А что делать?! Что теперь делать?
Я не смогла сдержать тяжёлый вздох, чем привлекла внимание хмурого и задумчивого Роберта Коллинса, переворачивающего страницы в какой-то папке и время от времени раздражающе постукивающего кончиками пальцев по столешнице.
— Ты ничего не хочешь объяснить?! — раздражённо спросил он, опустив все возможные формальности и впившись в меня пронизывающим взглядом чёрных глаз.
От этого взгляда хотелось сжаться или ещё лучше — сбежать, а не делиться сокровенным. И тем не менее другого человека, у которого я могла бы спросить совета, рядом не было. Даже мой молчаливый собеседник — Дрю — сейчас был на задании.
Ох, Раш! Совсем о нём забыла! Как он там? Получилось ли нетопырю отыскать его? И подействовал ли на него яд? Если нет, то что делать?
Слишком много проблем! Слишком много вопросов, на которые то ли нет ответов, то ли просто я устала их искать.
Что я могу рассказать мистеру старшему следователю из всего того, что со мной случилось, и того, что видела в том видении? И могу ли я вообще ему доверять?!
Проклятье! Как же хочется хоть на последний вопрос ответить просто — «да»! Как хочется просто попросить помощи у человека, который сможет её оказать.
Я поджала губы и посмотрела ему прямо в глаза. Серьёзный, сосредоточенный, напряжённый — он ждал моих ответов. И, кажется, не просто из праздного интереса.
— А ты, — тоже отмахнувшись от всех формальностей, задала я встречный вопрос, — ничем не жаждешь поделиться?!
Наверное, это было самоуверенно и не очень благоразумно, но вопрос как-то сам собой сорвался с языка и уже обратно слов не вернуть.
Но Роберт просто вздёрнул удивлённо бровь и, взяв в руки папку, подошёл ко мне и присел рядом на диван.
Я у меня опять похолодело в животе от страха и его тяжёлого взгляда. Потому я быстро перевела взгляд на папку.
С магических снимков на меня смотрела женщина. Лет тридцати, может, немного старше. С мягкой улыбкой на губах, с чёрными глазами и тёмно-каштановыми волосами, завитыми в крупные кудряшки.
Красивая. Настолько, что невозможно оторвать взгляд от магиснимка.
— Зачем ты мне это показываешь?! — спросила я, понимая, что мне не очень приятна мысль, что сия леди каким-либо образом участвовала в личной жизни мистера старшего следователя.
Хоть если смотреть на это трезво и непредвзято, какое мне, собственно, дело? Он взрослый мужчина, и подобные связи закономерны. Но мне почему-то жутко не хотелось знать, что у Коллинса, как говорила тётя Роза, «по любовнице на каждый день недели”.
— «Это», как ты выразилась, моя мать! — скрипя сильно простуженным голосом, ответил Роберт. И хотя этим ответом ровным счётом ничего не прояснил, мне стало гораздо легче на душе. — Здесь она моего возраста, наверное. Рассказывали, она была очень жизнерадостной и смелой. Одни говорят, что это черта характера, другие — что это из-за рисунка.
Несколько слов о миссис Коллинс разбередили мои собственные раны. Тяжёлые воспоминания… Точнее, их полное отсутствие. У меня даже магснимков моей матери не осталось. И всё, что я помню — белый платок, повязанный на её голове, и чёрный рисунок змеи на ноге.
Стоп! Рисунок? Только не надо говорить, что и миссис Коллинс тоже…
Роберт перевернул страницу, и я не сдержала удивлённо-шокированного вскрика.
На снимке был истерзанный труп женщины в разорванном платье. Она лежала лицом вниз, а на лопатке виднелся белый, как и у деда на руках, рисунок кошки. Только с синими кровоподтёками. И от догадок, отчего они там появились, заломило в висках.
— Её убили, когда мне было три, Лив! Жестоко расправились…
На этих словах его голос и вовсе осип, и Роберт просто замолчал.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила я, проглотив ком в горле.
— Затем, что полагаю, ты мне тоже можешь что-нибудь рассказать! Не так ли? — и, сказав это, он взял меня за руку и резко задрал рукав почти до локтя, оголив скалящихся крылатых ящеров. — У тебя ведь есть нечто общее с моей матерью. Да и не только с ней. Старик-бродяга, дело которого ты нашла в архиве, у него были рисунки в точности, как твои. Что всё это значит?
От его вопросов, голоса, тональности хотелось зажмуриться, втянуть голову, вырвать руку… и просто послать его к демону. Я сама мало что понимала и точно не могла ответить на его вопросы… но.
— Тот старик — мой дед! И поверь, я сама ничего не знаю и не понимаю. Но от того, смогу ли разобраться во всём этом, зависит моя жизнь.
Ну вот… а теперь будь что будет! Хуже уже вряд ли получится сделать.
— Я могу попросить у тебя помощи?
В кабинете снова повисло тяжёлое молчание.
Кажется, мистер Коллинс осмысливал услышанное, а я покорно ждала его решения, не найдя в себе сил поднять взгляд от магснимка зверски убитой женщины. От картины на снимке у меня сводило все внутренности, но как-то смотреть на старшего следователя было ещё более жутко.
Точнее — страшно! Страшно, что мне придётся открыть не самую приглядную сторону моей жизни. И что-то мне подсказывало, что любовь к правосудию в мистере следователе возобладает над милосердием, если станет известно, что некая дамочка стоит за доброй половиной краж, совершённых за последние два года.
— Ты понимаешь, что в обмен на помощь я попрошу правды? — глухо спросил Роберт и прочистил горло, чем подтвердил все мои опасения…
— Да, я прекрасно это понимаю, — кивнула я, отлично зная, что именно мистера Коллинса так смущает.
— Очень любопытно, как сирота из лесной глуши связана со стариком из столицы. Да и с родами Отмеченных…
О! Самой бы знать. Особенно об Отмеченных, о которых впервые услышала только от Роберта. А о том, что на них охотятся — буквально несколько часов тому.
Проклятье! Слишком много всего и сразу. И чувство такое, словно всё, что на меня свалилось, включая подробности смертей актрисы и леди Мейринг, связано и имеет причины и следствия, а я не могу их разглядеть. Нужно время, чтобы разобраться во всём, что мне известно…
И что именно я могу в свете последних фактов рассказать Роберту? Только правду!
Впрочем, правду тоже нужно уметь говорить. Всё же — если извернуться, то можно и от страшного типа с жуткой собачкой избавиться, и самой… хм… смыться подобру-поздорову.
Ладно! Будем решать проблемы по мере их поступления.
Но едва я набрала воздуха, чтобы ответить согласием, как дверь в кабинет с грохотом распахнулась, и на пороге появился Макс Стоун, злой, как исчадье преисподней. И вы не поверите, сей факт стал самым положительным моментом за всё утро. Даже настроение улучшилось, и я незаметно перевела дыхание — у меня появилась ещё хоть какая-то отсрочка.
— Роберт! — без приветствий и расшаркиваний начал он, проигнорировав факт моего присутствия и в принципе возможного важного разговора. Но, кажется, я уже начинаю привыкать к эгоцентризму нашего начальства. — Ты мне срочно нужен!
