Глядя, как мужчины шумно ведут носами, и недоуменно хмурятся, я испытывала поистине злорадство. Недаром вчера время убила, выполняя заветы оборотницы! Пригодилось!
– Никаких оборотней не чую, – резюмировал один из силовиков, обращаясь к Громову. – Может, ты ошибся, шеф?
Даниил потемнел лицом и впился в меня требовательным взглядом:
– Где она? – он не кричал, почти шептал, но от ледяных ноток в его голосе мне сделалось не по себе.
– Кто? – сыграла дурочку я.
– Не притворяйся, тебе не идет, – поморщился он. – Аня, где Лина?
– Не понимаю, о ком ты, – сложила руки на груди я.
Ничего ему не скажу! И, слава Богу, что я толком ничего не знаю! Не зря оборотница подстраховалась!
Похоже, она знала Громова лучше, чем я… Это тоже причиняло боль.
– Выйдите, – приказал силовикам Даниил. – Подождите меня в машине.
Он сказал это так властно, что мужчины беспрекословно послушались. Одно мгновение, и мы остались один на один. Разве что Мистер Бом возмущенно шипел где-то под диваном.
Конечно, столько незнакомых оборотней-самцов на его территории!
– Не играй со мной, девочка, – грозовой тучей навис надо мной мужчина, жизни без которого я еще вчера не представляла. – Мне нужна Лина и без нее я отсюда не уйду.
Никогда прежде я не боялась Громова, он защищал от всего мира и ассоциировался у меня с безопасностью. А теперь впервые рядом с ним мне вдруг стало страшно…
Я вжалась в спинку дивана, точно это хоть как-то могло помочь.
Напряжение от него исходило волнами, в глазах плескалось пламя гнева или… Может быть, не гнева, а всепоглощающей страсти?
Взгляд Громова то и дело опускался на мою хлопковую белую маечку и пижамные шортики.
– И что ты мне сделаешь? – из последних сил храбрилась я. – Пытать будешь? Ударишь?
Громов скрипнул зубами:
– Ты такого низкого обо мне мнения?
Кажется, он был разочарован.
– А ты не оставляешь мне выбора, как предполагать только самые плохие варианты, – поджала губы я и тут же успокоилась. В самом деле, чего это всполошилась?
Ничего плохого Громов мне никогда не сделает.
Он лишь покачал головой, а потом склонился и прикоснулся своим лбом к моему. Да так и застыл на какой-то короткий миг, шумно дыша.
Я закрыла глаза и тоже позволила себе эту болезненную, отчаянную передышку перед следующим раундом сражения.
– Собирайся, мы уходим, – заявил мне, как только отстранился.
– Я с тобой никуда не пойду!
– Хочешь, чтобы я тебя на руках вынес? – хмыкнул Громов. – Без проблем!
И этот гад не нашел ничего лучшего, чем подкрепить свои слова действиями. Схватил меня на руки, прижал к себе и направился в коридор.
– Поставь меня! – сучила ногами я, да и руками не бездействовала, старалась вывернуться. В общем, примерила на себя амплуа ужа на сковороде. – Поставь, кому сказала! Ты вообще за Линой пришел!
– За вами обеими. Ты – моя женщина и вдалеке от меня не останешься, – припечатал он. – И секретов от меня держать не будешь. Приедем домой, расскажешь, куда делась эта невозможная кошка-путешественница.
– Черта с два твоя! – зашипела сквозь зубы. – Я не согласна!
Громову мое сопротивление было, как мертвому припарка.
– Я хотел по-хорошему, хотел дать тебе время, чтобы все понять и принять нашу связь, – поджал губы он. – Но сейчас понимаю, что время сделает только хуже! Нет, будем добиваться принятия вместе, а не порознь!
– Пусти! Варвар! – брыкалась я, едва не выскользнув из рук Громова и не разбив себе макушку. – Ой! Осторожнее держать не учили? Не дрова несешь!
Даниил хмыкнул:
– Не дергайся!
– Алес! – вдруг завопила я во всю мощь легких, так, что оборотень даже вздрогнул. – Але-е-ес!
Дядюшка появился мгновенно и тут же оценил ситуацию:
– Отпусти Анну, Даниил, – тут же скомандовал он. – Силой делу не поможешь.
– А как поможешь? Как? – отчаянно спросил Громов. – Она не знает наших законов и все судит по человеческим меркам!
– Потому что я человек, идиотина!
– Ты не человек, – тут же исправил оборотень.
– Ты не человек, Анна, – Вишневский с ним в этом вопросе был солидарен.
Я лишь губы надула:
– Отпусти меня, Громов. У нас ничего не получится.
Хотела поставить точку, а сделала только хуже. Оборотень так сильно стиснул меня в объятьях, что ребра протестующее затрещали!
– Все у нас получится, девочка. И очень-очень хорошо, тебе просто нужно перестать ревновать и посмотреть на ситуацию с другой стороны, – сказал Громов.
– С какой стороны ни посмотри, всюду твой брак и супружеский долг видится! Хватит!
Пусть Лину безуспешно ищет, а меня оставит спокойно зализывать раны!
Вишневский только брови вскинул, мол: «Вот как?».
– Отступись, Громов, – вновь попытался достучаться к оборотню он.
– Никогда! – выдал с рычащими нотками.
– Только на время, – увещевающе, как с больным зверем, говорил дядя. – Силой ничего не добьешься, лишь настроишь Анну против себя.
Даниил замер, перевел жадный взгляд на меня. Я ответила ему зырком исподлобья. Да! Вот такая я неприступная крепость!
– Что я родную племянницу не знаю? – добавил Алес и, кажется, убедил.
Громов уткнулся носом мне в макушку, подышал с полминуты, потом лизнул за ушком и нехотя отпустил на ноги.
– Я не прощаюсь, – хмуро кинул мне и вылетел из квартиры, точно все черти ада лизали ему пятки!
С его уходом меня словно все силы покинули, я осела прямо там, в коридоре, на пол.
– Не сиди на холодном, простудишься, – ворчливо выдал Алес, как самый настоящий заботливый папочка.
Я перевела больной взгляд на него, совсем забыла, что Вишневский здесь!
– Почему все так сложно? – спросила, всхлипнув. Предательские слезы опять подкатили к горлу. Это в присутствии Громова я могу строить из себя стальную леди, на самом деле, мне хочется выть от любви и боли!
– В жизни вообще ничего легкого нет, – спокойно сказал он. – Вставай, идем на диван.
Он помог мне подняться и отвел в гостиную. Не знаю, сколько сил на это потратил, но его руки не проходили сквозь меня, а чувствовались вполне материальными!
Спросить не спросила, во мне будто лампочку выключили, и весь мир поблек. Алес укрыл меня пледом, несмотря на жару за окном, меня стало знобить.
