Уяснив все детали своего теперешнего положения. Танаев растянулся на вонючем ложе и попытался прислушаться к окружавшему его ментальному полю, не обращая внимания на дополнительный расход оставшихся у него ничтожных запасов энергии.
Он собирался всего лишь выяснить, не находятся ли поблизости какие-то другие живые существа. Но эта попытка закончилась неожиданным болезненным ударом. Словно невидимая молния ударила в его ментальное тело из стены камеры. Скорчившись от невыносимой боли, он попытался понять, что же произошло.
И наконец сообразил, что эти стены имеют в ментале энергетическую защиту… Какое-то мощное старинное заклятие полностью отрезало здесь узника от внешнего мира, его палачи могли об этом и не знать. Хотя если вспомнить глаза пантеры на ристалище — всё они знали и всё предусмотрели. Здесь ему неоткуда ждать помощи, никто из его друзей не сможет пробиться сквозь глухую защиту таких стен.
ГЛАВА 28
Прошел месяц, а может быть, год. В камере, лишенной света и внешних раздражителей, время замедляет свой ход, и постепенно его ощущение исчезает вовсе. Танаев слабел, и время выходило из него, как вода из дырявого бака, унося с собой остатки сил.
Не найдя никакого источника энергии и не получая пищи, он мог протянуть, постепенно угасая, не больше двух месяцев. Мысли становились все ленивее, однообразнее. Ему все больше хотелось спать, и он все чаще засыпал, забывая о том, что собирался сделать перед этим. Собственно, дел как таковых у него почти не осталось даже в мыслях.
Если бы у него был источник энергии или пища, если бы он сумел восстановить свою прежнюю силу, он мог бы строить планы побега, имеющие пусть и ничтожный шанс, но все-таки шанс на осуществление. По крайней мере обдумывание подобных планов загружало бы его угасающий мозг. Теперь же ему оставался только сон, только забытье, подводящие его к грани, за которой не было ничего…
Или все же было? Попадет ли он в нижний мир или его враги постараются перекрыть ему и эту дорогу? Они помнят о том, сколько неприятностей он им доставил за то относительно короткое время, пока находился в нижнем мире в качестве гостя. Они постараются не пустить его туда снова, и он не сомневался, что для этого у них есть достаточно сил и средств.
Интересно, есть ли альтернатива нижнему миру? Александера там не было. Но он не Александер, слишком много грехов налипло на нем за бесконечно долгую жизнь, которую он сам для себя создал. Так что же ему остается?
«Воин проигрывает битву лишь тогда, когда поверит в собственное поражение…» Когда-то, много дней назад, эти слова его воодушевляли, поддерживали в нем мужество и силы. Но постепенно, по мере того как его организм уподоблялся догорающему огарку свечи, они превращались в звуки, лишенные всякого смысла.
Однажды, очнувшись после очередного долгого сна, Глеб почувствовал жажду, которая за последнее время появлялась у него все реже, напоминая о том, что в самое ближайшее время у него исчезнет и эта простейшая потребность.
Но сейчас его разбудила именно жажда. Со стоном он перевернулся на бок на своей гнилой соломенной подстилке. Вставать и искать на стене крохотный ручеек не было никаких сил. Не поднимаясь, он перекатился к тому месту, где, по его расчетам, ручеек должен был соприкасаться с полом. Но то ли он ошибся в расчетах, то ли ночное зрение вместе с остальными чувствами ему окончательно изменило, только холодной пленки скользящей по стене воды он не обнаружил. Зато в полу, у самой стены, он нащупал небольшую выбоину, сантиметров в десять глубиной, наполненную грязной водой.
Очевидно, вода, спустившись со стены, проделала по полу путь через всю камеру, чтобы достигнуть этого места, и вобрала в себя все нечистоты, встретившиеся ей на пути.
В ней наверняка был и крысиный помет, и что-нибудь похуже… Однако эти трезвые мысли не смогли его остановить, и он приник губами к грязной луже. В конце концов, какая разница, вскоре он вообще перестанет ощущать окружающее… Чувство брезгливости покинуло его первым, не ползти же в самом деле в другой конец камеры. Не было у него для этого никаких сил.
Но едва он коснулся губами воды, собираясь по-собачьи вылакать грязную лужицу, как его тело, от затылка до пяток, пронизала резкая боль, заставившая содрогнуться все мышцы.
Это было похоже на удар сильного электрического тока, и несколько минут Глеб не мог ни о чем думать, пытаясь унять боль и разогнать поплывшие перед глазами фиолетовые круги.
Какое-то время он лежал неподвижно, совершенно оглушенный, и даже не старался разобраться в том, что произошло. На это у него не осталось сил.
Когда же к нему вновь вернулась способность соображать, он почувствовал себя значительно лучше, хотя вначале и не придал этому особого значения.
Лишь после того, как его тело вновь обрело способность двигаться, ту самую способность, которой он был лишен последние несколько дней и уже не надеялся, что она к нему когда-нибудь вернется, он задумался над причиной происшедшего с ним изменения. Неожиданное восстановление сил могло произойти в одном-единственном случае — в случае подпитки организма солидной порцией энергии…
И наконец его мозг связал между собой, казалось бы, различные события: удар электрического тока, поразивший его после прикосновения к грязной лу-Же, и улучшение самочувствия.
Очевидно, в воде, каким-то непонятным для него образом, сконцентрировалась солидная порция энергии. Это не могла быть электрическая энергия. Тогда что же это?
Глеб подумал о замурованном в стену могучем охранном заклятии. Оно должно было содержать в своей структуре необходимую для собственного функционирования энергию. И вот теперь эта энергия начала просачиваться наружу, постепенно переходя в тоненький ручеек влаги и скапливаясь в грязной лужице на полу…
Счастливая случайность? Возможно. Хотя Танаев не верил в случайности, да, впрочем, сейчас это и не имело особого значения. Ему было необходимо решиться на повторение болезненного эксперимента. А для этого нужна уверенность в успехе, убежденность в том, что боль, которую ему придется испытать, не окажется напрасной.
Если доверять тому, что он испытал, попытавшись напиться из грязной лужицы, то в крохотном водном резервуаре содержался запас энергии, способный убить слона.
Первый раз ему просто повезло, он едва успел прикоснуться к поверхности лужи, до того как его отбросил назад последовавший за этим энергетический удар. Теперь же, решившись на повторение эксперимента, Глеб рассчитывал каждое свое движение с точностью до миллиметра.
Выбор выглядел однозначно. Либо он сумеет получить достаточную порцию столь необходимой ему энергии, либо его мгновенно уничтожит энергетический разряд, с которым не сможет справиться его ослабевший организм.
Сколько раз в своей богатой событиями жизни ему приходилось балансировать на грани между нею и смертью? Но ни разу это не проявлялось со столь безапелляционной однозначностью.
