- А то я ночью не заметила, - хихикнула Ара, до сегодняшней ночи знавшая лишь теоретически, чем обрезанные отличаются от необрезанных.
- То есть, тебе это не мешает?
- Нет, Олег, мне это не мешает, я не кулема слободская! Я авиатор, и третьего дня вместе с тобой ходила в атаку! И ты меня прикрывал от огня... Ерунду несешь!
- Брак дело семейное, - уточнил между тем Шкловский, - твоим родным это может не понравиться.
- А твоим? - перебросила Ара мяч на его сторону корта.
- На мнение моих родных мне насрать, - отмахнулся каплей. - Не подумай плохого, Варвара, я их всех нежно люблю. Но их мнение по данному вопросу мне совершенно не интересно.
- Что ж, - усмехнулась Ара, - мне нравится твой подход к делу. Беру на вооружение.
- Значит, да? - откровенно изумился Шкловский.
- Ты сначала сделай предложение, а потом уже спрашивай! - Снова отбила мяч Ара.
- Выходи за меня замуж! - сказал Шкловский, вставая из-за стола.
- Согласна! - Она тоже встала из-за стола. - Можешь взять меня на руки и поцеловать. Но не увлекайся, - хихикнула, едва он шагнул к ней, - мне еще начальство искать...
2. Земля Хабарова, август-сентябрь, 1953
По правде сказать, известие, что ему придется служить вместе с Варей в сводном штурмовом полку, Виктора ничуть не обрадовало. То есть, случись это до того, как они с ней объяснились, он был бы этому только рад. Но, увы, его девушка, - вернее, "не совсем его", - окончательно ушла к другому, за которого, к слову, собралась идти замуж. При таком повороте дел видеть ее каждый день, - а на службе по-другому никак не выйдет, - представлялось актом жесточайшего мазохизма. Но тут Виктору неожиданно повезло. Не успел он представиться капитану-лейтенанту Корнееву, ИО командира корволанта Центральной группы, как тут же выяснилось, что летать с Арой ему не придется. Волевым решением контр-адмирала Минчакова штурмовой полк, вошедший в состав "передового охранения", был сокращен до трехэскадрильного состава, тогда как четвертую эскадрилью, к которой как раз и была приписана мичман Бекетова, срочно перебросили на аэрополе хабаровчан Моряк-Рыболов, находившееся почти в ста километрах на юго-восток от залива Владимира. Так что по службе они с Варварой теперь не пересекались, но и Виктор в полку надолго не задержался. Полетал на коче всего одиннадцать дней, поучаствовал в трех воздушных боях и даже сбил, - правда, в группе, - один ниппонский штурмовик, и тут как раз пришел обещанный Минчаковым крейсер "Изборск", и Виктор убыл к новому месту службы. Так что, в следующий раз Виктор увидел Варю только в конце августа на аэрополе Рисовая Падь.
За прошедшее время вооруженный конфликт с Ниппонской империей успел превратиться в полномасштабную войну, в которую не преминули ввязаться и цинцы, решившие под шумок отнять у Себерии Манчжурию. В отличие от Земли Хабарова Маньчжоу-Го до сих пор являлась колонией Себерии. Объяснялось это, прежде всего, этническим составом населения, среди которого преобладали китайцы. Здесь, правда, жили так же русские - выходцы из Себерии и Киева, - а также корейцы и эмигранты из южнославянских и прирейнских государств, сербы, баварцы и пруссаки, но китайцев все равно было больше. Оборонять этот огромный край было непросто, тем более, что в тылу действовала ниппонская и цинская агентура, а ниппонские войска давили на себерцев и хабаровчан не только с островов, но также из давным-давно проглоченной и, в известном смысле, переваренной Кореи.
В этой ситуации, бухта Троицы приобрела важное стратегическое значение. С военных баз в Зарубино, Сухановке, Андреевке и Рисовой Пади себерские войска и хабаровские "партизаны", не только прикрывали столицу Дальнего Востока - город Владивосток, но и контролировали с воздуха почти всю северо-восточную Корею, обеспечивая к тому же тылы военно-морских сил, оперирующих в Ниппонском море, и 3-ей армейской группы генерал-полковника Мохова, сражавшейся с ниппонскими войсками в Хамгён-Пукто. Соответственно, расширялась и база Флота в бухте Троицы, куда из метрополии сплошным потоком шли военные грузы и маршевые пополнения. Переброска людей и грузов производилась, в основном, по железным дорогам - это был гораздо более безопасный путь, чем морем в Порт-Артур или Владивосток, - но спешные грузы перебрасывались воздушным транспортом. Этот маршрут был короче по времени и практически безопасен на большей части пути. Однако приграничные области Золотой орды и Сибирского ханства стали в последнее время небезопасны из-за перехода ниппонцев и цинцев к откровенному каперству. Соответственно изменилась и тактика себерцев, хабаровчан и союзных им сибиряков. Транспорты теперь сбивались в группы, именуемые по старинке караванами или обозами, и на всех опасных участках их сопровождали военные корабли. Так попал в бухту Троицы и крейсер "Изборск".
Вахта Виктора - с 4 до 8 утра - как раз пришлась на крайний отрезок маршрута. Под наблюдением командира крейсера он проконтролировал обустройство судов каравана - двух малых армейских транспортов, флотского грузовика и трех коммерческих судов, зафрахтованных где-то в западной Европе, а затем провел снижение и постановку крейсера на якорную стоянку. Проследил за установкой башни лифта и только тогда, получив прямой приказ командира, застопорил машину и сдал пост следующей вахте. Спать он не хотел, хорошо отдохнув перед тем, как заступил на дежурство, поэтому решил проветриться и размять ноги. Проверил свое отделение, решил для младших чинов и двух мичманов неотложные бытовые вопросы, испросил у старшего помощника командира разрешение сойти на берег и, переодевшись в повседневную офицерскую форму - вахту он держал в летном комбинезоне, - спустился на щебенку аэрополя.
Огляделся. База была новой и выглядела, как всякое выстроенное в спешке и все еще не доведенное до ума новье. Бетонные полосы успели проложить только для самолетов. Все остальные корабли "швартовались" на огромном поле, засыпанном гранитным щебнем, утрамбованным тяжелыми асфальтовыми катками, но положить асфальт, по-видимому, не успели, точно так же, как построить капитальные ангары, башню управления и прочие необходимые на аэрополе здания. Их заменяли многочисленные вагончики и кунги, сборные ангары, а то и вовсе брезентовые армейские палатки. Там, насколько было известно Виктору, размещались даже две кантины и неплохой бар, но он все-таки решил ехать на Заимку Янковского, где можно было найти заведения получше.
Попутка нашлась тут же - буквально под днищем крейсера, куда уже начали подвозить необходимые припасы, - и через полчаса Виктор шагал, насвистывая какой-то мотивчик, по центральной улице городка, являвшегося до войны центром обширной зоны летнего отдыха. Неудивительно поэтому, что вдоль Троицкого бульвара расположились многочисленные лавки, салоны и парикмахерские, а также синематограф, летний театр и кабаки на любой вкус. Бордели здесь тоже имели место быть, но находились они, как, впрочем, и ночные клубы, казино и бурлески на боковых улицах, чтобы не смущать своим видом праздношатающуюся по бульвару чистую публику, хотя сейчас от тех отдыхающих не осталось и воспоминаний. Везде были видны одни лишь люди в военной форме или, на худой конец, в тужурках гражданского торгового флота. Ну, а все штатские, как легко было догадаться, являлись местными обывателями, и их на улицах города было почти не видно.
