Выйдя из портала в доме Тогмира он обнаружил тишину. Обойдя почти весь дом нашел Дарину, она была заперта в одной из комнат на втором этаже.
— Со мной все хорошо, — вроде спокойно ответила девушка из-за закрытой двери, — он не обидел меня, даже слова не сказал, только запер в спальне, своей. Потом принес мое рукоделие и снова ушел. Не переживайте за меня, он не будет применять силу против девушки. Пар выпустит, как обычно, и снова будет заботливым, и даже романтичным.
Дорий прислушался, так как услышал отдаленный шум. И попрощавшись с Дариной пошел на звук. Тогмир злющий и бешеный нашелся на своем спортивном полигоне. Он яростно нападал на бойцовскую грушу, им же укрепленную, чтобы не сразу порвалась и та держалась.
Дорий долго наблюдал как спускает пар его собрат и чуточку посочувствовал ему. Но у самого Дория еще хуже ситуация, его будущая суженая вообще ребенок и более того, не хочет его видеть ближайшие четырнадцать лет. О том они и побеседовали между ударами. Когда Тогмир немного остыл, воины устроили спарринг.
А позже до самого вечера сидели вместе на берегу озера, в котором искупались в обед после хорошей тренировки. Тренировку эту с тем же успехом можно назвать дракой. Душевный получился день: говорили о ведьмах, о том, как с ними общаться, когда они невыносимо выносят мозг. О короле Индагаре и его предложении работы для воинов, после разговор перешел на его дочь Вариэллу, и смогут ли они со Стомиром составить добрый союз. О ведьмах молодых и ведьмах постарше. Предположили какое будущее их ждет. Они не судили, не рядили, просто посплетничали и им обоим стало легче. Вялая беседа текла бы и дальше, если бы Тогмир вдруг не соскочил и со словами: "Она же там у меня голодная", и сбежал.
Дорий тоже поспешил покинуть дом друга, у него там еще свадьбы намечаются, а он тут прохлаждается. За Дарину он был абсолютно спокоен.
Не успел Дорий выйти из портальной комнаты, как к нему торопливо подошел
Олесий. Он нервничал и явно долго ждал. И Дорий даже не удивился очередному:
— Дорий, благослови на брак меня и Алисию.
— А где же сама девушка, она согласна и уверена в своей любви? — Дорий знал, что у этой парочки постоянные разногласия.
Сама Алисия чаще пребывала в творческой мастерской, которую обустроили себе девушки. Ей нравился Олесий, но она не была уверена, что сможет полюбить его как мужчину, да так, чтобы навсегда. С ним она ощущала легкость и даже иногда некоторую эйфорию, нежность к мужчине.
Олесий же был уверен в себе и в своей любви к девушке. Он был уверен, что дева его суженая, вторая половинка, и что хочет прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Воин любовался ею, наслаждался компанией своей Алисии и поначалу очень давил. Терпение оказалось не его коньком. Хотелось окунуться в отношения, в любовь с головой. Но вот незадача, эта самая любовь артачится, шипит и сопротивляется.
На следующий день после свидания с Алисией, он привел ее в свое поместье и хотя очень сильно зудело тело из-за бурецветника, провел экскурсию по дому и предложил жить вместе, чем очень сильно удивил деву, которая как раз помогала нанести на кожу охлаждающее масло.
Обосновал свое поспешное предложение тем, что Алисия его суженая, они вместе видели картины прошлого этого места. Ну и самое смелое заявление было о том, что воин любит свою ведьмочку и готов в любой момент провести свадебный обряд. Правда в то время было неизвестно как это сделать, так как в долине не цвели свадебные деревья. Они стояли сухими неказистыми ветками пугали птиц и были вечным напоминанием о случившемся проклятии. Ведь облетели деревья в как раз в день, когда ведьма прокляла всех и больше не зацвели.
Возлюбленная слушала с изрядной долей скепсиса. Нет, она верила, что Олесий не обманывает, но считала, что это чистой воды самообман, что мужчина очень долго не видевший любви, кинулся на первый попавшийся объект и сам себя убедил, что влюбился. Чтобы полюбить, нужно хорошо узнать человека, так считала Алисия. А они знакомы всего ничего, ведьмы в долине только несколько дней. А что касается видений, так ничего удивительного, она же ведьма. Может просто восприимчива к подобного рода ворожбе, которая имела место быть в той беседке, хоть и давно очень.
Спустя три месяца мало что изменилось в их отношениях. Дева все так же приветлива, но холодна. А Олесий, казалось, использовал все варианты ухаживаний. Они были тайными и явными. Она радовалась подаркам, знакам внимания и просто заботе, неизменно благодарила, но на сближение не шла. Она и сама делала воину подарки. Но близко не подпускала, мужчине даже мимолетного поцелуя сорвать не удалось. Казалось, в своих убеждениях она, как скала, тверда.
— Не могу тебе помочь, Олесий. Только пожелать терпения. Видимо ее чувственная сторона крепко спит и тебе придется ждать ее ведьминского совершеннолетия. Ты ведь любишь? — Олесий серьезно кивнул, он и сам уже пришел к подобному выводу, да и все советы, хоть и разными словами, сводились к одному, но ему хотелось любви и определенности. — Тогда ты справишься. — подытожил Дорий и пошел на кухню, хотелось перекусить перед вечерними событиями. Ведь наверняка еще кто-нибудь удивит.
На кухне мило ворковали Симон и Урилика. Вот у этой парочки, как раз все хорошо. Но они отчего-то не бегут к Дорию за благословением. Хотя, он уверен, они знают о предстоящих обрядах.
Симон поставил перед Дорием тарелку с горячей ароматной едой, исходящей паром. Он устроился за рабочим столом, здесь редко кто кушал. Урилика с широкой улыбкой преподнесла кружку отвара.
Дорий не выдержал:
— Что же вы не хотите пройти обряд единения?
— Хотим — спокойно ответил Симон, — но хочется большого праздника, а не той суматохи, что ожидается вечером и происходит сейчас в поисках всего необходимого. Да и нужно вкусностей наготовить, праздник как-никак. Дэнис всегда помогал нам, но сейчас готовиться к свадьбе. Герман тоже этим занят. Но не переживай. Мне сейчас Урилика помогает, а Вадир и еще несколько воинов у отца на кухне обосновались, пока папа своей Любовью занят. Он, кстати, искал тебя и бедную Любовь по всей долине таскает в своих поисках. Еще вскорости жди Вадира за благословением.
И правда сегодня спокойная еда мужчине не светит. Дверь на кухню распахнулась, стукнувшись о стену и влетел запыхавшийся и взлохмаченный Марий, за руку он тянул нарядную Любовь.
— Дорий! Благослови нас на обряд! — Марий говорил громко, словно в большой зале и Дорий поморщился.
Но тут ученый взял себя в руки и уже негромко и почти спокойно произнес:
— Я люблю эту женщину всю жизнь. Я похоронил ее, но она пришла ко мне, как и обещала. Я так счастлив, что не могу сдержать чувств. И самое главное, она помнит меня. А сына — он взглянул на Симона — вспомнить не может, но она приняла его и любит нас. Любит меня. Благослови, Дорий.
— Благословляю вас на счастливую жизнь. — произнес Дорий, видя согласие пары.
Марий так обрадовался, что поймал всю невесту в охапку и принялся кружить, едва не задев шкафчики и стол.
