Лишь я подумал об этом, в дверь постучали. Судя по манере, это был мой секретарь, но я ошибся.
Отперев дверь, я толком не успел приоткрыть её, как на пороге показалась завуч лицея, выросла словно из-под земли. Недаром говорят, «вспомнишь лучик — вот и солнце». Только в случае с Кошкиной, лучик — мягко сказано.
— Я занят, — без церемоний встретил нежданного гостя.
Она поставила ножку в лакированный обуви на высоком каблуке и дверь, которую уже закрывал перед её носом, заклинило.
— И вам добрый день, Александр Сергеевич, — пропела своим сладким голоском.
Мой набор джентльменских манер был ни к чему, поскольку наглость этой женщины уже зашкаливала. И борзость тоже.
Хотела поговорить? Окей. И я найду что ей ответить, если речь зайдет о Маше.
***
Мне кажется, все было написано на моем лице. Гримаса точно передавала эмоции, которые я испытывал к Кошкиной. И если она не была дурой, то обязательно должна была понять, что субординацию никто не отменял, а всякие намеки я бы предпочел свести на нет. Она меня не интересовала, вот вообще. Не мой типаж женщин, чего скрывать. Казалась чопорной, нудной, то ли дело Машка — оторва.
Сразу вспомнилась первая наша встреча, даже попробовал представить на месте Брагиной в тот вечер Кошкину и едва не затянул петлю туже на собственном галстуке. Плохая эта была идея, очень плохая.
— Чем обязан? — начал я первым, уже мечтая заранее все закончить.
— Я по поводу Егора, точнее, его поведения, — присев напротив, начала Юлия Анатольевна.
Похоже, кто-то не рассчитывал на быстрый диалог, а жаль. Я очень старался вести себя подобающим образом, проявлять чудеса человеколюбия, но все летело в тартарары. Хреновый из меня актер, казалось, что на лбу едва не бегущей строкой высвечивалось желание вытолкать Кошкину за дверь или на худой конец самому прыгнуть в окно.
— А что не так? — откинулся я на спинку кресла, чуть не задрав ноги на стол. Дурная привычка, от которой, как оказалось, не так просто избавиться.
— Он неуправляем, — заявила она, сдвинув тонкие брови к переносице.
Вот уж удивила, конечно. Я-то знал, что из себя представлял мой сын. Да, имелись за ним грешки, но все это было не столь критично, чтобы лично заявляться в офис. Могли ограничиться беседой по телефону и то с классной бы… Так, так, Терехов, кто, о чем, а ты…
Одернул себя, пока дело не зашло слишком далеко и не пришлось бы бросать Юлию Анатольевну в одиночестве здесь и бежать в туалет, чтобы… Впрочем, неважно. Она смотрела на меня так, что член падал сразу, да и я готов был грохнуться в обморок, кажется, вслед за ним. Завуч взором пронзала меня насквозь, я едва не начинал ерзать, словно чувствуя, как полыхает подо мной.
— Странно, — поскреб подбородок, хитро сощурившись. — А Мария Александровна ничего по этому поводу не говорила. Вроде бы претензий у нее к Егору не было.
— Она молодой педагог, скромный, видимо, не желает портить свою репутацию перед родителями, потому и отмалчивается, но… — сделала Кошкина глубокий вдох, — наверное, все-таки придется проверить еще раз ее кандидатуру на профпригодность.
Чуть слюной не поперхнулся… что она такое несла? Проверить? Машку? А чего сразу не на полиграфе? Кошкина, что думала, я не понимал, к чему все идет? Вот же стерва!
Пыталась вывести на чистую воду, любопытство ее душило, но зацепиться не за что, видимо, вот и зашла издалека.
Я одновременно порадовался, что раскусил эту мегеру, но в то же время приуныл, понимая, что, похоже, втянул Машку в треугольник, а очень уж не хотелось оказаться в итоге тупым углом.
— Думаю, это лишнее, — выдавил из себя приторную улыбочку, от которой в хорошие времена, помнится, женщины падали штабелями, в полете скидывая трусики. — А с Егором, так и быть, я поговорю. Кстати, — пришла мне мысль спонтанно и тут же поспешил ее озвучить, — был период, когда родителям разрешали присутствовать на уроках, если их чадо ведет себя ужасно. Как вы посмотрите на это, если я поприсутствую на английском?
— А почему именно на нем? — оживилась Юлия, — у нас много других интересных предметов. Физкультура, например.
— Хм, — задумался, стоило ли пересекаться лишний раз с Арсением или себе дороже выйдет. — Для начала давайте разберемся с иностранным, потом со всем остальным, — подмигнул ей, заставив Кошкину расправить плечи и выкатить вперед гордо грудь.
Она кивнула, вроде бы хотела продолжить разговор, но я резко вскочил со своего места, не оставляя той шансов задержаться.
— Извините, много дел, — мазнул взглядом по двери, моля хоть кого-то поймать мои невербальные сигналы и явиться в кабинет, пусть даже крикливую уборщицу с мерзким характером, которая вечно заявляла, что устроилась в солидную фирму, а вынуждена убирать за поросятами.
Юлия медленно поднялась, поправила подол юбки, кашлянула в кулак и уже направилась к двери, как по пути остановилась, не выдержала, заявила:
— И все же, Александр Сергеевич, я на вашем месте присмотрелась бы внимательнее к классной Егора.
— В каком плане? — обалдел я от ее предложения.
Это что же выходило — Юлия решила пойти от противного или?
— В прямом, — хмыкнула она, — девчонка молодая, а им в этом возрасте нужно лишь одно.
— Что? — не догоняя ее мысль, задал вновь вопрос.
— Богатый мужчина, дабы не работать, а жить в свое удовольствие. Острова, шмотки, драгоценности.
— А-а-а, — усмехнулся, — спасибо за заботу, но… я не настолько богат, как кажется. Потому с островами это не ко мне.
— Охотниц за таким мужчиной наверняка полно, — принялась учить меня уму-разуму Юлия.
Еще бы в дневник запись сделала или родителей в школу вызвала. Со стороны смотрелось это странно, будто перед ней стоял не взрослый мужчина, а мальчишка, который жизни-то не видел.
— Точно. Вы чертовски правы. Но чтобы их стало еще больше, мне необходимо поработать, — шагнул я в приемную, делая знак секретарю, чтобы взяла Юлию на себя.
Та в восторг не пришла, конечно. Цокнула языком, закатив глаза, но деваться некуда было.
— Премию дам, — шепнул, мимо проходя.
— Только попробуй обмануть, — сквозь зубы процедила моя секретарша и направилась к Кошкиной, не забывая вилять бедрами.
Я меж тем выскользнул из приемной, перевел дыхание и, не дожидаясь, пока Юлия окажется на парковке, ринулся туда вперед нее.
Охотница… аха, Брагина! Этот божий одуванчик с дьявольской страстью в глазах? Надо же было такое выдумать, конечно!
Однако внутри червь сомнений закопошился…
Глава 25
Маша
Звонок прозвенел трелью словно спасением. Осталось «окно» для спокойного выставления оценок первой учебной четверти и чуть позже педагогическое совещание. Не терпелось скинуть с себя ненавистные каблуки и развалиться дома в кресле. А лучше всего на Саше. Как жаль, что он был в отъезде. Уж пятый день, если быть точной. Скучала по нему дико, особенно когда видела его сына. Считай, каждый будний день.
