Какое-то время Танаев был лишен возможности вмешиваться в происходящее, оставаясь безвольной куклой в руках своих спасителей.
Но вскоре силы начали возвращаться, и он смог самостоятельно шевелить ногами, значительно ускорив стремительное движение спутников.
— Куда вы меня тащите?
— У нас есть в столице тайные места. Сейчас мы как раз находимся недалеко от одного из них.
— А вы не боитесь, что нас выследят после этого переполоха…
— Приходится рисковать, ваша безопасность важнее проваленного убежища. Разумеется, там уже никто из наших больше не появится.
Они довольно бодро пересекли пустую улицу, с каждой минутой к Глебу возвращались силы. Дом напротив покинутой ими усадьбы не походил на жилой. Это было не то управление, не то контора, уютно расположившаяся за чугунными воротами сада, но именно это место выбрали его спутники в качестве убежища.
Танаев знал, что, кроме посвященных монахов Валама, никто не сможет управляться с шунгитовыми мечами, и потому вопрос о доверии к его спутникам отпал сам собой.
Вот только ему не понравилось, что они следили За ним с самого начала его появления в столице и Даже не удосужились предупредить об этом. Старший из монахов, которого звали Павел, возможно, его назвали этим именем в честь давно забытого в миру апостола, время от времени останавливался и. бросив вокруг тревожный взгляд, затем долго вглядывался в поверхность своего меча, словно старался прочесть там какие-то письмена. Вероятно, так оно и было. Танаев заметил, что мерцание кристаллов на его мече отличается от остальных, в какой-то момент ему даже показалось, что он уловил мелькнувшую на лезвии сероватую надпись, вот только слова разобрать не успел — едва появившись, надпись тут же исчезла.
Подойдя к стоявшему в глубине парка зданию, его спутники почему-то не спешили заходить внутрь. Павел даже присел на деревянную скамью у входа, словно собирался здесь хорошенько отдохнуть.
— Преследователи больше не беспокоят? — ехидно осведомился Глеб, к которому вместе с силами вернулась и его привычка шутить в минуту опасности.
— Как раз их местонахождение я сейчас и выясняю, — произнес Павел, не отрывая взгляд от лезвия своего меча. — Они слишком близко, нам не удалось оторваться. Входить сейчас внутрь здания не имеет смысла, мы там окажемся в ловушке.
— Не думал, что имперская полиция столь оперативна!
— Это не полиция. Это те, кто пытался убить вас в казино. Сейчас они предпримут вторую попытку.
— Но мне казалось, что главного я уничтожил, а оставшиеся двое были совершенно деморализованы его гибелью.
— Неужели вы думаете, что их было только трое? На такое важное дело они не выходят без подстраховки. Всё. Вам пора уходить! — Павел закончил исследование своего меча и решительно поднялся на ноги. — Мы прикроем ваш отход. Разыщите трактир «Два быка», его знает каждый горожанин. Скажите хозяину, что вас послал Павел, вам помогут.
— И поторопитесь! Они уже здесь! — добавил второй монах.
За чугунным кружевом ворот Танаев увидел нескольких человек, одетых в такие же плащи и куртки, как те люди, что напали на него в казино.
— Чего вы ждете? Уходите! — крикнул ему Павел. Эти монахи были готовы заслонить его от смерти, но именно поэтому он не мог оставить их в такую минуту.
— Сейчас уйду, вот только разберусь с этими… — Договорить Глеб не успел, от ворот сверкнул кровавый луч, направленный ему в грудь, и на этот раз он бы не успел уклониться, мышцы все еще плохо повиновались ему после недавнего боевого транса. Павел, с нечеловеческой проницательностью просчитав ситуацию, попытался заслонить Танаева, прежде всего Танаева… Себя же он пытался защитить лишь узенькой полоской меча и, конечно, не преуспел в этом. Луч, скользнув чуть в сторону, миновал меч и ударил в грудь Павлу.
Он сразу же упал, и склонившемуся над ним Танаеву удалось разобрать лишь пару слов:
— Уходи… Не дай им убить себя, иначе все было напрасно…
Скрипнув зубами от бессильной ярости, Танаев попытался дотянуться до призрачного образа меча, горевшего где-то на самом донышке его сознания, о новом боевом трансе сейчас нечего было и думать. Следующий удар энергетического луча покончит с ним. Он не знал, сколько оставалось времени до нового всплеска смертоносной энергии, но чувствовал, что совсем немного.
— Ну, где же ты? Почему ты молчишь? Сейчас ты нужен мне, как никогда! — Но меч не ответил на его призыв. Ярость и ненависть оказались плохими помощниками в стремлении Глеба войти с ним в контакт. И тогда родилось неожиданное решение, хотя он даже предположить не мог, чем закончится его попытка защититься, вызванная скорее отчаянием, а не трезвым анализом обстановки.
Торопливо нащупав в кармане куртки смертоносный трофейный перстень, Танаев извлек его и, надев на палец, вытянул руку с ярко-алым рубином в сторону нападавших.
Разумеется, ничего не произошло. Он понятия не имел, как нужно управлять кольцом и что теперь следует делать. Произнести некое таинственное заклинание? Нажать на камень, попытаться его повернуть? Ни одно из этих действий не включало смертоносный луч, разумеется, исключая заклинание, которого Глеб не знал.
Но если кольцом управляло заклинание, то само по себе оно не имело особого значения, значение имела лишь та внутренняя энергия, которую вкладывал в слова заклинания человек, владевший перстнем, и если это так…
— Помоги мне… — прошептал Танаев, вновь попытавшись дотянуться до меча Зевса. — Уж это-то ты можешь сделать! Влей в кольцо часть своей смертоносной энергии, заставь его повиноваться!
То ли меч его послушался, то ли он сам нащупал правильную формулу воздействия на вражеский артефакт, но рубин неожиданно вспыхнул ярко-алым светом, и вырвавшийся из него луч понесся к воротам, сметая на своем пути все преграды.
Если его противникам энергии хватило лишь на единственный короткий импульс, убивший Павла, то Танаеву удалось держать луч в боевом состоянии не меньше трех секунд. И за это время он успел дважды перечеркнуть чугунную решетку, за которой скрывались нападавшие.
Еще сыпались оплавленные обломки металла, еще держались на ногах рассеченные надвое тела нападавших, когда Танаев понял, что ему удалось выполнить предсмертную просьбу Павла — не только уцелеть самому, но и отомстить за его гибель.
ГЛАВА 19
Лейтенант-полковник Храменко пил чай и обдумывал предстоящий визит покупателя патента на право участия в имперском турнире.
Настроение у полковника было самое отвратительное, какое только и может сложиться с утра, когда тебе подают жидкий, плохо заваренный чай, да к тому же местного производства, объясняя это тем, что геройские отряды перерезали путь контрабандистским караванам еще пару месяцев назад.
Храменко знал, что политическое состояние империи непосредственно влияет на внутренний рынок и через него на повседневную жизнь любого имперца, независимо от того, какое положение он занимает. Его, к примеру, лишили любимого чая, кто-то не смог продать с таким трудом выращенного барана и остался без средств к существованию.
