К вечеру разгулялся ветер, его порывы проходили сквозь Лина, и он чувствовал осколки льда, что те несли с собой. Еще один день, когда поработать не удалось - немного наделаешь, когда в руках не можешь удержать и нить силы.
Малая столовая была освещена свечами. Сквозь отдернутые занавески виднелся профиль стоящего вполоборота Фрэнсиса. Донеллин подошел ближе, прислушался. Рассказ велся о Лесной ведьме, сгинувшей более века назад. Все-таки стоит хорошенько управляющего отчитать. Что за глупые россказни! Его послушать и ведьме аж сочувствовать хочется. А все было совсем не так, уж ему ли не знать.
А Изабелла была прекрасна. Она сидела, приоткрыв хорошенький ротик, в глазах плескался живой интерес. Какая непосредственность! Лин понял, что улыбается.
Мимо проскользнул Жутиус. Никак на призрачных мышей охотился. Донеллина тот не заметил. Никто кроме, почему-то Фрэнсиса, не замечал. Чувствовали что-то. Пустоту, наверное. Магия проходила сквозь, будто его не существовало. Блеклый свет луны заливал сад, делая явь зыбкой - тронь, растечется капелькой воды. Вот Милена сидит на берегу пруда, водит частым гребнем по длинным черным волосам и мурлыкает под нос песенку. На губах застыла мечтательная улыбка.
Осветилось окно отведенной Изабелле спальни. Лину там делать нечего, по крайней мере -сегодня. Зачем же он идет туда? Охранные заклятья, вплетенные в стены, пропустили. Может чувствовали в нем хозяина, может вовсе не заметили. Девушка сидела на широком ложе, подобрав юбки и скрестив перед собой ноги, распущенные волосы перекинуты на одну сторону, открывая тонкую шейку - странная поза, истинным леди не свойственная.
Но до боли уютная, домашняя. В руках книга, взгляд сосредоточен, чуть нахмурены бровки. Неужели привезла с собой любовный роман?
Лин подался вперед и ощутил солоновато-цветочный аромат женской кожи. Желание коснуться, провести по белоснежному бархату кончиками пальцев было сильнее его. Да и зачем сопротивляться? Он протянул руку, очерчивая плавные изгибы. Ее магия отзывалась, тянулась к нему. Трепетала, точно трава на ветру. Как такое возможно!
Изабелла дернула плечом и оторвалась от книги. Повернула головку и посмотрела прямо на Донеллина.
Сердце кольнуло страхом и томительной сладостью. Нет, конечно же, она его не видит. Не может. Но девушка смотрела, казалось, не сквозь него, а в него. В огромных глазах плескались озера, полные солнечным светом.
Она отложила книгу, и он смог прочесть название. «Управление магией для неуравновешенных особ. Учимся не бить посуду силой мысли».
Лин усмехнулся про себя. Обычно женщины, выйдя замуж расслабляются, а эта напротив работает над собой. Меж тем Изабелла поднялась и начала расшнуровывать завязки на платье. Находиться в этой комнате становилась совсем неприлично, а он все стоял и смотрел. Как скользит плотная ткань по округлым плечикам, распахивается разрез, обнажая спину до самых ягодиц. Плавный изгиб, косточки позвонков, маленькая темная родинка.
Желание пройтись ладонью по телу было болезненным. Уткнуться носом в пламя волос, вдохнуть аромат, накрыть губами трепещущие губы. Лин тяжело выдохнул, стиснул зубы так, что свело челюсть. Он должен уйти. Сейчас.
Изабелла его жена, но он не должен подсматривать, видеть то, на что пока она не позволила смотреть. Лин шагнул назад и прошел сквозь стену. Во мрак, частью которого скоро станет.
Глава 31. В которой цветут цветы и кружится голова
Себастьян
Минуло несколько беззаботных дней. Отец возвращаться не спешил, хотя вряд ли у него были какие-то особые дела. Впрочем, как обычно. Как обычно, не было их и у Себастьяна. Точнее было не до них, слишком уж сильно он волновался - такой стресс в последние дни, а впереди и того хуже. Он пил успокоительные отвары максимальной крепости и заедал концентрированно сладкими пирожными и сочащим прозрачным жирком жаренным мясом. Пополнял поистрепавшиеся жизненные силы.
Несколько раз звонила Изабелла. Один раз даже дозвонилась. Дерзости в ее голосе поубавилось, видать, сестрицын характер выветривается из тела. Скоро ничего-то от нее в этом мире не останется. Неделя прошла, а настоящая Иза так и не вернулась. Неделя - это срок. Может статься, и в живых ее уже нет - магия орудие обоюдоострое, случиться всякое может... Глупости! Есть те, с кем ничего плохого случиться просто не может - по закону подлости. Так что, сестрица вернется в любом случае - вопрос в том: рано или поздно.
Так как его заклятье «по переносу души», при всем Лериной желании подействовать не сможет - во всяком случае так, как бы хотелось ей - то вернется настоящая Иза поздно. Да, к сожалению, в этом случае лучше бы никогда, чем поздно. Но....
Со своей стороны он не сделал все, что мог.
День Х грянул неожиданно, как и полагается чему-то ежечасно ожидаемому. Отвлекся и -раз - уже пора. Каштановые волосы он слегка завил, чтобы кудряшки мягко обрамляли лицо. Потянулся было за средством от веснушек, но передумал. Ради сыскарши, которая его вовсе в драном платье видела, не стоит слишком стараться. Еще засмеет.
Свиток с дизайном под старину он сунул в наплечную сумку, ту перекинул, как и полагается, через плечо, и бодрой походкой, за которой не угадывалось терзавшее его напряжение, двинулся встречать Иду Стокер. Для поездки она принарядилась, если можно так сказать. Сегодня на ней было платье. Застегнутое глухо, под горло. Жемчужные пуговки, вышивка по лифу на полтона темнее ткани. Туфельки на каблучке, носики которых едва выглядывают из-под подола. Короткие волосы собраны за ушами костяным заколками. Глаза тронуты тушью, на губах блестит помада цвета молочного шоколада.
Себастьяна Ида почтила насмешливой улыбкой:
- Да тебя трясет, как деревце на шквальном ветру. Я могла бы и испугаться, того и гляди сломает.
- Не сломает, - не такого приветствия он ожидал.
- Конечно, нет. Такие, как ты, умеют гнуться. В какую сторону подует, в ту и прогнуться, -и под руку подхватила.
Обиделась на что-то или просто стерва по жизни? Как сестрица. Нет, Ида на Изабеллу совсем не похожа. Тут другое. И Себастьян решил близко к сердцу нападки не принимать. Да и на поцелуй еще надежда была.
Он помог ей сесть в повозку, запрыгнул сам. Устроился напротив так, что коленями касался коленей. Он такой, дерзкий. Ида только мазнула по нему острым взглядом, но пересаживаться не стала.
- И чего ты трясешься? К сестре же едешь, не на казнь.
- От радости предстоящий встречи, - неприятно это, когда на трусость намекают. Особенно если беспричинно.
Они покинули город. Подставляя спину солнцу, дорога петляла мимо полей и понурых деревенек. Пахло травами, пылью и пирожком, который жевал Себастьян. Стрекотали кузнечики. Охлаждающий артефакт работал на полную мощность, обдавая свежестью.
- А это что? - и Ида ловко выдернула из приоткрытой сумки свиток.
Начинка посыпалась из стиснутого в кулаке пирога:
