– Неотложное. Я хотела бы объяснений! Всего лишь объяснений, господин попечитель! Что это был за фейерверк там на плацу? – Лавэ искренне не понимал, чего добивается его помощница, и только мимолетный образ парня, уклоняющегося от кулака, дал нужный намек. Раим поморщился, признаваясь самому себе, что со стороны заварушка выглядит не очень. Не заварушка, а он сам – не очень, коли быть честным. А если совсем по правде, то как идиот он выглядит! Признаваться себе, что его накрыло злостью от едкой зависти – этот удачливый иномирянин в три дня добился того, в чем не могли преуспеть даже творцы-создатели нгурулов, – было горько. И Свап, его норовистый Свап вел себя так, как будто он запечатлен с этим пацаном, а не его, Раима, партнер уже четверть века. Сейчас бывалого наездника душила досада – так неловко за себя. Такой глупый срыв. Испуг за щену – не оправдание. Мог бы и сообразить, что Свап не допустит увечья малышки. Психанул, кулаками махать кинулся. И ведь, чтоб шельмы в пространстве заблудились, ни разу парня толком не достал! А мальчишка только оборонялся. Давно пора возобновить тренировки! Мало ему разочарования в самом себе, так Ольга еще! Объяснений она хочет! Кто бы самому Раиму истолковал этот противоестественный, абсолютно несвойственный ему взрыв эмоций.
– Ну затрещину б отвесили, ну за грудки бы труханули. Это как-то можно понять. Но избивать? За что? Дикость!
Оля замолкла, боясь наговорить лишнего. Все-таки начальство, а не мама плохого мальчика, который побил деточку в песочнице. Больше всего она боялась сорваться в крик – чувствовала, что на грани. А лавэ молчал, да так тяжко, что Оля начала теребить браслет на руке, скрывая нервозность мелкими движениями. В принципе, срыв лавэ был понятен, но Оля хотела извинений. Пашка не виноват, что у начальства трудные времена. И в том, что знатный нгуруловод оказался не готов к Пашкиным способностям ладить с этими существами (назвать нгурулов зверями язык больше не поворачивался), парень тоже не виноват. Собственно, все, чего хотела Оля, – услышать заверения, что он, великий лавэ, больше так не будет. А лавэ молчал, затягивая паузу до полного неприличия и взвинчивая напряжение между ними. И Оля не выдержала – заговорила. Тихо, размеренно, мертвенно-спокойно.
– Если это ваш метод работы с персоналом, то нам с Павлом, наверное, лучше уйти как можно скорее. Подчищайте нам память, господин попечитель, и попрощаемся.
Раим опешил, но быстро собрался. Шельмы пустоты! Она с ума сошла?
– Почему вы думаете, что так вам будет лучше? Готовы лишиться статуса наездника сами и лишить его вашего племянника?
– Готова. И Павел, если подумает пять минут, согласится со мной. Статус наездника защищает нас от чего-то далекого и теоретического, а кто защитит нас от вас? – Лавэ тщательно вглядывался в Олино лицо и понимал – она не блефует. А потом до него дошел подтекст формулировки, и он побагровел, правда, высказаться не успел, Оля собралась с силами и продолжила:
– Давайте представим себе ситуацию: вы подняли руку на Павла, и он стерпел, и еще раз, и еще. А потом он не выдержит и ответит. Напомните мне, что ему за это грозит? Ежели вы поднимете руку на меня, то лучше убейте сразу, потому что иначе я попытаюсь убить вас. Вывод прост – нам сто́ит уйти.
– Я не бью женщин, госпожа Вадуд. Я высший аристократ!
– Это аристократизм сподвиг вас наброситься на парня не разобравшись? Не издевайтесь. – Ольга отвечала тихо и спокойно, как человек, полностью утративший интерес к теме беседы.
– Вы забываетесь, госпожа Вадуд, – с угрозой прошипел Раим, даже вперед подался, сокращая расстояние до собеседницы. – Помните свое место!
– А я помню! – также наклоняясь вперед, ответила Ольга, в голосе зазвенела сталь. – И один плюс один сложить в состоянии, господин Шенол! Я землянка, мне ваши барские заморочки непонятны и даже смешны. И Павлу тоже. В еще большей степени, молодой он еще. Значит, рано или поздно кто-то из нас нарвется на очередную вспышку вашего гнева. Не по злому умыслу, а просто потому, что у нас с Павлом отсутствуют нужные рефлексы. Мы вне ваших поведенческих норм! У нас даже кланяться не принято! Мы из демократической страны! К примеру, на прошлой работе Пашку хозяин контракта держал в браслете, подавляющем волю. Парень всего несколько дней как дышит свободно, просвет в жизни увидел. И тут вы с побоями. Стирайте нам память, господин Шенол, – Оля устало откинулась на спинку кресла, – и попрощаемся. Наймете местного специалиста. Знающего, грамотного, со связями. И будет вам счастье.
– И вы бросите Турю?
– Тырю. Да, бросим. – Сил злиться на этот эмоциональный шантаж не было ни грамма. – Вы же сотрете нам память, нам будет все равно.
– И памяти не жалко? – с ехидной злостью спросил лавэ. – Вдруг я больше положенного сотру. Я же подлец, бьющий женщин!
– А мне не привыкать. Неприятно быть беспамятной, скрывать не буду, но жить можно. Даже в чем-то интересно. Все как в первый раз. Стирайте!
– Я аристократ, госпожа туэ!
И что он хотел подчеркнуть? Типа они с Пашкой чернь и считаться с ними пофиг? Можно бить?
– А я из рабочих, – обозлилась Ольга. – Отец Павла – просто офицер. Воин. Аристократов у нас в стране нет. Вывели аристократов, как холеру, оспу и брюшной тиф. Благоговеть перед вашим аристократством мы просто не сможем – не обучены!
Раим понимал, что Олю несет – у нее срыв, такой же, как был у него там, на плацу. Только бьет она словами, а не кулаками. Потому что не верит. Ему лично не верит. Он почти жалел, что Ольга не под клятвой. Рявкнуть бы сейчас, как на нерасторопного пастуха, и отправить работать. Но чего нет, того нет. Ламс не смог бы принять такую сложную клятву-клеймо – не с его зачатками дара, а идти за процедурой к более сильному магу было не в его интересах. Сколько месяцев этот гад исхитрялся держать привратницу вне поля зрения попечителя! Хотя, признался себе Раим, это как раз нетрудно – на челядь внимания он не обращал никогда. Так ведь и остальные, включая главного пастуха, о ней не знали.
Ольга выдохлась.
Чего ждать от начальничка, она не знала. Сколько они там знакомы? Четыре дня? Все четыре дня он был почти идеальным начальником. Вежливый, открытый любым ее предложениям, почти предупредительный, если не сказать заботливый. И вдруг побои. Страшно подумать, что было бы, не имей Павел таких навыков самозащиты. Кровоизлияние в брюшную полость? А если не кулаками? Кто его знает, мерлина этого, чем он там владеет. Магический удар? Ментальная атака?
– Прекратите себя накручивать! – Лавэ даже по столу пристукнул кулаком. – Ничего бы вашему парню не было. В крайнем случае – я бы сам целителя вызвал, несмотря на секретность. Корпус имеет своего целителя в гильдии.
«Угу, и это оправдывает нападение на младшего по чину и возрасту», – пыхтела Ольга молча.
– Ольга, – устало произнес лавэ, – скажите, вы имеете хоть какое-то представление об устройстве нашего общества? Вас не обучали, я знаю. Но хоть что-то?
– Знаю, что есть маги. Они же избранные. Или, как вы говорите, аристократия. О простом народе – ничего. Но тут и так все понятно. Гнись шибче, чтоб не заметили, и беги быстрее, если заметят. Одно радует: неграмотных пока не встречала, хотя о системе образования понятия не имею. Что еще? О! Недавно узнала, от вас кстати, что у вас два короля.
