Взять хотя бы ресурсы. Хлеб и овощи, свежие и консервированные, поступали в Себерию из Византии и Техаса. Из САСШ через Техас и Тихоокеанский Союз поступало мясо, кукуруза, а также хлопок, железная руда, бокситы, промышленная продукция широкой номенклатуры и кое-какая техника двойного назначения. Но все это следовало доставить получателю, загрузив в трюмы морских и воздушных грузовиков, а их, в свою очередь, требовалось охранять при переходе из нейтральных стран в воюющие. И, разумеется, это была зона ответственности Флота. Так что Флот не только воевал, но и занимался снабжением. А еще он перевооружался, разворачивал новые соединения, укреплял кадровый состав, строился и ремонтировался, наступал вместе с армией и с нею же вместе держал оборону, эвакуировал раненых и обеспечивал тылы воюющих армий, строил планы и разрабатывал операции, вел разведку и охранял свои собственные секреты. Так что, видит бог, Лизе хватало головной боли. Чего ей не хватало, так это времени, а порой и сил. Ведь не двужильная же она, на самом деле!
Однако, куда ни кинь, всюду клин, - имя которому ответственность за страну и Флот, да еще и во время такой тяжелой войны, - и Елизавета впрягалась и тянула, без жалоб и стенаний, поскольку четко понимала, что делает и зачем. При этом Набольший боярин Адмиралтейства адмирал Ксенофонтов исполнял в последнее время исключительно представительские функции, переложив основной груз своих обязанностей на Лизу. Из этого однако отнюдь не следовало, что всегда и везде она обладала полной свободой действий. Время от времени, Ксенофонтов "просыпался" - чаще всего по просьбе некоторых высокопоставленных интересантов в промышленности, правительстве или великокняжеском дворце, - и начинал лезть куда не следует. И, значит, Лизе приходилось еще и объясняться с Самим, уговаривать его и искать с ним компромиссы, чтобы окончательно не испоганить то, что было с таким трудом выстроено. В общем, мало у нее было забот, так приходилось еще разруливать многочисленные ведомственные и межведомственные конфликты. И представительских функций, к слову сказать, никто с нее снимать не собирался, а это значит, что приходилось тратить время еще и на сидение в президиумах, награждение отличившихся в бою и на прочее все. Так что да, последние двенадцать месяцев она крутилась буквально, как белка в колесе, но и не крутиться было нельзя. Обязательства, взятые на себя добровольно и без принуждения, следовало исполнять.
Поэтому и тридцать первого - в Новый год, - она позволила себе взять паузу только в десятом часу вечера. Все-таки ей тоже хотелось хоть немного расслабиться, и Новый Год представлялся для этого великолепным поводом. Но домашнего праздника не получилось. Вадим был на фронте и выбраться домой, как планировал еще неделю назад, так и не смог: поляки активизировались и явно предполагали провести зимнее наступление. Аркадий и Борис учились в военных училищах, куда с началом войны перевелись из своих университетов. Из прочих родственников, так уж вышло, в Шлиссельбурге оставалась одна лишь Полина Берг. Вот с ней Лиза и договорилась встретиться и отметить праздник вместе. Поэтому без четверти десять она подняла телефонную трубку и попросила соединить ее с собственной квартирой на Смолянке.
Полина по случаю военного времени и по тем же обстоятельствам, что и Лиза, зимовала в Шлиссельбурге одна. Являясь действующим хирургом и главным врачом клиники при Старой Лекарской Школе Шлиссельбургской Академии, она и сама работала, как вол. Без выходных и нормированного рабочего дня. Поэтому еще в октябре они сговорились с Лизой съехаться, чтобы не возвращаться после работы в совсем уж пустой дом, и в качестве общего логова выбрали квартиру Лизы в доме Корзухина. Из этого, разумеется, не следует, что ни одной из них, - то одной, то другой, - не приходилось ночевать на Смолянке в одиночестве. Бывало, что уезжала по делам службы Лиза, случалось и Полине остаться на ночь в клинике, на три четверти превратившейся, как и следовало ожидать, в военный госпиталь. Однако конкретно сегодня Полина обещала приехать домой пораньше, купить по пути что-нибудь вкусненькое к праздничному столу, и даже, более того, этот стол накрыть.
- Привет! - сказала Лиза, едва Полина сняла трубку. - Извини, что закопалась. Буду буквально через сорок минут.
- Не оправдывайся, - отмахнулась невестка. - Пока ты на посту, у меня на сердце как-то спокойнее, и не у меня одной. Любит тебя народ, Веточка, - хохотнула, припомнив, как ее собственный муж, долгое время бывший по отношению к Лизе злобным хамом, в конце концов оттаял и назвал сводную сестру Веточкой, как звала ее в детстве одна лишь родная мать.
- Ладно, полковник, - хмыкнула в ответ Лиза, - не выпендривайся, а то живо на губу загремишь!
- Извиняйте, тетенька-адмирал, - хихикнула вредина-сноха, - я больше так не буду, честное скаутское!
- Ладно, не тянись! Скоро буду!
С началом войны, профессор Полина Берг получила звание полковника медицинской службы, чем ужасно развеселила и своего мужа - генерала-лейтенанта Берга, и Лизу, и Рощина, которые вдруг обнаружили, что теперь у них в семье "все подряд" военные, ну кроме разве-что Петра, но он Лизе не брат и не сват, а всего лишь бывший муж. А так, что ж, Иван Кениг - контр-адмирал, его жена Татьяна, приходящаяся Лизе двоюродной сестрой - кадваранг, а Виктор и Дарья Шумские - военные корреспонденты - майор и капитан. Впрочем, хотя звания у Лизиной двоюродной сестры и ее мужа были определенно армейскими, фильмы они снимают только о Флоте, получив аккредитацию в отделе печати Адмиралтейства. По блату, так сказать, но тоже, хоть и на свой лад, воюют.
Пока добиралась домой, пошел снег. Городское освещение было сведено к минимуму - редким синим лампам, - на окнах домов светомаскировка, а на улицах ни души. Просто сюрреализм какой-то, а не новогодняя ночь. Однако и то правда, что за последние пару месяцев город порядком опустел, за два часа до Нового Года, тем более. И не факт еще, что снова не будут бомбить. Великобританцы и франки, в этом смысле, как были подонками в мирное время, так говном и остались. На войне, как в дни мира.
Себерия принципиально не бомбила поляков и франков в Рождество, не собирались портить простым людям праздник и сегодня, но противник, любивший порассуждать о том, какие они утонченные гуманисты и джентльмены, джентельменских негласных соглашений не признавал и бомбил все, до чего мог дотянуться, и когда ему в голову взбредет. Летали франки и бриты из Польши, размеры которой в последнее время несколько сократились, но все еще позволяли бомбардировщикам и корветам, взлетевшим с аэрополей Слупска, Ломжи и Бреста, достигать Ниена, Шлиссельбурга, Пскова и Новгорода, еще недавно считавшихся тыловыми городами. Минску, Вильнюсу и Могилеву приходилось много хуже. Их бомбили постоянно и безжалостно. А в последнее время участились атаки еще и с северо-запада. Великобританцам и датчанам удалось построить аэрополя в Гренландии и на острове Сварвард. Ну, и великобританские и франкские авиаматки время от времени прорывались в Баренцево море и, тогда, их штурмовики и бомберы атаковали то Мурманск, то Архангельск, а то устраивали рейд и на Великий Устюг. Вологду и Ярославль, правда, пока не тревожили. Слишком далеко с любой стороны, что с севера, что с юга. В Вологде, к слову, гостевала сейчас у Ары Бекетовой дочь Полины Анастасия Селифонтова с сыном.
