Снаряд пробил рубку насквозь, пройдя слева - там красовалась рваная дыра во внешней броне, - направо к переборке, отделяющей мостик от ходовой штурманской рубки. Переборку, снаряд, по-видимому, пробил насквозь, но сразу за ней потерял скорость и, скорее всего, застрял во внешней стене башни. Во всяком случае, так показалось Виктору, когда он заглянул через еще одну рваную дыру в святилище навигаторов. Это был бронебойный снаряд-болванка. Он не взорвался, но дел все равно наделал немало. Осколки от пробитой брони, ударная волна, непонятно было только, откуда тогда взялась химия? Но пахло изрядно. Впрочем, в тот момент Виктору было не до запахов. Он должен был действовать и действовать быстро.
Сначала он думал, что его задачей будет помогать спасателям, но очень скоро выяснилось, что все не так плохо, как ему показалось в первый момент, и что Виктору есть чем заняться, пока другие выносят убитых и раненых, налаживают связь и восстанавливают электропитание. Каперанг Питиримов был ранен, первый пилот убит, два других пилота - ранены. "Рулил" один лишь второй пилот, но ему с крейсером, тем более, в бою, было не справиться. Нужен был еще один пилот, и Виктор был тем самым единственным, кто оказался в нужное время в нужном месте.
- Пилотирую я, - поставил задачу капитан-лейтенант Гриднев. - Вы, Виктор, берете на себя весь баланс!
- Так точно! - Виктор занял совершенно не пострадавшее кресло справа от второго пилота и надел гарнитуру связи. - Держу баланс.
Суть разделения обязанностей коренилась в сложной технике пилотирования больших кораблей. Некоторые авиаторы, - такие, например, гении пилотажа, как каперанг Абабков или вице-адмирал Браге, - судя по рассказам очевидцев, могли делать это в одиночку, но даже им было бы сложно маневрировать в бою таким огромным кораблем, каким являлся линейный крейсер "Изборск". Пилот - в идеальном случае первый пилот или командир корабля, - увеличивал или снижал скорость, набирал высоту или совершал спуск, выполнял повороты, в общем, управлял кораблем, совершая обычные для летательного аппарата эволюции в трехмерном пространстве. Они могли быть простыми или сложными в зависимости от размеров корабля, условий внешней среды и задач, стоящих перед пилотом. Однако, чем больше масса корабля и чем сложнее обстановка, - а это неизбежно во время боя, - тем труднее принимать в расчет все факторы сразу. И значит, кроме "рулевого", каким и является, в сущности, первый пилот, кто-то другой должен обеспечивать ему возможность эффективно пилотировать огромную махину крейсера. Кто-то должен постоянно следить за положением корабля в пространстве, выравнивая его движение в горизонтальной и вертикальной плоскостях, и поддерживать заданные пилотом маневры изменением подаваемой на винты мощности машин и подъемной силой левитаторов. Все это обычно делает второй пилот вне зависимости от того, кем на самом деле он являлся на корабле. Так и сейчас, как старший по званию среди находящихся в рубке боеспособных пилотов, капитан-лейтенант Гриднев принял обязанности первого пилота, а Виктор взял на себя баланс и таким образом оказался одним из главных действующих лиц во время боя на траверзе острова Вернике.
Оперативная обстановка, как увидел ее Виктор, сев за пульт управления, на данный момент была далека от критической. Попадание снаряда в рубку было практически случайной неприятностью, поскольку ниппонский фрегат, находившийся ближе всего к "Изборску", уже горел и серьезной опасности для крейсера не представлял. Другое дело - тяжелый крейсер и два эсминца, которые двигались себерцам наперерез, имея целью не допустить их к южной оконечности острова, за которой прятался тяжелый носитель. Все эти корабли уже вступили в бой с тактической группой себерцев, но дистанции были пока слишком большими, чтобы опасаться прямых попаданий. Однако оба отряда стремительно сближались, а значит, в ближайшее время более эффективным должен был стать и артиллерийский огонь.
Настоящий артиллерийский бой, как и предположил Виктор, вспыхнул лишь через четверть часа, и всем на крейсере сразу стало не до пустяков. Виктор, конечно, читал о сражениях в воздухе и видел множество документальных фильмов, снятых, как со стороны, так и с бортов сражающихся кораблей. Зрелище впечатляющее, а временами попросту устрашающее. Однако самому оказаться под обстрелом ему пришлись впервые, и этот опыт ему решительно не понравился. Хорошо еще, что он был занят делом и не успевал думать о всяких глупостях. А между тем, держать баланс стало крайне сложно. Приходилось компенсировать как собственный артиллерийский огонь, так и сбои, вызванные прямыми попаданиями вражеских снарядов. А тут еще и боевое маневрирование в двух плоскостях - а это, к слову, означает и резкую смену курса, и внезапное торможение, и неожиданную смену эшелона, - так что голова у Виктора была забита расчетами, поправками на ветер и атмосферное давление, коэффициентами плотности воздуха и прочим всем в том же роде.
Итак, крейсер маневрировал на скорости и вел бой. Грохотали пушки, басовито гудели выведенные на предельную мощность машины, свистел ветер в пробоине и летели через мостик голосовые команды. Кто-то репетовал, кто-то сообщал об исполнении, а кто-то всего лишь подтверждал прием. В общем, на мостике стоял невероятный шум, хорошо еще, что наушники резко снижали его интенсивность, превращая в ровный фон, и Виктор мог заниматься делом. А для дела ему нужна была связь только с первым пилотом и с машинным отделением. Больше его никто не интересовал. Но кое-какие сообщения, тщательно отобранные диспетчером связи, все-таки добирались и до него.
... Прямое попадание подкалиберного снаряда в броневой пояс в районе второй трюмной палубы...
... Разбита башня правого кормового орудия... Предположительно, сплошной 110-мм снаряд...
... Заклинило одно из двух орудий в 1-й башне главного калибра...
А потом вдруг заработали сразу все зенитные автоматы крейсера, и Виктор подумал, что артиллерия противника - это еще не самое страшное, и только в этот момент пришло сообщение центра ПВО о том, что в игру включились ниппонские штурмовики. Теперь "Изборск" не только вел артиллерийский бой, но и отбивался от наседающих на него увертливых "ниндзей". И все это, имея в виду главное задание командования: найти и уничтожить вражеский корабль-матку.
В конце концов к носителю они все-таки пробились. Получив с десяток прямых попаданий в корпус и в башни, окутанный клубами дыма и пара, "Изборск" прорвал оборону ниппонцев - взорвав один из эсминцев и сильно повредив вражеский крейсер, - и оказался "на чистой воде", всплыв над южной оконечностью острова Вернике. И тогда Виктор увидел на ходовом экране притаившийся у самой воды носитель "Сёкаку".
Корабль-матка был огромен. Это было целое аэрополе, построенное из крепкой брони, и с него то и дело взлетали истребители-штурмовики. Похоже, "Изборск" поймал тот момент, когда новая волна "ниндзей" стартовала в сторону Владивостока. Была вероятность, что командир авианосной группы развернет их против себерского крейсера, но этого, к счастью, не случилось. И Виктор знал, почему.
"Изборск" все еще находился достаточно далеко, - 12670 метров по данным дальномера, - был сильно поврежден и вел бой. Вражеские корабли так и не оставили его в покое, и он был вынужден вести интенсивную перестрелку при том, что потерял одну из трех машин, вспомогательные винты левого борта и три левитатора. По ходу дела, - а на крейсере бушевало сразу несколько сильных пожаров, - пришлось отключить еще пять левитаторов и на восьми снизить нагрузку до 65% мощности. Упала скорость, стали неловкими маневры, и Виктор уже с большим трудом поддерживал баланс. Поэтому атаковать ниппонского гиганта сходу "Изборск" не мог, он лишь пытался подобраться поближе, чтобы прицелиться, выстрелить и попасть. Но и противник умел воевать. Отправив очередную эскадрилью в полет, "Сёкаку" включил свои левитаторы и начал всплывать, одновременно разворачиваясь к себерцам кормой, где у него имелось четыре башни с восемью 100 мм орудиями.
