Донеллин разжег факела на стенах. Робко замерцало пламя, не решаясь гореть в полную силу. Длинная комната, лишенная убранства, по углам копошится тьма, тонет во мраке над головой потолок. Донеллин присел на гладкий пол, выложил перед собой необходимые принадлежности. Уголь и краска - рисовать полагается прямо руками - котелок, в который предварительно сложил особые травы. Ритуальный нож с костяной ручкой.
Когда нужные символы были начертаны, а слова древнего языка легли сверху, он положил кость в центр двойного круга. Провел рукой над травами и те начали тлеть. Заклубился дым, белый, густой. Дурманящий. И тогда Лин начал петь. У песни не было слов, в те времена, когда она зародилась, слов еще не изобрели. Беседа на языке образов.
Это не та магия, которой учат. С этим рождаются. Лин вот родился.
Дым плел узор. Напитывался силой контур на полу. Он вспыхнул в тот же миг, когда оборвалась последняя нота. Женщина стояла напротив него. Невысокая, рыжеволосая, молодая. В простом платье, поверх плаща. Босоногая.
- Не думала, что окажусь здесь снова, - она шагнула вперед и замерла. Брови сердито сошлись над переносицей. - Защитный контур... Думаешь, он удержит меня?
- Не удержит - отправлю назад, - холодно ответил Донеллин.
- Некромант? - она посмотрела удивленно, склонила голову набок. - Да, я чувствую твою силу. Ты похож на нее. немного. Но в тебе нет ее могущества.
- О ком ты?
Та не ответила, только смотрела, не отводя серо-зеленых глаз. Взгляд ее был пронизывающим, способным заглянуть в самую душу. От него бежали мурашки по коже.
- А ты - ведьма.
- Даже больше, я была ученицей самой Лесной Ведьмы, - она улыбнулась. - Была. Уже нет. Моя душа нашла новое тело, а то, что ты видишь - не больше, чем память.
Она лгала, Лин чувствовал, что перед ним было нечто большее. Наделенное разумом, оставшееся в мире по собственной воле. Сколько времени прошло? Столетия? А она все также сильна, а значит ее держит что-то достаточно сильное. Любовь или ненависть.
Не был ли он слишком самоуверен, решившись на вызов, когда так слаб? Он и держится только благодаря заемной силе, что поделилась с ним Иза.
- Можешь называть меня Анной. Это не настоящее имя, но ты ведь понимаешь, что настоящего я не скажу, не дам такого оружия тебе в руки.
Донеллин понимал. Знай он ее имя и все было бы проще. Имя давало власть. Что ж, он справится и без него. Другого выбора у него не было.
- Полагаю своего имени ты тоже не назовешь? - губы разошлись в полуулыбке. - Оно мне и не к чему, я итак знаю кто ты, чую в тебе королевскую кровь. Сила никогда не должна была достаться такому как ты. Но это ненадолго. - Она шла вдоль контура, ведя по нему рукой и там, где касались пальцы, он вспыхивал. - И зачем ты вызвал меня?
- Ты сама хотела поговорить.
- Не с тобой.
Пот лился по вискам. От дыма было тяжело дышать.
- С кем же?
- С девушкой.
- Зачем?
Вместо ответа улыбка, приоткрывающая мелкие острые зубки.
- Здесь только я. Поговори со мной.
- Ошибаешься. Я вижу твоих предков, они стоят за твоими плечами, принц.
Донеллин инстинктивно обернулся - за спиной ожидаемо никого не было. Ведьма только рассмеялась:
- На него ты тоже похож.
- На кого?
- На прапрадеда.
- Что ты можешь про него знать?!
- Оооо, знаю кое-что, поболее твоего, если уж на то пошло. Это он убил меня... - улыбка, похожая на оскал, склонённая голова. Шаг вперед и защитный контур вспыхнул, осыпался влажным пеплом к ее босым ногам.
Но второй держит крепко. Время еще есть. И все же по загривку ползет склизкий холод дурного предчувствия.
- Боишься меня, некромант? Правильно, бойся. Я сильна.
Не врет. Сильна. Опасна. Теперь Лин знает кто она - мстительный дух.
- Тот, кому ты могла бы отомстить, мертв.
- Но дело его живет. - усмешка. - Ты - его продолжатель, тебе ведь тоже нужна сила, что заперта в этом месте? - в глазах вспыхивает ядовитое пламя. - Но ничего у тебя не выйдет. Без нее ничего не получится.
- Без кого?
- Без ведьмы. Силы, которых ты жаждешь, подчинятся только женщине. Особенной женщине. Они выбирают сами.
Тянет время, изводит его. Лин и так слаб, стоит изгнать Анну сейчас. Но он должен узнать хоть что-то! Время на исходе, значит стоит попытаться прямо сейчас.
- Ведьм не осталось. Никого, кто бы смог подчинить силу.
- Да, вы уничтожили их, одну за другой, трусы, - молчание, долгое, томительное. - Или не всех?.. Что ты знаешь о Лесной Ведьме, мальчик?
Тоже, что и отец, и отец его отца, и.. Всё. Она - некоронованная правительница леса, часть древней, дикой силы. Говорили, что она бессмертна.
- А что думаешь ты? Бессмертна?
Красное пятно на груди слева было у Анны с самого начала? Донеллин его не замечал, но теперь оно алой розой расцветало на ткани.
- Думаю, что победить ее было можно.
- Можно. - в глазах собеседницы лед, такой же прозрачно-зеленый, как на глубоких северных озерах. - Она олицетворяла природу. Чистую и первозданную силу. Было время, когда казалось непреложным законом, что это навечно. А потом пришли люди.
- Это был и наш мир. Мы не хотели войны.
- Да, вы желали просто отобрать, не отдав взамен ни крови, ни жизни.
- Ты тоже человек!
Кровавые капли стекали по платью, и Донеллину казалось, он ощущает солоноватый, металлический запах. Невозможно!
- Да, но я не отвернулась от того, что мог дать нам Лес. Твоя песнь, которой ты привел меня сюда, она ведь тоже оттуда. Не знал? Это страшная сила, доступная не всем. Зависть и страх, руководили теми, кто выступил за то, чтобы нас уничтожить.
- Вы не были невинными агнцами.
- Никто не невинен, некромант. Но мы отвлеклись.
- Почему же? Мы как раз подошли к главному. Король хотел мира с Лесом, он готов был заключить мирный договор. Он пошел к ведьме на поклон.
В зеленых глазах плясали искры, но его не перебивали.
- Они поженились, скрепили узы кровью. У них родился сын. Но... Ведьма не собиралась делиться властью, и она решила избавиться от короля. И тогда, защищаясь, он. убил ее, но перед смертью Ведьма успела наслать проклятье. Она желала извести весь королевский род, лишь причинять вреда своему сыну не собиралась. Поэтому
проклятье распространялось только на вторых и последующих детей.
Покойница рассмеялась, запрокинув голову. Кровь собиралась в лужицу у ее ног, и медленно текла к внешнему контуру.
