда не гас, но все это теперь не имело для него ни малейшего значения.
Сколько ему еще осталось провести в этом мире и насколько мучителен будет конец? Этого он не знал и не хотел думать о том, что его ждет в будущем. Ничего, кроме новых мучений, он и не мог ожидать, так какая разница, какими именно они будут?
Полное равнодушие к своей собственной судьбе и к окружающей обстановке, скорее всего, было вызвано действием яда, который ему ввели во время очередной «процедуры» на дыбе.
Ключник сказал, что яд необходим для того, чтобы порученная ему миссия выглядела естественно. Он не должен ничем выделяться среди остальных пленных. Если ему удастся выполнить поручение Некса, то он получит противоядие. Вот только Роман не собирался ничего выполнять. Его мучители плохо знают человеческую психологию. Неужели они действительно надеются на то, что он добровольно вернется в эти застенки, даже если ему отведут здесь должность главного палача? Роману много чего обещали, и, кажется, ему удалось убедить своих мучителей в полной покорности. Или не удалось?
Что-то они слишком нервничали и слишком спешили, словно это им самим прижигали пятки раскаленным железом невидимые духи возмездия.
И вот теперь он лежит в общей камере, среди таких же обреченных, как и он сам. Здесь была даже одна женщина, красивая женщина, надо признать, или, вернее, она была красивой до того, как попала в эти застенки… Но даже этот факт не мог заинтересовать Романа, хотя он не видел женщин с того самого момента, как отправился в свой последний бой там, на Земле…
Кажется, ее зовут Карин, и на ней почти не осталось одежды. Жалкие обрывки тряпок не способны скрыть ее наготу и хорошо сложенную фигуру, сохранившуюся, несмотря на постоянные пыточные «процедуры».
Романа удивляло целомудренное и даже заботливое отношение к этой женщине его сокамерников. Существовала какая-то причина, объединившая этих людей в одну команду, но для Романа ничего хорошего в этом не было. Команда представляла собой надежно замкнутый круг и не допускала посторонних в его пределы. Даже теперь, когда всем им осталось жить строго отмеренное ядом время, они держали Романа на расстоянии и с подозрением наблюдали за каждым его шагом, особенно если замечали его интерес к Карин.
Роман надеялся, что по отношению к ней палачи были менее жестоки, хотя боль жертв доставляла Ключнику и Обезьяноподобному явное наслаждение, которое они охотно демонстрировали перед пытаемыми, скорее всего, для того, чтобы еще больше усилить их мучения. Нет ничего отвратительнее вида палача, жадно впитывающего каждый твой непроизвольно вырвавшийся вопль боли…
Если бы только он мог отомстить! Если бы у него сохранилась хоть малейшая надежда сделать это! Но яд каменного скорпиона поставил крест на всех его планах, и теперь даже скорое появление их освободителя не волновало Романа.
Ему поручено убить этого человека. Что ж, хоть таким образом он сможет отомстить. Он притворялся достаточно искусно, и, кажется, в конце концов, они ему поверили. Поверили в то, что его воля окончательно сломлена и он готов выполнить любой приказ гнусных тварей. Это давало ему надежду на то, что зловещую миссию не поручат никому другому, и именно он сможет предотвратить убийство человека, столь ненавистного прислужникам темного царства.
В первые часы после перевода в новую темницу Роман попытался установить контакт со своими сокамерниками, но ничего хорошего из этого не получилось. Тогда они еще не были столь заторможены и равнодушны ко всему, яд каменного скорпиона действует медленно, и он хотел воспользоваться этим обстоятельством. Возможно, вместе они смогли бы придумать, как бежать из этих застенков, и пусть ненадолго, перед самой смертью, подышать воздухом свободы. Но эти люди встретили все его попытки заговорить угрюмым молчанием и потом долго шептались о чем-то в своем углу.
Вероятно, они принимали его за провокатора, подосланного их врагами. Да и чего еще они могли ждать в этом месте от человека, которого неожиданно втолкнули в их камеру! Одно он знал совершенно точно: отрава не будет действовать до того, как он приступит к выполнению порученной ему миссии, а значит, у него еще есть время…
И Роман решил в последний раз попытаться использовать это время для того, чтобы расколоть лед отчуждения, отделивший его от товарищей по несчастью непреодолимой стеной.
— Вы хоть знаете, что все мы отравлены? Чувствуете, как по жилам у вас растекается огненный яд, сковывая ваши движения и убивая мысли? Неужели вы не видите, что я страдаю так же, как вы! Всем нам осталось жить несколько часов, не хочу умирать в одиночестве! Хотя бы поговорите со мной!
— Кто ты? — Вопрос был задан высоким жилистым человеком, по остаткам полуистлевшей одежды которого можно было заключить, что он имел в недавнем прошлом какое-то отношение к лесу… Хотя откуда взяться лесу в этом мире?
— Меня зовут Роман Усердов.
— Ты помнишь свое земное прошлое?
— Конечно, я его помню!
— Этим даром здесь обладают далеко не все. Но если так, расскажи, почему ты здесь очутился?
— Откуда я могу это знать? После смерти я очнулся в вашем мире. Меня подобрал какой-то «встречающий» и притащил в эти застенки. Потом была процедура суда. «Стандартная», как сказали они, хотя в ней было немало странного, как мне показалось, и для самих судей. Вы-то хоть знаете, что собой представляет этот мир? Это ад?
