А когда это «надо будет» наступит, уточнить забыл, закрыл металлическую дверь: щелкнул замок, задвинулся засов, и послышался глухой звук удаляющихся шагов.
– Эй! – кинулась я к двери, барабаня по ней кулаками. – Но так же нельзя! Выпустите меня отсюда! Эй, кто-нибудь! Вы меня слышите?!
Вот был бы номер, откликнись кто на мой призыв! А так все получилось очень даже предсказуемо. Мои крики успешно проигнорировали.
Я еще с несколько минут побесновалась, выплескивая накопившийся страх, бессилие, гнев и обиду на злодейку-судьбу, а потом затихла. Не до хрипоты же голос срывать здесь! Что толку?
Лучше оглядеться и поберечь силы. Мало ли для чего сгодятся еще.
«Сидит девица в темнице сырой…» – вспомнилась вдруг детская загадка. Только моя темница оказалась вполне себе светлой комнатушкой, около пяти метров длиной и четырех шириной. Из предметов обихода была односпальная кровать. Белые стены пустовали, под потолком – круглый плафон, что давал вполне яркое освещение, в левом верхнем углу подмигивала зеленым огоньком камера…
Следят, значит. «Большой брат» бдит. Ну-ну.
– Может, мне кто-нибудь потрудится объяснить, что происходит? – спросила, глядя на «огонек».
Если в камере есть картинка, то, уверена, подключен и звук.
Что там ответа! Никакой реакции я не добилась!
И чего вообще ждала? Гласа небесного? Совсем с этим потрясением логика отключилась.
Так, Машкова, возьми себя в руки и подумай. Не могут же они тебя здесь вечно держать!
Я почувствовала себя мартышкой, которую дергают за веревочки и наблюдают за реакцией. Тьфу! Противно.
И ни одного окна… Хотя бы окошечка, чтобы выглянуть наружу!
О каком окошке могла идти речь, если мы спустились очень далеко под землю, я подумала несколько позже. Вокруг только камень… Хорошо еще вентиляция имелась, иначе впору задохнуться.
Чтобы не впасть в очередную панику, стала мерить комнату шагами. Туда-сюда, туда-сюда…
Свело живот.
А где? Теперь я, как никогда хорошо, понимала Варвару Аркадиевну Гаальскую! И до старости ждать не пришлось!
Еще раз тщательнее осмотревшись вокруг, я заметила дверь. Из-за белого цвета она слилась со стенами, поэтому сразу и обошлось ее вниманием.
Внутри оказался «белый друг» и умывальник. Камеры под потолком не увидела. Хоть здесь решили сохранить видимость личного пространства и то радость!
Вода в кране была только холодная, но она была! Тоже плюс! Вот как ценится простая бытовая мелочь за неимением привычных удобств.
Вернувшись в комнату, я поежилась, обняв себя руками.
И сколько, прикажете, здесь сидеть?
Нет, температура была вполне комфортной, это меня просто от страха стало морозить.
Вновь расхаживать туда-сюда, как лунатик, не стала. Присела на кровать и задумалась. Ждать у моря погоды всегда очень тяжело. Тем более, если этого никогда прежде в твоем характере не значилось. Но деваться все равно некуда. За то успела переосмыслить многое. И по-прежнему не находила за собой вины. Очень любопытно, в чем меня обвиняют?
Время здесь шло совершенно иначе. Без часов, без солнца никак не получалось понять, прошел час или двадцать минут? Да и что там снаружи: день или уже вечер? Искусственный свет не давал никаких подсказок.
Два раза приносили еду, просто просовывали жестяной поднос в специальном отверстии в двери. Молча. Эта тишина уже давила мне на уши.
Обед и ужин, как догадалась. Значит, вечер все же наступил, и я просидела здесь очень долго. Наверняка, меня уже хватились. Только вот, найдут ли?
Удивлюсь, если существа хорошенько не замели следы. Остается надеяться на связи Мишки в «особых кругах». Машковы тоже не лыком шиты! Правда же?
Ох, Чижик, Чижик… А ведь я обещала не влезать больше в передряги…
Кормили здесь не ахти. На обед – овощной суп, два кусочка ржаного хлеба и бутылка воды, на ужин – овощной салат с кусочком хлеба и вновь вода.
Без меня, меня посадили на диету.
Хорошо еще, воды хватало. Хотя я бы и не побрезговала напиться просто из-под крана. Как припечет, вся брезгливость чудесным образом исчезает.
Вскоре свет потускнел. Таким образом, думаю, мне дали понять, что началась ночь и пора спать. Конечно, сна ни в одном глазу не было, но я прилегла, укрывшись одеялом. Восстановить силы не помешает.
– Молчите, Анна, – послышалось над самым ухом, заставив меня испуганно вскочить с кровати.
Запутавшись ногами в одеяле, я кулем свалилась на пол.
– Уй!
– Аккуратнее! – не забыл «поучить» меня Алес, застывший рядом. – Самоубийство не выход!
Я открыла было рот для язвительного ответа, но мужчина укоризненно покачал головой и вновь предупредил:
– Я очень рискую, появившись здесь. Сейчас не время препираться, Анна. Камеры меня не зафиксируют, если вы не выдадите моего присутствия, – поторопился с объяснениями он. – Зная о моей способности быть невидимым, смотрители догадаются, что вы здесь не одни. Хоть и не услышат меня. Понимаете?
Я потерла глаза и, постанывая, вернулась на кровать:
– Ох уж мне эти кошмары, – специально отчетливо произнесла вслух, чтобы отвести подозрения от Алеса. Союзник мне не помешает. Даже если это странный, пропавший на десятилетия, дядюшка. – Ни одной ночи спокойствия.
– Молодец. Спасибо.
Я вновь прилегла на бок, укрылась, подложила ладошки под щеку и выжидательным взглядом уставилась на ночного гостя.
– Совет как-то прознал, что вы знаете о нашем существовании. В байки про ваше похищение Алексом для экспериментов, они больше не верят. Завтра будет созван суд старейшин, который решит вашу дальнейшую судьбу, – он отвел глаза, но обеспокоенность, что ясно читалась в его взгляде, я все равно успела заметить. Если уж Алес забеспокоился, то дела мои и, правда, плохи. – А я ведь предупреждал вас, Анна, больше не лезть в наш мир!
Ох уж мне это «я предупреждал, я говорил!». Нашел чем попенять! Разве я напрашивалась на зуб к вампирше? Ну кто мог знать, что обычная заведующая в геронтологическом центре на окраине города окажется самым настоящим монстром?! Во мне вот точно нет способностей к ясновидению!
– Я не знаю, что вас ждет завтра… – быстро сменил гнев на милость дядюшка. – Но прошу не волноваться.
Ага! Легко ему сказать! И каким образом мне это сделать?!
– Я сделаю все возможное, чтобы помочь. И невозможное тоже, – Алес решительно рубанул рукой воздух. – Вы – моя племянница, моя плоть и кровь. А Вишневские своих в беде не бросают, пусть вы обо мне и совершенно иного мнения.
Я покачала головой. На глаза навернулись слезы. А ведь столько обидного в прошлую встречу ему успела высказать! Даже стыдно…
