Одна незапланированная покупка все же была сделана. Не для Пашки – для Мита. В подарок за услугу. Ольга остро сознавала, что в этом торговом Содоме им, чужакам, необходима опека знающего местные нравы человека. Мит, слава всем богам, в просьбе не отказал, причем не ставил никаких условий. Видимо, считал себя обязанным за угощение. Про пойманного воришку паренек уже забыл, зато об интересе Цуэта помнил. Да и нравились ему эти люди, добрая тетенька так забавно его называла – Митя. Жилетку зачем-то подарила, да хитро так – примерь, дескать, хочу глянуть, как смотрится материал, а на племянника не налезет, здоров шибко для изящной вещицы. Мита даже к зеркалу позвали – полюбоваться на себя.
– Красавчик! – объявила Хопра с некоторой долей сарказма, а новый знакомец зачем-то показал Миту два оттопыренных больших пальца. По лицу понятно – одобряет. А как не одобрить такую вещь? Мягкая кожа большого болотного душителя, пусть и поношенная, но еще блестящая, и сохранила черно-серую змеиную мозаичность. Снять изумительную одёжку Миту не позволили, сказали – подарок.
Потом, когда парней в обновах вытурили из «бутика» погулять, дабы не слушать их нетерпеливое нытье от женских примерок, и Хопра решилась спросить:
– За что Цуэтову посыльному такая радость? И не жалко денег?
– Он мне уже много денег сберег, и еще сбережет. – старьевщица лишь плечиком тщедушным дернула.
– Все равно он ее продаст, когда припрет. Мне же и загонит. Или отнимет кто. – дождалась, когда собеседница осознает смысл сказанного и добавила с едва уловимым сарказмом: – Так-то, госпожа Олгэ.
Парни вернулись, как им казалось, очень быстро. Чего там делать в толчее этой? Сказано – посуду стеклянную поискать – нашли. Только Пашке эти изыски нужны, как артефакту флешка. Это пусть тетушка сама выбирает. А родственницы в обозримом пространстве не наблюдалось. Куда она могла деться? Извертелся уже! Лишь хозяйка метусится вокруг какой-то важной покупательницы, а тёть Оли нет, как нет. Только на покупательнице, почему-то, знакомые стоптанные туфли, и приметная клипса поблескивает из-под шарфа, затейливо обернутого вокруг головы.
Хопра была бледна и не скрывала облегчения, когда подопечная Цуэта замерла у зеркала. Но довольной была тоже, как может быть доволен человек, хорошо сделавший неприятную работу – Ольга заставила перетрусить все мешки с женским, пока они не наткнулись на это синее платье из плотной шелковистой саржи. Старьевщица давно отчаялась его продать, настолько чопорным был этот туалет. Никаких украшательств, только отличная ткань и глубокий цвет.
– Шикарная вещь, – восхитилась Ольга и решилась на первую примерку. Мятое, конечно, но все же… Хопра не подпустила ее к зеркалу, пока тщательно не огладила надетое со всех сторон – освежила магией и выправила заломы, так захотелось избавиться от залежалого товара. Магичкой Хопра была слабенькой и даже никчемное для иного мага усилие стоило ей переутомления, но за такой результат не жалко. А уж лишнюю серебряную монетку за услугу она не постесняется стрещить, пусть эта Ольга будет хоть сто раз протеже злокусучего друга Цуэта.
Платье было самую малость великовато, и действительно, было бы мрачноватым, но легкий светлый шарф на голове скрыл неопрятные волосы и стек шаловливой нежной струйкой на жесткое плечо. Платье заиграло. Две немолодых женщины смотрели друг на друга в зеркало и глаза их улыбались. Подругами они едва ли станут, но сейчас они были союзницами в битве с судьбой. Оля отлично знала, что сейчас эта некрасивая, но несомненно умная особа чувствует себя победительницей. У Ольги тоже так бывало, когда удавалось сотворить невозможное и заказчик уходил не просто довольным, а изумленным удачным дизайн-проектом. Когда не только впихнули невпихуемое в какую-нибудь комнатушку-чуланчик, но сделали это красиво, а главное – неожиданно.
– Челюсти подберите, – скомандовала она оторопевшим парням, очень довольная собой и их реакцией, – не сто́ит мусорить в людном месте.
– Ну, тёть Оль, ты даешь! – Пашка от избытка эмоций заговорил по-русски. – Не знал бы, что ты нормальная, подумал бы – откуда здесь директорша женской гимназии? А поярче ничего не нашлось? – и указал хитрыми глазищами на сложно скроенное, отягощённое вышивкой и бисером, багряное платье Хопры. Людишки на базаре явно не были поклонниками монохрома. Оля разок видела на одном примечательном экземпляре со статями чемпиона – супертяжа желтенькие штанцы с зелененькими лампасами. Да лишь бы не красные революционные шаровары.
– Поярче, Павлуш, это для души, это потом. Не до жиру. Это для работы. – своим русским Оля не смущалась, записочка от Цуэта была не на общедоступном накарябана и о ее чувствах никто не заботился. Значит, она в своем праве.
Прощались с Хопрой почти душевно. Оля – с надеждой больше никогда не свидеться, а Хопра – с сожалением. Она была бы не против продолжить знакомство. Утвердилась, наконец, в догадке, что имеет дело с иномирянами. Какие бы гадостные слухи ни ходили про своенравность, тупость и бесполезность переселенцев, а опытная старьевщица доподлинно знала – у них есть чему поучиться. Потому и расщедрилась на записки к своему обувщику и к мадам Ирота, которая держала кауферное заведение, а также приторговывала неплохими зельями для ухода за женской красотой. Госпоже Ольге туда бегом нужно, даже быстрее, чем к обувщику.
Ольга и сама бы побежала, но красота может подождать, и туфли, хоть и стоптанные, с ног не сваливаются. Это все завтра, а нынче одним глазком глянуть на местную посуду – настои под будущий ценный алкоголь в чем-то делать надо, и срочно. И все-таки заскочить к мясникам – прикупить всего по чуть-чуть. Вечер снова обещал быть хлопотным – перекус понадобится. А кое-кому спиртоодаренному – и закус. Тыречке, опять же, вкусненького припасти на выбор. «Ой!» – всполошилась Ольга: – «про нгурулов думать не велено».
А как не думать, если мысли с Тыри соскочили на Раима Горемыковича, который сейчас разгребает авгиевы конюшни кастелянова творчества? Жалко мужика, хотя человек всегда сам виноват в своих проблемах, а все равно – жалко. И себя жалко, потому что волна дерьма из этих конюшен, хоть краем, да заденет.
От смутных мыслей отвлек Пашка – с горящими глазами поволок по прилавкам со всякой детской игрушечной ерундой – присмотрел кожаный мяч. Тоже о Тыре думает. Правильно думает – ребенок должен играть, только этот мячик Тырька проглотит и не почувствует. Зубастой шалунье гулюшка нужна помасштабнее и понадежнее. Чтоб погрызть со смаком и потрепать от всей широты души. Пашка правильно рассудил – в щеночке много от собачьих повадок, но и кошачье имеется. Мы сами ей забаву соорудим, из подручных средств, а мячик всегда прикупить можно.
Ой, не думать про нгурулов.
***
Мит уплетал наваристый мясной кулеш и с нежностью поглядывал на узелок, в котором покоится десяток пирожков с сытной начинкой и десяток сладких. Это добрая тетя ему с собой купила, как только он случайно упомянул, что дома брата – добытчика ждет сестренка. Завтра день обещал стать не менее прибыльным – переселенцы придут за покупками снова. Странные они, все-таки, особенно тетенька. Заказала всем разное и пробует по чуть-чуть из каждой посудины – вкусы запоминает. Лизнет с ложки покатает во рту, потом возьмет больше, если понравится. Пирожки, вон, одобрила, а от строганины из рыбы пху ее перекосило. Павлу тоже не понравилось. Что бы они понимали!
