Мэри-Элис стояла в дверях кухни и горестно вибрировала, разрываясь между кошачьей блевотиной и острыми осколками керамики, готовыми пропороть босые ноги. Ей никак не удавалось добиться, чтобы дети носили тапки. Она представила себе утро в травмпункте, где им придется сидеть и ждать, пока зашьют раны, инфицированные Кошачьими Микробами.
И тут в дверь позвонили.
Мэри-Элис, бормоча себе под нос слова, которые при детях произносить нельзя, открыла дверь, сломав при этом ноготь.
– Что бы вы ни предлагали, нам этого… – начала она – и замолкла.
Какой странный человечек! Ни на ноготь не выше метра сорока. Кожа – бледная, обвислая, сам астматически хрипит. Облачен в одежду из мерцающей шелковистой ткани, которая при каждом движении переливалась, пробегая через все цвета / ни через один цвет / какие-то цвета, не имеющие наименований. Чемоданчик – похожий на кейс коммивояжера, но обтянутый такой же тканью – висел рядом с ним. Парил, как поняла Мэри-Элис в следующую секунду: человечек за него не держался. Мэри-Элис, оставшаяся в доме одна с тремя детьми и двумя кошками, могла бы испугаться, но у нее было правило – никогда не пугаться мужчин, которые ниже ее. И потом, он казался больным.
– Дайте мне, – просипел он, выговаривая слова очень странно, гортанно, – весь ваш нашатырь.
– Простите?
Она широко открыла глаза и принялась сосать палец, из которого пошла кровь.
– Нашатырь. Нужен нашатырь. Денег нет – буду меняться. Сколько стоит нашатырь?
На самом деле у Мэри-Элис с нашатырем дела обстояли отлично. На этой неделе в супермаркете по купонам давали две бутылки по цене одной. Мэри-Элис ненавидела купоны. Из-за них она чувствовала себя крысой в бумажном лабиринте, которую заставляют делать множество бессмысленных операций: вырезать и сохранить, сложить и наклеить, повернуть рычажок и позвонить в колокольчик – чтобы получить в качестве вознаграждения несколько монеток. Но купоны – это почти деньги, а деньги не выбрасывают.
Она потрясенно уставилась на человечка.
– Э-э… а что у вас для обмена?
Его ответ потонул в неожиданном приливе шума, раздавшегося у нее за спиной. Она вылетела на крыльцо и захлопнула за собой дверь, словно опуская решетку подъемного моста перед отрядом, готовым штурмовать крепость. Это немного помогло. Он уже открывал свой… чемоданчик с образцами? Коробку со сладостями? Ремонтную мастерскую? В чемоданчике блестели и переливались предметы странной формы. Ослепленная Мэри-Элис заморгала.
– Послушайте… Клаату, Вельзевул или как вас там. Я с радостью отдам вам мой нашатырь, если он вам действительно нужен. Единственное, что мне нужно, это рубильник для отключения моих детишек, а уж это-то у вас вряд ли найдется.
Она неубедительно улыбнулась своей дежурной шутке.
Человечек ободрился.
– О! – сказал он. – Поле биостазиса! Очень легко, милая леди. Масса запасных.
Мэри-Элис застыла – а потом оттаяла и начала дрожать. Его слова, смысл которых ее перегруженный мозг не улавливал, но которые так и пульсировали таящимися в них возможностями, рисовали перед ней восхитительные картины. Она чуть было не схватила его за рукав, но в последнюю секунду удержалась, немного опасаясь, как бы он не лопнул, словно мыльный пузырь, на который он был сильно похож, не оставив после себя даже капли, отметившей его исчезновение.
– Пойдемте, – прошептала она, – пойдемте ко мне на кухню. Смотрите под ноги…
Трое детей, прилипших к экрану (шла реклама), даже не оглянулись на них. Мэри-Элис на цыпочках прошла по усеянному осколками полу и подвинула гостю липкий стул. Он тяжело опустился на стул и благодарно улыбнулся. Хрипы его становились все более громкими.
– Милая леди, – просипел он. – Нашатырь – сейчас?
– Э-э… конечно.
Она бросилась в подвал, где нашатырь и другие моющие и чистящие средства хранились на самой верхней полке, теоретически в недоступном для шаловливых ручонок месте. Хотя после происшествия с пакетом сахарной пудры и бутылкой шампуня «Палмолив», извлеченных с верхней полки буфета, она уже не верила в то, что высота может обеспечить должную безопасность. Она вернулась наверх с двумя двухлитровыми бутылями. И, нервически улыбаясь, плюхнула одну ему на колени.
– «Блеск» вас устроит?
Продолжая отчаянно сипеть, гость кивнул и неловко открутил крышку. Из бутылки резко пахнуло нашатырем, он заморгал и улыбнулся.
– Да, – выдохнул он и слабыми, дрожащими ручками попытался поднести бутыль ко рту. Бутыль выскользнула у него из пальцев, залив переливающуюся одежду посудомоечным составом. Нашатырь не впитался, не образовал на ткани капельки, а просто стек в грязную лужу на полу, не оставив ни следа. – Помогите… мне… – просипел гость.
Отчаянно надеясь, что не помогает ему совершить самоубийство, Мэри-Элис сунула руку в контейнер с одноразовыми стаканчиками. Пусто. Открыла посудный шкаф. Тоже пусто: все стаканы сложены с остальной посудой, покрытые засохшими остатками еды, подтеками молока и жирными отпечатками пальцев. Нет, постойте – одна посудина есть: кружка Джейни, полученная в «Макдоналдсе». Мэри-Элис испуганно оглянулась через плечо: Джейни имела привычку закатывать истерику всякий раз, когда кто-то осмеливался воспользоваться ее личной кружкой. Но ее средний ребенок по-прежнему сидел в гостиной. Мэри-Элис схватила кружку, наполнила ее жидкостью для мытья посуды и поспешно поднесла к губам гостя. Тот жадно припал к сосуду, благодарно моргая золотыми глазами. Мэри-Элис обратила внимание, что зрачки у него не круглые, а ромбовидные.
Допив нашатырь, он сел прямее, дыхание стало более чистым и ровным. Несколько минут он молча отдыхал, сидя на стуле, – видимо, восстанавливал силы. Мэри-Элис поставила вторую бутылку на пол. Спустя какое-то время она робко пододвинула ее к нему ногой.
– Так вы что-то говорили о поле стазиса? – с надеждой напомнила она.
– Поле биостазиса, – уточнил он. – Да. Всегда используется в путешествиях. Очень легко. Хотите дистанционное управление?
– Э-э… наверное.
– Хорошо. Я устрою.
Он встал на колени, снова открыл свой чемоданчик и немного в нем покопался. Прервавшись на секунду, он взял вторую бутылку, надежно завинтил крышку и отправил ее в чемоданчик. Бутылка уменьшилась в размере, расплавляясь и отодвигаясь от Мэри-Элис – но при этом не приближаясь к другим частям кухни. Она скручивалась одновременно со всех сторон. Когда бутылка уменьшилась до размера штырька, гость аккуратно убрал ее в отделение, где уже стоял длинный ряд других крошечных непонятных форм, и удовлетворенно вздохнул.
– Сколько вам нужно? – осведомился он. – Вы зовете детей. Я устраиваю.
– Ну, это Тедди, Джейни и Брайан…
Тут ее взгляд упал на одну из кошек, которая устроилась на солнышке на кухонном столе, положив хвост на тарелку, залитую сиропом из-под оладий с кусочками бананов. Тедди вечно наливает слишком много сиропа. Материнское сердце на секунду дрогнуло при мысли о том, что она подвергнет своего первенца какой-то непонятной процедуре.
