Но лишней головной боли мне, конечно, подкинула Вика. Может, она не ту профессию выбрала? И где-то вакантно еще место свахи! По крайней мере, очень хотелось ей это предложить.
Виктория все же решилась представить меня учителю физкультуры, не знаю уж, на что надеясь.
Петрович оказался мужчиной лет сорока, с залысинами, в спортивном костюме, с которым он, похоже, вообще не расставался и секундомером на шнурке, что болтался на шее. Потому каждый рабочий день начинался не только с кружка в настенном календаре, но и со свиста физрука, стоило только тому заметить меня. Я делала лицо тяпкой в такие моменты и пыталась найти отступные пути, изучив, кажется, территорию лицея от и до. Пару раз удалось прошмыгнуть незаметно, а потом он понял что-то здесь не чисто и стал дожидаться меня на подступах к школьному двору.
— Ну и чего ты от него шарахаешься? — фыркнула Вика на одной из перемен, поймав меня по дороге в столовую.
— От кого? — решила я прикинуться дурочкой, рассчитывая, что ей надоест и та отстанет от меня.
— От Арсения Петровича. Мужик, — шепнула Вика, склонившись к моему уху, — на тебя запал. Зуб даю.
— Не стоило, — пискнула я, прикинув, что еще немного и готова буду сделать куклу Вуду, лишь бы эта парочка от меня отстала.
Спасибо, коллега. Удружила. Только назойливого физрука мне и хватало.
А мыслями лишний раз вернулась к той ночи и этому козлу. Между прочим, мог бы и отыскать меня, ну не знаю, зачем даже. Может, чтобы повторить или послать к черту… Неужели нельзя найти повод?! Включил бы фантазию, что ли!
— Арсений сказал мужикам в курилке, что ты в его вкусе. Похожа на вторую его бывшую, та тоже была с характером и взглядом стервы, держала его под каблуком, но теперь он опытный и знает, как не попасть под гнет женских чар.
Выпалила Вики, возвращая меня мыслями в суровое настоящее.
— Я за него рада, — скривила губы, ускоряя шаг, чтобы тенью проскользнуть мимо спортзала. — Меня больше заботит сейчас собрание, что вот-вот будет.
— О, — оживилась Вика, — обожаю эти моменты, — потерла она ладошки, причмокнув губами.
— Какие? — удивилась я, поправив очки на переносице.
— Александр Сергеевич вскоре вплывет в эти двери. Красивый, сексуальный, источая ароматы дорогого парфюма и флюиды. Боже, — простонала Виктория, — у меня рот уже слюной наполнился и в трусиках стало мокро, а я всего лишь представила этого самца. Зарплату месячную отдала, лишь бы разок оказаться в его сильных ручищах.
— Вик, может, это тебе стоит замутить с Петровичем, а? Я уступлю. По-дружески. Навечно, — кашлянула в кулак, надеясь, что она прислушается к моим словам.
— Ничего ты не понимаешь, Машка. Александр Сергеевич он же…
— Пушкин, что ли, который?!
— Дура ты. Папаша тот, боже… да у нас полколлектива готова выпрыгнуть из юбок при его виде… Богатый, умный, красивый и… вишенка на торте — он холостой.
— С чего это ты взяла?
— Колечка нет на пальце, — обрадовалась Вика.
— Это ничего не значит, — всплеснула рукой, закатив глаза. Но воображение уже сыграло злую шутку, начав набрасывать портрет этого секс-гиганта, очаровавшего, похоже, не одну учительницу.
— Брось, ты просто пока его не видела. Даже ботаничка, а она с мужем, между прочим, сорок лет в браке уже, но все туда же… В общем, так и льнет к Александру, касатик, говорит, мой. Прикинь, какая зараза. Да ей усыновить его проще, чем соблазнить.
— Почему мне его уже жаль?
— Вот увидишь и запоешь иначе. Разом забудешь обо всех мужиках, — выдала серьезным тоном Вика, словно заглядывала в хрустальный шар.
— С чего бы? — хмыкнула в ответ. — У меня же есть Петрович, — писклявым голосом произнесла я, наконец-то добравшись до столовой.
Вика что-то еще тараторила, откровенно пересказывая биографии коллег, у меня же эти разговоры вызывали скуку и желание телепортироваться подальше… Желательно в собственную постель.
А в конце дня перца добавил и Арсений, возникший черте откуда, когда до калитки равно спасения оставалось несколько шагов. Он вынырнул из кустов, как черт из табакерки, поправляя кепку и стараясь не наступить на развязавшийся шнурок.
Я резко отшатнулась в сторону, в первый раз, наверное, выматерившись при мужчине.
Мать его… Да он хуже сталкера и… что за фигня в его руках? Никак на пару с трудовиком выпиливали все утро. Спасибо, что не гроб, конечно.
— Это мне? — робко спросила я, отвешивая мысленно себе оплеуху.
Лучше бы молчала, может, пронесло, теперь-то не отвертеться.
— А то, — растянул физрук губы в улыбке, радуясь, кажется, за нас двоих. — Тебе понравится.
С подозрением взглянула на деревянное нечто, не понимая, что это и зачем, главное. То ли коробка, то ли скворечник. Полюбопытствовать было не очень удобно, потому продолжила таращиться, дожидаясь, когда Арсений Петрович решится рассказать. Мне срочно требовалась пояснительная бригада, ну или сестра-близнец, чтобы слинять незаметно или меняться ролями, когда припрет, как сегодня! В лицее полно женщин, чего он ко мне-то пристал?!
— У тебя же 3 «А»?
— Да, — медленно произнесла, переводя взгляд со штуковины на Арсения. — А что так заметно по перекошенному лицу?
— Просто эти пакостники в прошлом году подпилили ножки стула одной учительнице. После этого она полгода вела уроки стоя. Ну вот я подумал, тебе пригодится, — ткнул он пальцем в деревянное нечто. — Это стул. Складной. Мы сами с Леонидовичем сделали, — гордо вскинул он голову. — И… пойдем со мной на свидание, а?!
Глава 10
Саня
В душе я был мечтателем. В детстве грезил сценой, думал, буду колесить по миру, собирать стадионы и заработаю столько, что смогу выкупить Диснейленд, а если на него не хватит, то слона в зоопарке. До сих пор, кстати, не понял, зачем мне последний и что я собирался с ним делать, но это уже и неважно!
Приблизительно так было и с Егором. Нет, не в том плане, что я когда-то мечтал о сыне, а теперь понятия не имел, как быть. Скорее надеялся, что за лето он перевоспитается, повзрослеет, станет спокойнее… Дьявол! Аж икнул!
В общем, не все мечты должны сбываться, это я уже понял, конечно.
Мало мне было в прошлом году замечаний по поводу его успеваемости и поведения, так сынок решил и в этом не терять сноровку. Видимо, потому периодически в электронном дневнике появлялись записи учителей, от которых у меня глаза едва не закатывались на макушку.
Черви, клей, жевательные резинки казались уже на каком-то этапе цветочками, и мой энерджайзер перешел на экзекуции посерьезнее.
Я отчитывал его вечерами, злился, обещал, что на зимние каникулы он отправится не в отпуск со мной, а с бабулей на курорты. Будет там играть в шашки и принимать солевые ванны.
